Лемки — самые западные украинцы, которые издавна селились в Карпатах на склонах Низких Бескидов между реками Уж, Сан — на востоке и Попрад с Дунайцем — на западе. Сейчас эта территория разделена границами трех государств — Украины, Польши и Словакии. Больше всего лемков проживают в Словакии — они называют себя «русинами» или «руснаками», как, впрочем, до Второй мировой называли всех украинцев на Галичине. Меньшая часть лемков — на украинской стороне, в Перечинском и Великоберезнянском районах Закарпатья. На долю польских лемков (как, впрочем, и словацких, но в Словакии эта операция не так напоминала «зачистку территорий») выпала нелегкая участь — лишение родины. Тех, кто не согласился переселиться сразу после войны в Украину, польские власти в 1947 году принудительно переселили на северо-западные земли страны. Опустевшие села были заселены поляками из Украины, но многие из них так и остались пустовать. После 1956 года лемкам, выселенным под западную польскую границу, разрешили вернуться. Процесс возвращения польских лемков в родные горы продолжается. Но невзирая на пережитую вместе трагедию, до сих пор остается выраженным деление Лемковщины на восточную и западную. На западных землях до войны проводилась политика самодостаточности этой народности с целью, может, не столько полонизации этого довольно-таки стойкого к внешним влияниям горного народа, сколько ради противопоставления этой части лемков «восточникам», где была сильна ориентация на Украину, где проукраински настроенная православная церковь имела устойчивые позиции.
Крыница, Горлице, Новый Сонч — эти небольшие польские города всегда задавали тон общественной и культурной жизни западных лемков. Именно в Горлице сотрудники Новосондецкого краевого музея познакомили меня с Павлом СТЕФАНИВСКИМ, владельцем частного музея лемковского ремесла, видным деятелем лемковского движения, этнографом и поэтом.
«РУСЬКА БУРСА»
Встреча проходила в двухэтажном здании бывшего неврологического диспансера. Слово «бывший» в этом случае не совсем уместно, потому что с самого начала это здание, ныне окрашенное в серый цвет, предназначалось для целей светлых: до войны его приобрели за свой счет местные лемки для обучения своих детей родному языку и назвали «Руською бурсою».
После операции «Висла» это здание, как, впрочем, и все земли и дома, которые оставляли уезжавшие лемки, перешло в собственность польского государства. Пока в этом здании было медицинское учреждение, его называли «бывшей «Руськой бурсой». Сейчас оно возвращено в «бесплатное и вечное пользование» лемкам и о нем опять говорят просто «Руська бурса». Здесь находятся три организации: «Стоварышеня «Руська бурса», филиал музея лемковских ремесел, который создал Павло Стефанивский в подгорлицком селе Билянка, и руководимая им же общественная организация Гражданский круг лемков. Имеют тут также свои помещения хор «Лемковина» и школа по изучению лемковского языка.
Экспозиция филиала музея — особая гордость пана Стефанивского — расположена в зале на втором этаже «Бурсы». Она небольшая, но показательная. По углам комнаты — манекены в лемковской праздничной одежде. Глаз сразу же выделяет бойкий колорит самой одежды, необычные для украинских нарядов мужское пальто из сукна — чуганю, белую женскую косынку, «силянку» — широкое узорчатое монисто. Справа от входа — стенд с образцами вышивки. «Вот это вышила моя мама, когда была незамужем», — показывает на великолепно сохранившуюся рубашку пан Павло. На полках — взлетающие деревянные орлы, которыми и сегодня торгуют потомки лемков на базарах Западной Украины. Чуть дальше — тарелки, оплетенные проволокой — примеры «дротярства», передвижного ремесла лемков. Деревянная утварь, украшенная резьбой. Здесь в «Бурсе» выставлена малая толика билянковского музея Стефанивского, экспонаты и архивы которого он собирал на протяжении более 45-ти лет.
