СЛОЖНОСТЬ
Сложной называется система, способная к самосохранению, самовоспроизведению и самосовершенствованию в благоприятных и в неблагоприятных условиях. Отдельный человек, племя, народ, социум и государство являются сложными системами, хотя конкретика их функций имеет мало общего. Несколько законов определяют поведение таких систем. Запомнить законы, конечно, легче, чем опираться на них в ежедневной практике. Но если их игнорируют, впритык не видят «самодержцы», тогда они вынуждены искать виновных и менять премьер-министров. Прежде всего, о чем следует сказать, это КОНТРИНТУИТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ сложных систем, их непредсказуемость, способность словно умышленно делать все «не так» и даже «назло». Конечно, никакого сознательного зла экономика или социум в своей природе не имеют. Но они играют в свою игру, придерживаются своих правил, крутят свои хрупкие колесики... И бунтуют, когда какой-то «дядя» хочет подрихтовать механизм монтировкой.
Чтобы руководить сложной системой, нужно отказаться от желания руководить и браться за такое регулирование, которое не «дразнит» систему, а гладит ее «по шерсти». Об этом говорит ЗАКОН ДОСТАТОЧНОГО РАЗНООБРАЗИЯ. Репертуар Главного Регулятора (скажем, Кабмина) должен быть не более прост, чем сложность Объекта Регуляции (скажем, экономики). Монтировка — инструмент полезный, но разнообразием не обремененный. Как, например, МВФ, который знает только свою песню (красивую, но одну на всех). Пресловутые законы, которых наподписывал когда-то премьер-министр Л. Кучма, имели благородную цель, но настолько привлекательную, что путь к ней не мог быть прямой линией. Норовистое государство пошло (до сих пор идет) «не туда». Формально любое правительство имеет только несколько типичных регуляторных средств: запрещения, разрешения, налоги и распределение бюджетных средств. Но для того, чтобы «усьо було харашо» не по форме, а по существу, есть искусство их комбинаций и адресаций. Фундаментом этого искусства является ЗАКОН МИНИМАЛЬНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА. Кабмин не может и не должен контролировать «все» по тем же причинам, по которым премьер-министр не может и не должен подметать в своем учреждении. Это и есть децентрализация экономики, о которой еще недавно много говорили, а сегодня много молчат. Однако дерегуляция (децентрализация) является эффективной только в определенных условиях.
ПОЧЕМ ИЗРАИЛЬСКИЕ ОГУРЦЫ?
Александр Эртель был современником Короленко и Чехова. Его мировоззрение удивительным образом сочетало щемящее народолюбие с трезвостью аналитика. Он писал: «Социализм? Он может быть только у того народа, где проселочные дороги обсажены вишнями, и вишни эти целы. Там же, где посадили жалкую ветелку и ее выдернут просто так и где для сокращения пути на пять саженей проедут по великолепной ржи, может быть только разинщина, пугачевщина — все, что угодно, но только не социализм».
Счастливый Эртель — не дожил до ленинизма. Счастливый Эртель — не дожил до сталинщины, которая не остановилась перед голодомором, но таки сделала извечно заботливого украинского крестьянина способным топтать и воровать. Но сейчас речь не об этом, а о том, что собственными глазами я видел в Израиле. Вишни там не растут (слишком много солнца), но вдоль дорог стеной стоят мандариновые и банановые леса, и они — целы. А на улицах и площадях городов растут гектары несорванных роз. А фруктов и овощей в магазинах и на базарах горы и на тамошние заработки они дешевые, как у нас газета «Киевские Ведомости». В сельскохозяйственном производстве работают 4% израильтян, большинство которых живут в коммунах (кибуцах). Компартии нет, а коммуны есть. Впрочем, кибуцы — это объединение не сталинского, а толстовского типа (что, собственно, и способствует их эффективности). Государство в коммуны не заглядывает, ничего им не поставляет и не распределяет, а таких понятий как «государственный заказ» в иврите нет. При минимальном государственном вмешательстве высокая эффективность работников тель-авивщины основывается на четвертом законе сложных систем — на ЗАКОНЕ САМОРЕГУЛЯЦИИ. Коммунистические кибуцы свою продукцию реализуют на общегосударственном капиталистическом рынке. Конкуренция, высокое качество, большой ассортимент и низкие цены — следствия этой ситуации (характерные не только для Израиля).
Если речь идет об экономике, то предпосылкой, средством и следствием саморегуляции является Рынок с его разветвленной сетью регуляторных обратных связей. Если речь идет о физиологических аналогиях, то никто из нас не имеет надобности сознательно регулировать частоту сокращений сердца (пульс), так как ее автоматически определяют содержание в крови кислорода и двуокиси углерода — «рынок газов». Обратная связь — универсальный системный регулятор.
ПРОСТОТА
Законы контринтуитивности, достаточного разнообразия, минимального вмешательства и саморегуляции можно сделать недействующими, введя диктатуру (Сталин или Гитлер, Пол Пот или Саддам Хуссейн — выбор богатый). В таких условиях именно «монтировка» становится главным регулятором. При этом страна довольно долго может существовать, строить ракеты и перекрывать Енисей. Но в то же время сложная система приобретает признаки простоты. Плата за это — ее низкая эффективность (низкая производительность труда и жалкий жизненный уровень населения).
Попытка трансформироваться из простой системы в сложную является сущностью нынешнего дня во всех странах, которые когда-то входили в СССР. Но: речь идет о замене «дешевого» на «дорогое», а за это всегда нужно доплачивать. И мы платим — сокращением продолжительности жизни, снижением рождаемости и депопуляцией. Платим не в последнюю очередь и потому, что силовые механизмы управления мы разрушили раньше, чем внедрили саморегуляционные. Закон минимального вмешательства при таких условиях действует в форме своего карикатурного подобия — «закона максимального беспорядка».
КТО РЕГУЛИРУЕТ РЕГУЛЯТОРЫ?
Кризисный, а не эволюционный распад СССР повлек за собой то, что новую жизнь мы начали без свободного рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. Точнее — такой рынок существует только в «тени». Вместо этого на легальном солнышке будет «рынок власти» — все существенное с экономической точки зрения делается только через «доступ к телу» высших должностных лиц. «Рынок власти» практически полностью сформировался во времена Кравчука. Во время президентства Кучмы заколосился парламентский лоббизм. Сегодня имеем почти сформированный «рынок партий» (хотя их расколы и объединения, как и мелькание парламентских фракций, еще продолжаются).
Вот здесь — как бывает в интересных пьесах — сюжет приобретает новую остроту: должны избрать президента. Какого? Понятно — хорошего (но желательно, чтобы он был талантливее помкомвзовда Волошина). Он должен понимать сущность системного регулирования. В здоровом организме каждый «руководящий» и «исполнительный» орган действует на основах абсолютной пластичности при жестком регламентировании пределов своей компетентности. Это становится причиной ситуации «все регулируют всех». Такая система не нуждается во внешнем «самодержце», более того — контринтуитивно отвечает на его «глупое» вмешательство. Если речь идет о государстве, такой режим обеспечивают Рынок и Демократия. Но для этого все регуляторы должны быть «здоровыми», то есть пластичными в пределах своей компетентности, но только в этих пределах. В переводе с теории на практику это означает необходимость неотложного реформирования бюрократии и правоохранительных органов. Делать это нужно в аварийном режиме, преодолевая «тихий саботаж», а при необходимости — укореняя его со всей жестокостью, как позволяет Закон. И здесь, как написал в «День» один из читателей, все будет зависеть от масштаба личности новоизбранного президента. Владимир ВОЙТЕНКО,
доктор медицины, профессор
