В последние недели политические партии опять стали темой споров и дискуссий. Иначе и не могло быть, поскольку принят закон о выборах по партийным спискам и одновременно прозвучало желание премьер-министра разделить бремя ответственности с партийными министрами. Как ни пытались нам объяснить, что партии — это что- то нехорошее, что их много и они никого не представляют, как ни стремились увести партийную тему подальше от человеческих глаз, ничего не вышло. Так бывает с недолеченными зубами, о которых так не хочется думать, но они упрямо напоминают о себе, и пока их не вылечишь или не вырвешь, они будут болеть. Вырвать партии из современной политической жизни невозможно. Точнее, сделать это можно, но они опять будут отрастать как настоящие зубы на замену молочным, и которые вырвать можно уже только с корнем. Можно попробовать обойтись дешевыми протезами, но они неудобные и быстро портятся. С такими протезами можно сравнить большинство из более сотни существующих в стране партий, которые легко критиковать за неэффективность, забывая, что они ненастоящие.
Ибо настоящих партий может быть только две. Первая — та, что правит, другая — та, что в оппозиции. Скажете, что у нас не так, что у нас высшая власть беспартийная. Беспартийной власти не бывает, как правильно утверждал когда-то русский марксист из Симбирска. Партийность власти определяется не наличием в карманах горделивых определенных партбилетов, а действиями, касающимися собственности и средств производства. Если основные средства производства остаются «ничьими», а собственность принадлежит «коллективам», то власть, при которой это все существует, является социалистической, в какие бы мерседесы не садились ее руководители и какие бы домишки себе не строили. Так же существует определение для других партий, которые исповедуют отличное от социалистического отношение к собственности. Таким образом, общество разделяется на сторонников той или иной идеологии, базирующейся именно на отношении к собственности, а не на цвете знамен, принадлежности к языку или симпатии к соседним странам. Кстати, именно закон о выборах на пропорциональной основе должен содействовать «перегруппировке» всех наших ненастоящих многочисленных партий в две-три настоящие. То есть, чтобы определиться, в наших условиях, со своими партийными симпатиями, следует не всматриваться в портреты партийных вождей и читать их запутанные программы, а определить для себя лично: одобряю ли я частную собственность (не свою), готов ли честно платить налоги с честно заработанного, или наоборот — готов ничего не делать и ни за что не отвечать взамен на возможность немного украсть на жизнь из общей якобы собственности.
Приблизительно таким образом очерчиваются нынче две основные модели поведения массового избирателя. Того самого, которого уже который год ежедневно убеждают не верить никаким партиям, а верить в «курс реформ», которые, по словам телеведущего Вадима Долганова, были начаты еще в 94-м году, а первые плоды стали давать только теперь. Мудрый телеведущий предусмотрительно не уточнял, кому конкретно удалось увидеть эти плоды, а может, ими и воспользоваться. Это было излишним, ведь разговоры о вечных реформах вызывают у людей такое же доверие, как и разговоры о вечном строительстве коммунизма. Говорить о скептическом отношении людей к официальному радио и ТВ также не приходится, все осталось, как и было. Только люди, которые хотят знать правду, оснащены уже не транзисторными радиоприемниками, при помощи которых в семидесятые- восьмидесятые слушали зарубежные радиоголоса, а Интернетом, который стал нынче практически единственным местом, где украинцы свободно говорят все, что думают.
Когда беспартийные пропагандисты вещают из помещений бывших обкомов об одном проценте населения, объединенного в партии, это должно вроде бы вызывать пренебрежение к партиям вообще и партийным гражданам, в частности. Тот самый один процент населения имеет нынче возможность пользоваться Интернетом, который ежедневно делает явными все тайны мира. Властям не верят все больше, и этих разуверенных нынче пытаются объединить во что-то вроде партии. Так и говорит уволенная недавно с должности вице-премьера Юлия Тимошенко, что объединю, мол, всех, кто против этой власти. Женщина с недюжинным «аппетитом», и советники у нее подкованные. Однако и она, оказывается, беспартийная. Не могут быть настоящей партией собрания людей, которых объединяет только желание «кинуть» конкурентов, которые при власти. Ибо если спросить каждого о том, зачем сбрасывать эту власть, у каждого будет свой ответ. Но будет уже поздно. Власть уже окажется у ловкого руководителя образования, которое можно назвать хоть «Громадою», хоть «Батьківщиною», хоть «Собором», хоть еще каким громким словом. Это не имеет смысла, поскольку партии никакой там нет. В партии объединяются не из ненависти или симпатий к личностям, а по своим коренным интересам. На самом деле социал-демократ и консерватор никогда не будут настоящими союзниками, а только сообщниками, так же, как православный никогда не перекрестится через левое плечо, хотя и вступит, влюбившись, в гражданский брак с католичкой.
