Иегуди и Мыкола

Иегуди Менухин считал музыку уникальным занятием. Он говорил, что она требует от музыканта работы ума, души, глаз, пальцев правой и левой рук. Мой некролог сэру Иегуди сугубо личный. В конце 70-х я, растерянный эмигрант, написал Менухину письмо из Германии в Англию и попросил его вступиться за украинского музыканта и правозащитника Мыколу Горбаля, ожидавшего суда в Киеве. В канун суда я получил от сэра Иегуди копию телеграммы, которую он послал киевским властям. Он просил их проявить снисхождение к коллеге. Я разослал эту телеграмму в западные информационные агентства и в редакции «Голоса Америки» и «Свободы». Она вышла в большой эфир. К просьбе знаменитого скрипача не снизошли: Мыкола получил классические украинские 7 плюс 5. Семь — лагерей, пять — ссылки. Но я точно знаю, что имя арестованного, прозвучавшее на весь космос, было оберегом, загадочной охранной грамотой: пока тебя на воле называют вслух, ты — жив, ты — свободен. Родители сэра Иегидуи были евреями из Российской империи. Думаю, что украинские имена — Богдан Хмельницкий, Иван Гонта, Петлюра — для них и их сына ассоциировались с резней и погромами. Сэр Иегуди вступился за безвестного украинского музыканта Мыколу, потому что у великого музыканта был абсолютный слух. Люди с таким слухом слышат голос, шепот, стон человека. Я люблю романтическую скрипку Менухина. Но самой незабываемой, самой чистой нотой великого музыканта для меня навсегда останется его телеграмма в защиту Мыколы.