Он уверял, что если б не стрельба — То сам бы, может быть, пошел в солдаты.
Опасность бархатных революций в обесценивании наступивших перемен. Внутренняя тоска по стихии «бессмысленного и беспощадного» бунта заставляет вернуться в прошлое, чтобы отвлечься от «незавоеванных» свобод. Все общественные структуры разъедает единый внутренний кризис реализованной неполноценности. В процесс вовлекаются новые и новые факторы влияния, создавая критическую массу. Атомы начинают делиться — наступает цепная реакция.
Противоречие между массовым и индивидуальным сознанием один из признаков нынешних событий, а вернее, проекта этих событий в глазах разных людей, ибо мы так далеко ушли от объективности восприятия, что имеем строго индивидуальную картину реальности.
Власть, перешедшая по наследству от рабоче-крестьянской коммунистической партии к нынешним политикам, власть низов, организованная идеей Ленина в «кухарке, управляющей государством», позволила удовлетворить сокровенные потребности потомственного бедняка: мгновенно разбогатеть и чтобы «у соседа сдохла корова». Условия Украины, страны повального «кумовства», усугубили процесс. Семейные кланы перешли в наступление, но поскольку народ безмолвствовал, начали выяснять отношения внутри семьи. Финансовая машина, раскручивая свой маховик, не сдвинула с мертвой точки экономику, заострила общественные противоречия и поставила под угрозу интересы ее хозяев — возможностью внезапной потери огромного капитала. Деньги — надежный стимул развития общества, не выполнили свою функцию. Народная часть базарной стихии ушла в тень, корпоративная не смогла выйти из тени. В такой ситуации в образовавшуюся брешь корпоративной власти хлынули технологии укрепления и завоевывания власти, внедрение которых взяли на себя СМИ. В результате одинокая растерянность рядового человека у кабинета начальника переходят в настойчивое желание присоединиться к тем, кто будет отбирать полномочия. Единая структура государства раскладывается по цепочке внутренних конфликтов.
Заявления парламентариев выглядят как монолог Паниковского: «Вы же знаете, Шура, как я вас уважаю, но по правде говоря, вы — осел, жалкая, ничтожная личность». Далее идет подтекст: давайте поделим наши деньги. Кризис правительства и парламентского большинства — политический пасьянс, который никак не удается сложить. Радует оптимистическая нацеленность бессменных депутатов на будущие парламентские выборы, особенно греет при усиливающейся массовой истерии. Убитый в общественном конфликте дипломат Грибоедов однажды уже задал подобный вопрос:
«А судьи кто»?
Марширующий отряд пионеров в силу глубокого личного страха от проявляемого общественного героизма видит в неприсоединившихся ярых подкулачников и не может простить другому позорного малодушия. Образ Павлика Морозова, долго муссировавшийся в сознании за и против, осел в характерах и привычках. Предательство для большинства политиков дело обычное. Время превратило его в метод, выработало правила пользования. Аморальность — оружие массового поражения. Нищие в вагонах метро с поразительным мастерством используют пиары. Многие из них, наверное, даже удивились бы, узнав, насколько научными приемами влияния на массовую психику они пользуются. Небольшое обстоятельство упускается из виду: никто не готов пожинать бурю. Развертывая черное знамя анархии, нынешние борцы за идею по революционной чистоте далеки от образа романтического героя. Идеи Бакунина отделены от народа, как политические партии от избирателей.
При открытом занавесе в театре происходит смена декораций. Зрителям подсовывают кукол, но если попытаться представить происходящее как цепь случайных событий, не поддаваясь рефлексам, то интуиция вполне способна прояснить сознание, зажатое генетическим страхом.
Не растрачивая впустую надежды, внутри себя проще отыскать ключ к справедливости, чем в лозунгах и плакатах, вручаемых в серой уличной массе.
