Компьютеры начинают изменять процесс чтения. И потому все больше специалистов задается вопросом, будут ли книги трансформированы, с помощью компьютеров и Интернета, в безграничные «гипертекстуальные структуры», в которых читатель является также и автором? Предлагаем вашему вниманию размышления на эту тему известного новелиста и лингвиста УМБЕРТО ЭКО.
Сегодня существует два вида книг: одни — чтобы читать, другие — чтобы получать консультацию. С книгами для чтения — вы начинаете на странице 1, на которой, скажем, автор описывает вам произошедшее преступление. Вы читаете до самого конца и узнаете, кто же его совершил. Конец книги, конец опыта прочтения. Тоже самое происходит даже тогда, когда вы читаете философию, например Хуссерла. Автор открывает вам свое мнение на первой странице и потом ведет вас с помощью серии вопросов, чтобы дать вам понять, как он пришел к своим заключениям.
Энциклопедии, конечно же, не предназначены для чтения «от корки до корки». Если я захочу узнать, возможна ли была встреча между Наполеоном и Кантом, я возьму тома К и Н и узнаю, что Наполеон родился в 1769 и умер в 1821, а Кант родился в 1724 и умер в 1804. То есть их встреча — теоретически возможна. Чтобы знать наверняка, я «проконсультируюсь» с биографией Канта. Биография Наполеона, который встречался со многими людьми, может проигнорировать встречу с Кантом, а вот биография Канта — нет.
Компьютеры действительно начинают изменять процесс чтения. Например, с помощью гипертекста я могу запросить все варианты, в которых имя Наполеона связано с именем Канта. Я могу сделать всю работу за несколько секунд. Компьютеры вполне заменят вышедшие из употребления печатные энциклопедии. Но хотя компьютеры и распространяют новую форму грамотности, они не способны удовлетворить все интеллектуальные потребности, которые они стимулируют.
Два изобретения, стоящие на грани реализации, могут помочь компьютеру удовлетворить эти потребности. Первое — копировальная машина, через которую вы можете отсканировать каталоги библиотек и книги издательских домов. Вы выбираете необходимую вам книгу, нажимаете кнопку и машина печатает и переплетает вашу копию. Это изменит весь издательский бизнес, это, возможно, уничтожит книжные магазины, но не книги. Книги будут сделаны в соответствии с желанием покупателя, подобно тому как это происходило со старыми манускриптами.
Второе изобретение — Е- книга: вставив микрокассету в корешок книги или подсоединив ее к Интернету, вы получаете свою копию. Но эта книга так же отличается от обычной, как последнее издание Шекспира издательства Пенгвин от фолианта 1623 года. Некоторые люди, которые говорят, что никогда не читают печатных книг, теперь читают, скажем, Кафку в Е-формате. На бумаге или на электронной странице Кафка остается одним и тем же для читателей, если не говорить о точке зрения окулистов.
Книги выживут благодаря своей утилитарной ценности, но творческий процесс, в котором они рождаются, возможно, умрет. Чтобы понять почему, нам нужно провести различие между системами и текстом. Система является сочетанием всех возможностей, исходящих из определенного естественного языка. Конечный набор грамматических правил позволяет вам произвести бесконечное число предложений, причем каждый лингвистический компонент может быть интерпретирован на фоне других лингвистических компонентов: слово — через определение, событие — через пример, и т. д.
Текст, с другой стороны, уменьшает количество бесконечных возможностей системы до формы закрытой вселенной. Возьмем сказку о Красной Шапочке. Текст начинается с определенного набора персонажей и ситуаций (маленькая девочка, мать, бабушка, волк, лес) и посредством нескольких шагов достигает своей развязки. Вы можете читать эту сказку как аллегорию и приписывать различную мораль событиям и персонажам сказки, но вы не можете превратить Красную Шапочку в Золушку.
Но многие интернетовские программы предполагают, что история обогащается последовательными контрибуциями. Снова возьмем Красную Шапочку. Первый автор предлагает начальную ситуацию (девочка входит в лес) и последующие контрибьюторы развивают историю дальше — девочка не встречается с волком, она встречается с Пиноккио. Оба попадают в заколдованный замок. Они могут сразиться с волшебным крокодилом. И так далее. Понятие авторства подвергается сомнению.
Это иногда происходило в прошлом и без затрагивания авторства. В Commedia dell’arte каждое представление было отличным от предыдущих. Мы не можем определить отдельную работу, принадлежащую одному автору. Другим примером является джаз-джем- сэшн. Мы можем верить, что существует оригинальное исполнение «Basin Street Blues» благодаря сохранившейся записи. Но существует столько же Basin Street Blues, сколько и его исполнителей.
Но существует разница между неограниченным, бесконечным текстом, и текстом, который может быть интерпретирован бесконечными способами, но который физически является ограниченным. Возьмем «Войну и мир» Толстого: вам бы хотелось, чтобы Наташа отвергла Курагина, вы хотите, чтобы князь Андрей выжил, и чтобы он и Наташа были вместе. Переделайте «Войну и мир» в гипертекст и вы сможете переписать историю: Пьер убьет Наполеона или Наполеон поразит генерала Кутузова. Какая свобода! Каждый может стать Толстым!
В Les Miserables Виктор Гюго дает нам прекрасное описание Ватерлоо. Гюго не только знает, что произошло, но и то, что могло произойти, а что — нет. С программой гипертекста вы могли бы переписать Ватерлоо так, чтобы Наполеон победил, но трагическая красота Ватерлоо, описанного Гюго, состоит в том, что все события происходят независимо от воли читателя. Очарование трагической литературы состоит в том, что мы чувствуем, что герои могли бы избежать своей судьбы, но не сделали этого из-за своей слабости, гордости или слепоты.
Кроме того, Гюго говорит нам: «Такое падение, шокировавшее всю историю — неужели у него нет причины? Нет... Кто-то, кому никто не может возразить, позаботился об этом событии. Здесь прошел Бог». Вот что говорит нам каждая великая книга — здесь прошел Бог. Существуют книги, которые мы не можем переписать, потому что их функция состоит в том, чтобы научить нас Необходимости, и только если они воспринимаются с этой точки зрения, они могут подарить нам эту мудрость. Их репрессивный урок незаменим для достижения высшего состояния интеллектуальной и моральной свободы.
