В конце эпохи несбывшихся надежд закончилась не только жизнь женщины, ставшей одним из символов этой эпохи. Закончилась история еще одной большой любви. Хорошо помнящие прошлое десятилетие не удивятся тому, что о смерти этой женщины сообщают ведущие информационные агентства мира, почему ее фотографии появляются сегодня на первых колонках газет. Раиса Горбачева, первая и последняя леди Советского Союза, умерла от лейкемии — болезни, которую практически немыслимо превозмочь. Но и в последние недели ее жизни мы могли видеть, как боролась за нее ее семья. Как Михаил Горбачев, которого всегда считали, в первую очередь, политиком, отложил все свои дела, заявления, лекции, интервью и остался наедине с женой и надеждой...
Когда Раиса Горбачева впервые появилась на наших телеэкранах — в начале перестройки, — сколько было к ней претензий! Однако, если посмотреть на эти претензии с расстояния времени, начинаешь понимать, насколько дикими они выглядят. Сограждане укоряли Раису Максимовну (если подумать) именно за то, что она пыталась достойно исполнять обязанности «первой леди», жены руководителя государства так, как это принято в цивилизованном мире. Разве можно обвинять женщину в том, что она гордится достижениями своего мужа и желает всегда быть рядом с ним? Разве можно сравнивать то влияние, которое имела на Михаила Сергеевича Раиса Максимовна (телохранители позже в мемуарах укоряли ее за то, что она часто меняла персонал на даче — вот так!) с влиянием нынешней — демократической! — кремлевской семьи? Разве можно сравнивать внимание, которое желала привлечь к себе Раиса Максимовна, с тем вниманием, каким окружены нынешние постсоветские первые леди — героини телеэкранов своих стран? Подумать только, нам продемонстрировали нормальную супружескую жизнь, долгую любовь, на которую не повлияла политика — только через годы начинаешь понимать: это и было по-человечески!
Раиса Максимовна, как вы старались! Пытались быть элегантной в стране, где дорогое, красивое платье считалось признаком распущенности. Пытались помогать интеллигенции — ( вспомним вашу деятельность в Советском Фонде культуры) — в государстве, где все эти академики были вправе только унижено просить у партийных бонз, а вы вооружили их авторитетом. Да, жены. Но — Генерального секретаря... Пытались правильно подбирать слова, чтобы отвечать своему статусу — это выглядело натянутым, но сегодня понимаешь, что вы очень остерегались, чтобы не сделать чего-либо, что плохо отразилось бы на вашем дорогом Михаиле Сергеевиче... Нет, все это не было политикой, все это и было жизнью, которая существеннее политики! Может, кто-то и не согласится со мной, но я уверен, что Михаил Горбачев там, в Мюнстере, чувствует себя сегодня намного хуже, чем тогда, когда заканчивалась его деятельность на должности президента СССР. Тогда он прощался с важнейшей частью своей политической биографии. А сегодня — с самой сутью своей жизни, с тем, что ее наполняло все эти годы, с длинными прогулками, с откровенными разговорами — с кем еще он мог так откровенно поговорить?