Отсчет своего сознательного занятия лемковскими «старожитностями» пан Стефанивский ведет от познаньского восстания 1956 года. До того пан Павло служил политруком в артиллерии («Я был тогда убежденным коммунистом — и не стыжусь в этом признаться»,— говорит он). Он ушел из армии и, пытаясь заработать на жизнь, освоил профессию электрика, затем народные ремесла. Возвратился на малую родину в 1959 году в числе тех четырех тысяч лемков, которые, согласно тогдашней статистике, вернулись на Лемковщину из поселений на западе страны. Активное участие в движении лемков потребовало от него изучения права. Все эти жизненные приобретения помогли ему в создании нынешнего музея («общественного музея, но приватно созданного», — уточняет пан Cтефанивский): он отвоевал здание старой школы и шпихлир (строение, где хранили урожай), добился признания их памятниками архитектуры и своими силами провел ремонт.
Среди экспонатов горлицкого филиала музея — акварели по дереву работы Стефанивского, секрет нанесения краски на дерево автор сохраняет в тайне. Тут же на выставке — неоконченная икона работы его сына Стефана. Тот сейчас работает в далекой Америке программистом. Дочь — Лидия — в Варшавской академии наук, специализируется на украинской литературе, часто приезжает с лекциями в Украину. «Мало детей, — грустно резюмирует он.— Не на кого музей оставить...»
ПОЭЗИЯ И «ОДРУБНОСТЬ»
Пан Стефанивский исповедует философию национальной самодостаточности («одрубности») лемков. Она коренным образом отличается от традиционных взглядов украинской этнографии, которая трактует лемков как западных украинцев. У идеи «самостийности» лемков есть много сторонников, как в самой Польше, так и по другую сторону Бескидов — в Словакии, где, например, лемковский говор уже официально признан языком нацменшинства и является обязательным к изучению в районах компактного проживания русинов.
Среди доводов, которые приводят западные лемки в защиту своего подхода, — принятие христианства восточного обряда жителями нынешней южной части Польши за 120 лет до официального крещения Киевской Руси. Это событие они связывают с именами Кирилла и Мефодия, а также с князем Велико-Моравского государства Ростиславом. Тот факт, что эти земли входили в состав вначале Киевской Руси, а затем Галицко-Волынского княжества на протяжении почти четырех веков, они считают важным в становлении своего народа, но не более того. С 1341 года они были присоединены к Польше, и с того времени начался процесс отстаивания лемками своей самобытности перед постоянной угрозой полонизации. Лемки должны были сами себя спасать — и они спасали, создавая те великолепные образцы ремесла, которые хранит в своем музее пан Павло, и те легкие деревянные церкви, на фоне которых так любят фотографироваться туристы.
Деление на «русофилов» и «украинцев» в лемковской среде имеет свои исторические корни. Много раз эти тенденции использовались властью предержащими для проведения своей политики в этом регионе. Сегодня в Польше существует два разнонаправленных лемковских общества: «Объединение лемков» (проукраинское) и «Стоварышеня лемков» («лемки — отдельный народ»). Причем эти два направления уживаются, не мешая лемкам объединяться во время разных акций, фестивалей. Например, журнал «Загорода», издаваемый музеем лемковской культуры в Зиндрановой, размещает у себя материалы и на лемковском, и на украинском, и на польском языках. В то же время в лемковской среде очень сильна тенденция к ассимиляции, многие молодые лемки, особенно на западе Польши, считают себя поляками, игнорируя свои корни. «Сейчас в Польше демократия, — рассуждает пан Павло. — Она, по- моему, более опасна, потому что всегда была более опасной тихая ассимиляция, чем насилие. Так как насилие всегда вызывает сопротивление, тем самым творя движение.»
Павлу Стефанивскому привычно представлять культуру лемков в украинской среде. Его не однажды приглашали читать лекции в Чикаго, Нью- Йорке, недавно он получил приглашение и во Львовский университет. Поэзия пана Павла пронизана болью за свою малую отчизну, на долю которой выпало так много испытаний, и верой в нее и ее людей.
