19 августа
На самом солнцепёке у Центральной аптеки стояла пожилая женщина. Она держалась рукой за левую сторону груди и тяжело дышала. На лице у неё было написано: «Мне очень плохо!». Когда я, проходя мимо и обратив на неё внимание, притормозил, она повернула ко мне и в старости не потяревшее шарм горделивое лицо (всю жизнь была учительницей — почему-то мелькнула мысль) и тихо попросила: «Мне не хватает немного денег на валидол. Не могли бы вы помочь?». Боже мой, о чём речь!? Что мы, не люди? Первое, что попалось под руку — двухгривневая купюра — из моего портмоне мигом перекочевала к женщине. Та поблагодарила низким, но изысканным наклоном головы, увенчанной шапкой красивых седых волос.
Смачный плевок на землю и злорадную улыбку на физиономии мужика, торгующего рядом книгами, со своим поступком я совершенно не соотнёс. Душа пела: это всего лишь невыкуренная пачка сигарет, а я, может быть, человека от смерти спас. Сколько народу, должно быть, мимо прошло, а я не остался безучастным, помог. Может, не такой уж я и плохой? Может, не такая уж плохая и жизнь эта, если есть в ней люди, нуждающиеся в помощи, и люди, которые могут помочь?
Рабочий день пролетел на одном дыхании, как минута. В сумерках я возвращался домой мимо Центральной аптеки. Пожилая женщина, с и в старости не потерявшим шарм, горделивым лицом учительницы, не узнала меня. Держась рукой за левую сторону груди и тяжело дыша, она, когда я, ошарашенный притормозил возле неё шаг, сказала: «Мне не хватает немного денег на валидол. Вы не могли бы помочь?».
Вот и у меня заболело сердце.