Сегодня имеем ситуацию, когда настоящее разделение страны на партии не нужно ни существующей власти, ни существующей оппозиции. Что бы мы ни говорили, а большинство населения продолжает быть в душе пролетарскими интернационалистами без настоящего чувства собственника, которое только начинает просыпаться у людей и которое умело и последовательно уничтожается всей властной вертикалью. Ибо только собственники, независимые экономически, способны быть независимыми политически и цивилизованно отстаивать свои интересы через свою партию собственников. Сегодня, завтра и послезавтра партия собственников обречена проигрывать партии пролетариев. И не следует этого бояться. Получив власть, равнодушный к собственности пролетарий очень быстро становится собственником с совсем другими взглядами, за что его должны вскоре скинуть с должности эти же пролетарии. Потом еще раз и еще раз, аж пока собственников не станет больше и конфликт с пролетариями не будет исчерпан. Только тогда собственники начнут делиться на мелких и больших, формируя новые партии с новыми интересами.
Какое это имеет отношение к нам? Самое непосредственное. Чем раньше мы определимся с нашей партийностью и четко разделимся на два политических лагеря, тем быстрее пойдут у нас нормальные процессы в политике и экономике. Чем раньше политики прекратят желать власти ради власти, тем быстрее их действия будут направлены хотя бы на какую-то перспективу для общества, а не для них самих. На этой неделе трагически погиб народный депутат из Харькова Юрий Кононенко. Только гибель этого человека дала повод широко сообщить о многомиллионном бизнесе этого депутата, члена НДП. Еще очень много живых и здоровых миллионеров разбросаны у нас по десятку партий от левых до правых. Неужели каждая из этих партий способствует зарабатыванию больших капиталов или открыто защищает их владельцев? Или сами партии являются просто политическими подразделениями лидеров отечественного бизнеса, которым для процветания пока что не нужна настоящая партия?
Могут заметить, что нет у нас, к сожалению, действующего закона о партии, о политической оппозиции и многих других законов. Но ведь общество развивается по объективным законам, а не по тем, которые принимает или не принимает парламент, подписывает или не подписывает Президент. Чтобы увеличивать население страны, вряд ли нужен закон о порядке этого процесса, который вечен и будет продолжаться всегда. Закон может и должен всего только помочь этому процессу, а не пытаться устанавливать правила, которые уже установлены. Так же и политическое развитие общества будет продолжаться, невзирая на существование тех или иных законов. Когда-то герой комедии Мольера очень удивился, узнав, что всю жизнь говорит прозой. Так и мы уподобляемся тому мещанину, когда не замечаем, что все давно являемся партийными. Только объяснить это нам некому, а те, кто должен бы объяснить, наоборот, запутывают ситуацию, доводя ее до абсурда.
Назначенные руководить областями наместники Президента очень любят, чтобы их называли губернаторами, хотя на самом деле ни такой должности, ни титула в Украине не существует. Приблизительно так же милицейский подполковник любит, чтобы его, как бы ошибаясь, называли полковником. Едва ли не каждый наш квазигубернатор имеет партбилет, и каждый готов забыть об этом партбилете при первом намеке того, кто его назначил. Можем ли мы говорить о том, что такой-то областью руководят социал- демократы, а такой-то — народные демократы? Тем более, что у каждого якобы губернатора в заместителях первые секретари других партий. Ясно, что связывать ту или иную территорию с той или иной партией не приходится. Хотя известно, что в различных регионах политическая приверженность населения разная, и если бы областные председатели избирались по партспискам, то результат половины выборов можно было предусмотреть уже сейчас.
Нам это, нужно понимать, не требуется. Ибо мы все понемногу еще не готовы стать партийными. Даже не в смысле получения партбилета, а внутри себя и в отношениях со своим окружением. Зачем все должны знать, что я, например, убежденный социал-демократ? Что я от этого буду иметь, кроме проблем? Тем более, что партий с таким названием много, и вспоминают о них чаще совсем не в идеологическом контексте. Поэтому поберегу я свои убеждения пока в себе, похожу с ними, проверю временем. Так думает или может думать едва ли не каждый из нас. А страна в это время делает вид, что ищет выход из кризиса, каждый занимается своим, не веря, что его убеждения, возможно, разделяют еще сотни тысяч, а то и миллионы единомышленников. Если бы их объединить, то, может, и сдвинулось бы что-то. А так проходит народ безразлично мимо палатки «без Кучмы» и палатки «за Кучму», не желая присоединяться ни к первым, ни ко вторым. Потому что это не его, народа, партии. Понимая, что их никогда добровольно не полюбят, эти партии делают все, чтобы не полюбили других, чтобы думали, что все партии такие, готовые по команде выставить палатки где угодно, чтобы по телевизору показали и заплатили что-то. Не хочется им верить, как не хочется верить трижды разведенной даме, которая говорит, что «все мужики одинаковые». На самом деле, где-то глубоко в душе у каждого из нас есть вера в свою правду, которая пока может и не объединяться со словом «партия». Долго ли мы будем носить свою партию каждый с собой, не отдавая ее на откуп официальным партийцам, группами насилующим микрофоны? Не знаю. Знаю только, что она все-таки есть — наша партия, пусть пока только мысленно, а там видно будет.