ЛЕСА
Именно леса мечтает вернуть «своим» лемкам пан Стефанивский. Ему лемки со всей Польши доверили выступать от их имени. Почему именно леса? Логика Гражданского круга лемков, который уже 11 лет занимается вопросами возврата собственности, понятна: когда лемки уезжали из этих мест, то все их земли и дома перешли в собственность новых поселенцев-поляков. А лемковские леса стали собственностью государственной казны. Никто сегодня не желает несправедливость исправлять несправедливостью — отбирать у поляков собственность: за дома и землю государство может выплатить компенсацию, а вот лес оно может вернуть. Правда, пока результатов мало. Пан Павло припомнил только недавний случай под Кросно, когда бывшему владельцу вернули 16 гектаров леса. Что же касается тех лемков, которые были вывезены за границы Польши, то тут дело обстоит сложнее. Пока на возврат имущества и компенсацию могут претендовать только граждане Польши: многое зависит от решения парламента, куда подано предложение вернуть гражданство тем, кто был, например, до 1945 года гражданином Польши. Гражданский круг лемков в 1989 году внес петицию в польский парламент с просьбой о возвращении всего недвижимого имущества лемкам, которые выехали за пределы Польши. По мнению П. Стефанивского, у этой организации есть все основания обращаться к международным организациям, но проблема в том, что эти дела просрочены и их Европейский суд в Страсбурге не будет рассматривать. Но в связи с тем, что польский парламент за одиннадцать лет не ответил на петиции о возвращении имущества ни «да», ни «нет», Гражданский круг имеет право внести жалобу в Страсбург на польский парламент.
ГРАММАТИКА ЛЕМКОВСКОГО ЯЗЫКА
Она издана, по ней уже учатся. В том числе и в «Руськой бурсе». Ее авторы — бывшая преподавательница русского языка, потом и украинского, по происхождению лемкиня Мирослава Хомьяк и профессор филологии Генрик Фонтанский. Собственный язык — это козырь в руках тех, кто говорит об «отдельности» лемков. Я держала в руках эту грамматику. В ней все не так, как в украинском языке, по крайней мере, на первый взгляд нефилолога. Хотя на слух разница невелика: изобилие в речи пана Стефанивского легко расшифровываемых архаизмов, непривычного для нашего уха твердого звучания «ы» и слова «лем» («только», «лишь») не мешало пониманию. Зелененькая книжечка в мягкой обложке, изданная небольшим тиражом, служит учебным пособием для маленьких лемков. По свидетельству Павла Стефанивского, в их крае изучение украинского языка за последние три года «занепало», тогда как полностью возродилось преподавание лемковского. На занятия, бывает, и поляки присылают своих детей. «Чем они при этом руководствуются, мне трудно сказать, наверное, соседством с лемками», — комментирует пан Павло. Изучение языка нацменьшинств, с одной стороны, создает проблемы для директоров польских школ: им нужно найти для этого «окно» в учебном расписании. Когда в Горлице нет такого времени, то дети приходят в «Руську бурсу». По селам же это требование выполняется. С другой стороны, уже три года с подачи комиссии по делам национальных меньшинств при Сейме министерство образования обеспечивает финансирование изучения украинского и лемковского языков. Так что дирекции школ даже заинтересованы получить дополнение к общему финансированию.
ЦЕРКВИ
Лемки ходят и в православную, и в греко-католическую. Не создает ли это каких-либо проблем между ними? Без сомнения, да, соглашается Стефанивский, но лемковская громада старается сделать так, чтобы конфликты не возникали. После войны в Польше, как и в Советском Союзе, запретили греко-католическую церковь. Когда в 50-х сюда начали возвращаться лемки, то они должны были открывать православные церкви, поэтому сейчас много церквей принадлежит православной конфессии. Позиция Круга лемков в этом вопросе, по словам пана Павла, — церковь является собственностью народа, а не определенной конфессии. Так, в родной Стефанивскому Билянке правят службу поочередно и греко-католический, и православный, и римо-католический (в селе живут и поляки) священники. Когда ремонтировали церковь, то помогали все жители.
НИКИФОР
Этот художник-примитивист с мировой славой из польского города-курорта Крыница — знаковая фигура для лемков. Для них было принципиальным доказать, что Никифор — лемок, так как официальное искусствоведение на этом долго не акцентировало внимания. Хотя в той же Крынице много лет действует государственный музей Никифора — филиал Новосондецкого краевого музея. «Я занимался и продолжаю заниматься Никифором, — рассказывает П. Стефанивский. — Его настоящее имя — Епифаний Дровняк. Это без сомнений, но не всех удалось убедить в этом. Но это не так важно. Я с ним встречался в 1957 году. Являюсь свидетелем, что он не был глухонемым, он разговаривал по-лемковски, просто у него были проблемы с произношением. Мы с ним подписали договор — я тогда жил в западной Польше, в Зеленой Горе — о том, что проведем там его выставку».
