«Два атомных удара, нанесенных в 1945-м, стали для Хиросимы
и Нагасаки несоизмеримо более жуткой платой в сравнении с библейскими Содомом
и Гоморрой, пострадавшими от кары Господней. Вспышка ярче тысячи солнц
обуглила все живое и мертвое. Это было нечто инфернальное, недоступное
человеческому разуму. Потусторонний ужас потряс японцев, когда они увидели
на уцелевших стенах... четко сфотографированные очертания людей. Только
что видели их живыми, во плоти, и за какое-то мгновение от них остались
тени — эти сатанинские фото, «подаренные на память» пилотами американских
бомбардировщиков.
То дичайшее преступление потрясло планету. И сегодня, через
полвека, мир еще не отошел от ужаса.
... А третий ядерный удар и до сих пор называется всего-навсего
аварией на Чернобыльской АЭС. Более того, в самом начале о ней знали только
местные жители. И то только как о событии второстепенном. Режим того времени
всеми имеющимися средствами пытался скрыть происшедшее.
И сегодня еще у меня перед глазами первомайская демонстрация
1986-го.
Парад, который принимала... смерть.
Знали ли тогдашние партийно-государственные руководители,
которые стояли на правительственной трибуне, знали ли они обо всем ужасе
чернобыльской беды и ее последствиях? Возможно, и догадывались, но полной
информации у них не было. Только недавно мы узнали, что на боязливый запрос
Киева, как быть с демонстрацией, Кремль устами главного «перестройщика»,
адепта общечеловеческих ценностей, «посоветовал» не сеять панику, иначе
полетят головы.
Да и в первых числах мая 86-го, когда бросились всем миром
гасить сатанинский пожар, когда уже эвакуировали людей из города Припяти,
даже тогда мы не были посвящены в истинные масштабы беды. Иначе если бы
знали, то, наверное же, и пожарники, и милиция, и шахтеры, и тысячи солдат,
и медики, и дозиметристы, и водители, и, наконец, журналисты были бы соответственно
экипированы и предупреждены о том, как обезопасить себя от радиации.
Все это я утверждаю не из пересказа или подстрочника, а
из оригинала: именно в те первые майские дни мне довелось побывать возле
разрушенного 4-го блока ЧАЭС. Я собственными глазами видел проявление и
безоглядного героизма, и глубокого человеческого милосердия. И ту беспечность
из-за отсутствия информации, когда уставшие солдаты ложились отдыхать на
загрязненную радиацией траву, когда в 30-километровой закрытой зоне селяне
выгоняли скот на пастбища, а трактористы, поднимая пыль, обрабатывали нивы.
Роковой звон тревоги пронзил наши сердца, когда один за
другим в тяжелых муках ушли в мир иной Виктор Кибенок, Николай Ващук, Василий
Игнатенко, Николай Титенок, Владимир Тищура, Владимир Правик — шестеро
пожарников, которые первыми приняли на себя всю дьявольскую мощь радиации,
работая в самом пекле реактора.
А потому их гибель, как и смерть, которая позже настигла
тысячи побратимов, как и преждевременно угасшие жизни десятков тысяч невинных
людей, — на совести тех, кто подло скрыл правду о Чернобыле. На черном
счету у этих преступников — сотни тысяч ликвидаторов, которые ежедневно
умирают в тяжких муках от радиации...
...Все меньше и меньше непосредственных очевидцев и участников
Чернобыльской трагедии. Время имеет привычку работать против Памяти. И
уже смотришь, да и проскользнет безразличное: а так ли уж страшно? А может
быть, преувеличиваем? И уже некоторые достойные гуманисты, в частности,
и в высоких европейских и мировых институтах, когда напомнишь им, что Украина
самостоятельно не в состоянии одолеть эту беду. Трудно вести разговор с
людьми, которые стоят за гранью боли. Отсюда особую значимость и вес приобретают
свидетельства прямых очевидцев, и в первую очередь — тележурналистов и
фотокоров, которые успели задокументировать всю глубину и масштабы глобальной
трагедии, которая взорвалась под сердцем Украины, Беларуси, России...».
Это выдержки из предисловия, написанного Борисом Олийныком,
к фотоальбому Игоря Костина «Чернобыль: исповедь репортера», в котором
собраны уникальные, не имеющие аналогов в мире фотодокументы. Первый снимок
с четвертого блока Игорь Костин как специальный фотокорреспондент АП «Новости»
сделал через 11 часов после взрыва. С того самого дня и на протяжении 14
лет он ведет свое журналистское расследование причин и последствий катастрофы
на территории Украины, России, Беларуси, Норвегии, ее глобального влияния
на человека, животный и растительный мир. Подлинные размеры этого влияния
нами то ли по беспечности, то ли по глупости, то ли по преступному равнодушию
осмыслены далеко не в полной мере. «...Нельзя преодолеть последствия этой
катастрофы в обозримом будущем: она будет влиять на жизнь 300—400 лет»,
— сказано в документах Совета Европы. И книга-альбом Игоря Костина — страшные,
но честные своеобразные иллюстрации к этим документам, за которые автор
заплатил очень высокую цену.
За время работы в зонах больших доз радиации Игорь Костин
получил переоблучение свыше пяти предельно допустимых норм. Последствия
не замедлили сказаться: сложные и тяжелые операции в специальных клиниках
Москвы, Киева и Хиросимы. Надо ли пояснять, что значит для него этот фотоальбом?
Тем более, что гигантская работа уже проделана, и все технико-экономические
обоснования издания составлены.
Но, «как это ни горько и ни парадоксально, книга Игоря
Костина о Чернобыле до сей поры не издана. Все попытки автора издать ее
в Украине пока что безрезультатны», — это уже другая цитата. Из письма
председателя Союза кинематографистов Украины Михаила Беликова премьер-министру
Украины Виктору Ющенко. И далее: «Хотелось бы особо подчеркнуть, что Игорю
Костину неоднократно предлагали и предлагают издать книгу за рубежом. Но
она увидит свет не в Украине. Как не в Украине писал Гоголь, рисовал Левицкий
и Боровиковский, создавал самолеты Сикорский, творил божественную музыку
Бортнянский, пел Вертинский, ваял архитектор Архипенко... Список можно
продолжить бесконечно. Воистину нет пророка в своем отечестве.
Между тем автор видит свой гражданский долг, свою моральную
ответственность перед павшими и живыми, перед народом Украины именно в
том, чтобы книга о Чернобыле увидела свет на той земле, где произошла сама
Чернобыльская катастрофа».
И, наконец, автор письма прибегает к последнему аргументу:
«Издание этой документальной книги, на наш взгляд, существенно и в значительной
степени повлияло бы на отношение международной общественности к Чернобыльской
трагедии на современном этапе, на финансирование проблем, связанных с ЧАЭС».
...Пока же Игорь Костин и все, кто проявляет участие в
судьбе книги, ждут ответа.
СПРАВКА «Дня»
Игорь Костин инженер-строитель по специальности,
почти десяток лет — главный конструктор, в 1972-м круто поменял жизнь и
профессионально занялся фотографией. Автор сотен репортажей, начиная с
первых часов после взрыва на ЧАЭС. Более 250 его документальных фотографий
вошли в официальный Отчет МАГАТЭ и правительству СССР. Персональная выставка
репортера демонстрировалась в лучших галереях многих стран мира, в Штаб-квартире
ООН в Нью-Йорке. Фотографии Игоря Костина вошли в антологию мировой публицистики:
«Сто репортеров ХХ века», он удостоен высших журналистских международных
наград.
