Стремление работать в горячей точке само по себе аномально. Представьте себе — человек покидает комфортные условия дома, рабочего кабинета и несется черт знает куда, где его может привалить, смыть, убить... Живые впечатления автора от общения с недавно вернувшимся из турецкого пекла спецкором «7 днів» Владимиром Мельником и немеркнущие воспоминания об увиденном осенью прошлого года в Закарпатье приводят к невеселым размышлениям о том, какое место в украинском обществе и мировом информационном пространстве занимают наши журналисты.
Исколесив мир, приходишь к одновременно банальному и шокирующему выводу — наши журналисты в разных условиях и при одинаковом обеспечении преимущественно обставляют западных «звезд» по качеству работы. Причина лежит на поверхности: спортивная злость наших, которые за сенсационный материал получают не пятизначную сумму, а в лучшем случае зеленый полтинник, подстегивает и заставляет мобилизоваться. Однако, это не единственная причина.
«Они» могут себе позволить финансировать дорогостоящее обеспечение своих командировочных групп в горячих точках связью, деньгами, техникой. «Наши» — в лучшем случае могут договориться с пресс-службой МинЧС о том, чтобы упасть на хвост. Однажды оказавшись там, ты — наедине со своей чрезвычайщиной, и можешь уповать на Бога и в отдельных случаях на тот же МинЧС, служащие которого показывают, пожалуй, самый зримый пример самоотверженности и героизма.
«Наши» СМИ, командирующие журналистов, если и обременяют себя заботой о выездных группах, то зачастую не имеют средств даже для того, чтобы обеспечить журналистов примитивной мобильной связью. Это стыд, как в прошлом году съемочная группа попала в отрезанный от остального мира горный район Карпат (проложенная телефонная линия, о которой отрапортовали, оказалась скорее виртуальной, чем реальной) и в результате оказалась на довольствии местных жителей, которые сами сидели на гуманитарке. Можно было, конечно, запастись провиантом до переезда в зону стихии, однако поди купи себе паек на шесть гривен суточных, утвержденных Кабмином еще до первого пришествия. Тем более, если в командировку едешь за свои деньги, а потом, через некоторое время, когда гривни становятся определенным количеством копеек, получаешь задолженное назад.
Иди рискни снять эффектный кадр, если вверенная тебе техника «висит» на тебе и ты осознаешь, что чуть что — стоит она больше, чем заработаешь за всю жизнь... Поэтому, оказавшись в турецком городке Адапазарах в ловушке среди обломков многоэтажек и перед оседающей на глазах стеной, наша и африканская (!) съемочные группы в первую очередь ухватились за технику.
Моральные издержки: одновременно пытаешься пропускать через свое сознание ужас происходящего и уберечь себя от скатывания на эмоциональный уровень суждений. Скажите, морально ли отгонять от объективов спасшихся после землетрясения жителей Гульжука, которые постоянно «лезут в объектив» и не дают снимать? А ведь для них случайное попадание в кадр — надежда на то, что кто-то из потерянных родственников или знакомых увидит их. Это самоутверждение: я — живой. Для многих сейчас жизнь только и зиждется на этой вере в выживание.
Закарпатье. Поздняя осень. Мороз около пятнадцати градусов. Возле дома над обрывом (раньше там была дорога) стоит восьмидесятилетняя бабушка. Она плачет. В потоках ее слез течет рассказ о больном муже, о том, что у нее нет сил ходить в сельсовет за гуманитарной мукой и крупой, а домой (почему- то) ей не приносят — крик безысходности и чувство покинутости. И слова журналиста оператору шепотом, почти со свистом: «Снимай, классно плачет, крупно глаза снимай. Вот так. Класс» — это кощунство или профессионализм?
Чрезвычайщина для репортера (корреспондента, обозревателя, редактора) — адреналин, момент для реализации. И в это же время — звучит опять кощунственно, но работать возле селевых потоков, в разрушенных городах зачастую легче, чем делать примитивный «паркетный» репортаж. Украинская политика (sic! подчиняющаяся ей и определяемая ею экономика, культура, etc) настолько грязна и властна, что ЧП, пожалуй, единственная сфера, не подчиняющаяся выборам, партийным распадам, прихотям «олигархов» и «пожеланиям» трудящихся. Это аргумент, почему комфорт дома и офиса часто менее приятен, чем грохот (снарядов, рушащихся зданий, смертоносных горных потоков, — нужное подчеркнуть) на чрезвычайке. Аномалия нашей нынешней «нормальной» жизни более аномальна, чем аномалия ЧП!
Чем не мотивация для того, чтобы попытаться хоть что-то изменить в одной стране, в своем издании? И когда говорят об изменениях, реформах, трансформациях в том или ином СМИ, возможно, есть смысл думать не только о тех, кто нависает над медиа, а также и о тех, преимущественно молодых, людях, которые не являются членами политических команд, а предпочитают просто работать и действительно хотят еще что- то изменить для блага страны проживания.