Весной в Крынице начнутся натурные съемки фильма о Никифоре. Режиссер картины — один из культовых польских режиссеров Кшиштоф Краузе («Золотой лев»-99 на фестивале в Гдыне). Интересно, что заглавную роль будет исполнять женщина — известная актриса Кристина Фельдман: режиссер находит ее сходство с Никифором удивительным. Проект курирует Анджей Вайда.
Недавно появилась идея поставить памятник художнику. Обычно Никифор рисовал на пятачке около места, где пьют воду отдыхающие. Именно здесь, около парапета, и должна была расположиться первая версия памятника, предложенная львовским скульптором: художник будто никуда и не уходил, продолжает рисовать свои, как он их называл, «образки». Пан Павло ничего не имеет против этой идеи, но, по его мнению, есть одно «но»: «Памятник Никифору должен быть таким, как его спроектировал сам художник. Он мне подарил рисунок своего памятника на постаменте, который называл «парадой». И с этим согласны все художники, кому бы я ни показывал. Когда он дал мне этот рисунок, я хотел заплатить, но он меня остановил: за такое не платят».
СКАНСЕНА
Музей пана Стефанивского не единственный, где представлена лемковская материальная и духовная культура. В далеком 30-м году в Саноке был основан региональный музей «Лемковщина», который после войны был ликвидирован, а его коллекция перешла к Саноцкому государственному музею. Кроме того, сегодня действует музей лемковской культуры в Зиндрановой под Кросно — под опекой местного Музейного общества.
Новосондецкий музей под открытым небом (в Польше, как и во всей Европе, такого типа музеи называют на скандинавский лад «скансеной») — один из более чем 50-ти в стране, и один из трех крупнейших. Тут представлены бытовая архитектура гуралей, цыган, ляхов, погужан. Лемковский угол в нем — самый большой. Медленно восстанавливаемая церковь из Чарного украшает скансену. Руководит реставрационными работами в ней архитектор Войцех Сливинский. Он по-настоящему влюблен в это сооружение, и возможность показать его экскурсантам доставляет ему почти детскую радость. На мой вопрос, почему окно криво срублено, пан архитектор машет на меня руками, мол, это святое, мы постарались избежать даже минимального вмешательства, ведь эта первоначальная неправильность подчеркивает, что церковь сделана без чертежей.
На лемковской территории скансены — и загорода (домашнее хозяйство) богатого мазяра (лемко, который специализировался на добыче «мази» для подвод и торговле ею), и бедная дымная хата, и шпихлир, и каменный крест, и кузня. Но — это уже подготовлено давно. Сегодня все живут церковью: ее экстерьер готов, интерьер с его восстановленной настенной живописью — барочной имитацией мрамора — уже ожил. В углу отдыхает «заплечная» доска с именами прихожан, внесшими пожертвования на ее построение в конце XVIII столетия. Но пока еще нет пола, в запасниках музея ждет переезда сюда роскошный иконостас. Планируется, что в этой церкви будет править греко-католический священник. Пан архитектор переживает, что окончательная сдача церкви опять откладывается из-за недостаточного финансирования. Может, лемки из-за рубежа чем-то помогут? — спрашивает он. Всего в музее, в систему которого входит и скансена, четверть коллекции — лемковская. Здесь сохраняется около 400 лемковских экспонатов, из них только икон — 200, остальные — резьба, хоругви, литургические книги, оклады, детали иконостаса. Все они попали в музей после вынужденной эмиграции лемков, и сама операция по их сбору носила, по словам директора п. Вацлава Кавьорского, спасательный характер. Директор краевого музея в Новом Сонче вспоминает, что на недавней всепольской встрече работников культуры шла речь о необходимости более объемного финансирования культуры, так как «перед лицом грядущей глобализации растет необходимость сохранения своей самобытности». К сожалению, пока польским музейщикам, как, впрочем, и нашим, приходится к своей основной профессии присоединять специальность «добытчика денег». В музее считают, что встреча на фестивале «Народное искусство Карпат на переломе веков», где ожидается участие Польши, Украины, Словакии, Венгрии, Румынии, поможет наладить связи между творческими людьми региона.
