Возможность для встречи с действительно талантливым человеком выпадает не так уж часто, особенно если сия одаренная и даже прославленная личность родом из дальних стран, доступных разве что в теле- киноизображении. Небольшой, но емкий десант знаменитостей, высадившийся на последнем кинофестивале «Молодость», дал всем жаждущим информации из первых рук немало работы. Персоны, знакомство с которыми ограничивалось только ускользающей иллюзией, запечатленной на раскрашенном целлулоиде, вдруг сошли в нашу киевскую действительность — во всей силе и противоречивости своих физических существований. Один из них — Гийом Депардье, тот, о ком мы не знали даже в его киношной ипостаси, сын знаменитого Жерара Депардье, на дух не переносящий вопросов об отце; долговязый мизантроп с вечно всклокоченными волосами; любитель выпить и разбудить утром похмельный корабль, на котором жили участники и гости фестиваля, отменной игрой на рояле — он сразу стал кем-то вроде символа независимого европейского кинематографа, столь же небрежного в отношении к жизни, сколь и склонного саму жизнь превращать в трепетный и яркий спектакль.
Гийом приехал вместе с режиссером Лео Караксом, снявшим его в главной роли в своем последнем фильме «Пола Икс». Эта очень странная, спровоцировавшая ожесточенные дискуссии картина имеет массу четких недостатков и достоинств; исполнение Гийомом Депардье главной роли в ней — несомненно, относится к последним. Играя молодого писателя Пьера, который в любви к своей вновь обретенной сестре Изабель (Екатерина Голубева) пытается понять собственное бытие, Гийом всю безумную, катастрофическую линию судьбы своего героя передает без нажима, с массой убедительных подробностей. Мятущийся Пьер в его исполнении чем-то напоминает персонажей Достоевского, так же взрывавших себя изнутри неразрешимыми вопросами. Впрочем, роль в «Поле Икс» — одна из лучших (возможно, лучшая на сегодня), но не единственная.
Выйдя впервые на съемочную площадку, когда ему было всего три года, Гийом почти сразу ощутил отвращение к профессии своего отца. Он прошел типичный путь отрицания, свойственный детям знаменитостей, — наркотики, нелады с законом, скандалы с прессой — в общем, весь необходимый набор самоутверждения, после которого твое любимое дело все-таки настигает тебя. К счастью для зрителей, никуда не делся от этого дела и Гийом. 90-е стали для него временем актерских триумфов. Призвание он ощутил, исполнив влюбленного скрипача во «Всех утрах мира» Алена Корно, а первым триумфом стали вышедшие в 1995 году «Подмастерья» режиссера Пьера Сальвадори. Эта работа принесла Гийому премию «Цезарь» — как наибольшей надежде года.
Ныне Депардье-младшему 28 лет, счет его ролей идет на десятки, и у себя на родине он один из наиболее востребованных актеров, а популярность его потихоньку начинает превосходить славу родителя. Звездной болезни Гийом, слава Богу, пока не подвержен, и на фестивале «Молодость» он охотно откликался на любое предложение общаться, чем я не преминул воспользоваться.
— Ощущаете ли вы себя нынче модным актером?
— Нет. Мне недостаточно много платят за это.
— А чем тогда еще можно измерить актерский успех, кроме гонораров?
— Наверное, тем, что тебя увидели. Франсуаза Бельто — это детский психоаналитик, известный у нас, — так вот, она хорошо сказала: «Лучше видеть и смотреть, тогда как другие смотрят и слушают». Потому что когда ты видишь кого-то, ты его видишь, тогда как, если ты смотришь на кого-то, ты просто на него смотришь и не более.
— То есть вас еще не увидели как следует?
— Я не актер, я — ничто, в общем-то. Я стараюсь быть, существовать. С теми средствами, которые я знаю — а я знаю технику кино, я понимаю музыку — я просто стараюсь быть. Я думаю, что это интересно. В тринадцатом веке я стал бы шутом.
— Чем вы готовы заниматься 24 часа в сутки?
— Музыкой. Вот вы сегодня утром на корабле, наверное, не очень рано проснулись, а я там два с половиной часа играл на рояле.
— А какой стиль? — Классика. Не умею играть, но люблю слушать джаз. На самом деле в музыке нет стиля, музыка есть хорошая и плохая. — Но все же кем бы вы хотели быть более всего? — Я в общем-то никому не доверяю то, кем бы хотел быть. Кем-нибудь элегантным, впечатляющим, духовным, вежливым, который умеет любить. Хорошим отцом, хорошим сыном, братом... — На пресс-конференции вместе с Лео Караксом вы утверждали, что любовь — это трагическое чувство. Вы именно так считаете? — Я так действительно думаю, но я надеюсь, что это не так. — Артистическая жизнь достаточно напряженна. В чем вы находите разрядку? — В алкоголе, в женщинах. — А какие напитки предпочитаете? — Сейчас пью только пиво... Но я подумал о вашем предыдущем вопросе. Вот: пойти рано утром в зимний лес и услышать запах леса. Это хороший момент для разрядки. Без пива. — Еще по поводу разрядки: близки ли вам какие-либо духовные восточные практики — буддизм, к примеру? — Мне кажется, что буддизм — это очень глупо, и меня это не интересует. Нет ни господа, ни хозяина. — То есть вы сам себе — и хозяин, и господь? — Да, я могу сказать, что я господь и хозяин моей непросветленной жизни. — На сцене, в кино есть типичные роли — воин, любовник, шут, какое из этих амплуа вам ближе? — Сейчас я уже не могу делать все, но раньше умел. Способность делать для меня всегда была наиболее важной. Я считаю, что роль — любая роль — это только часть какой-то истории, и этого недостаточно. А самая красивая роль, которую можно сыграть, — это иметь ребенка. — Эту роль вы сейчас исполняете? — Нет. Но мне бы очень хотелось. — Какие кинорежиссеры вам близки и кого бы вы могли назвать своим наставником в искусстве? — Это, скажем так, не наставники. Это просто те люди, которые дают мне силы и эмоции. Но отдельно кого-то выделить нельзя. Есть люди, которых я уважаю, но нет людей, которые для меня являются какими-то авторитетами. — Если бы у вас была возможность снять фильм о конце света, каким бы он был? — Можно просто сейчас сфотографировать все, что происходит вокруг. — То есть эта ситуация уже существует реально?
— Да. Это катастрофа. Но не сегодняшнего дня. Конец света уже начался. Он начался уже тысячи лет назад.
