Первым у входа на рынок нас встретил... питон. Возможно,
потомок мудрого Каа из любимой книги детства, хоть и явно не дотягивавший
размерами до своего знаменитого сородича. Его хозяин занимается удавами
около полугода, предварительно перечитал много специальной литературы,
беседовал со знающими людьми... Но, хотя за пресмыкающееся продавец просит
сто пятьдесят «условных единиц», прибыли такое занятие не дает ни малейшей:
даже если удастся раз в несколько месяцев продать один экземпляр, эти деньги
быстро уйдут на приобретение и содержание ему подобных. Однако для хозяина
Каа-младшего работа с животными, экзотическими и не очень, больше чем хобби.
И не только для него.
Рядом, бок о бок, две женщины продавали котят. Одна породистых
— ангорских, сиамских, каких-то вовсе таинственных; другая — обычных, что
называется дворовой породы. Хотя покупатели практически отсутствуют как
у первой, предлагающей котят по цене несколько десятков долларов, так и
у второй, готовой отдавать задаром, лишь бы «в хорошие руки». Котята, конечно,
не удавы, и приобретают их многие, но, как правило, у друзей и знакомых.
Поэтому приходить продавать котят на Птичий рынок, значит, скорее не делать
бизнес, а получать возможность общения — общения с людьми, с которыми тебя
объединяют общие интересы.
Вообще, те завсегдатаи Птичьего, с которыми удалось поговорить,
держатся исключительно на этом. Конечно, рыбок и волнистых попугайчиков
покупают чаще, чем огромных мастифов или живых фазанов. (Кстати, едва ли
не самая стабильная клиентура — у продавцов домашней птицы. Это граждане
Вьетнама, Кореи и т.п., традиционно предпочитающие покупать к столу живую
птицу и самим же ее готовить.). Но жалуются все на одно и то же: на падение
покупательской способности населения, на денежные затруднения в содержании
животных и т.д. Зато рэкет на рынке, по словам продавцов, практически отсутствует
— ввиду все той же неприбыльности их работы (те же продавцы упоминают еще
о налогах на содержание некоторых видов животных, которые жэки устанавливают
по обычно непостижимому для плательщиков принципу — что, очевидно, еще
раз подтверждает, что между рэкетом и государством все-таки есть существенная
разница). Но при всех проблемах не меняется главное — отношение людей к
своему делу и, соответственно, друг к другу. И нам, так задерганным этой
жизнью, не мешало бы вновь научиться энтузиазму и вере в лучшее, которого
мы можем достичь.
