Одна моя приятельница довольно долго зависала на чтении.
Затем она шарахнулась в дзен и пошла учиться по всяким мастерам — от цигуна
до астрологии. Как-то она сказала: «Трудно жить на рубеже столетий. Подобно
вшам в тулупе — его выворачивают на солнце и приходится убегать». И она
бросила своего мужа, выскочила замуж за другого и сбежала в Австралию.
Был еще один мастер-мистик, в перерывах между ширками писал какую-то морфинистскую
прозу. Позже он также сбежал в Германию. Кое-кто, правда, остался. Одни,
найдя себя в политических играх, откормили жирные рыла и бросили писать.
Другие истлевают в саркофагах собственных параной, создавая плохонькую
прозу и ругая «жлобов». Всех этих разномастных типов объединяет сейчас
одно: все они в свое время увлекались булгаковским «Мастером и Маргаритой».
С каштанным патриотическим пафосом этот роман рассматривался
киевлянами не только как универсальный, но и (что неожиданно) как киевский
текст. Следует задуматься над этим нонсенсом. Ведь действие романа происходит
в Москве, и с Киевом связывается разве что благодаря Берлиозу, которому
отсекло голову, да еще Лысой горе, куда летала Маргарита. Ум человека любит
лабиринты, отчаяние и искушение темноты — Булгаков построил гениальный
лабиринт в темноте, где в качестве стен выступает творческая надменность,
а целью служит — выход в пустоту. Это не нирвана, это — другое. Это очень
высокая майя. В самом романе все правильно — поэты пишут, женщины любят,
безумцы страдают, правители сомневаются. Однако смысл не в этом. Погружаясь
в этот роман, читатель не замечает, что автор, мастер чувственного знания,
наделяет читателя своим умом. Собственный ум человека — это бесконечный
источник радости, ясности и божественности — остается запечатанным. И человек
может жить всю жизнь виртуальными чувствами, заимствованными интерпретациями
и чужими страхами — от животных до религиозных. Киевляне, кстати, весьма
склонные к мистическим поискам и подверженные тонким искушениям, попали
в собственную ловушку. Вспомните киевскую школу философов — все они поют,
словно соловьи. Дело не в Булгакове — мастер сделал дело, и Бог ему судья.
Речь идет о нашей свободе. Ее нет. Мы все хотим быть красивыми и боимся
быть правдивыми. Мы все твердим об эстетике и с целомудрием проституток
избегаем этики. Большинство из нас не понимает даже, что это такое. В наших
головах отпечатки лабиринтов, разум наш скомпонован из наследственной смеси
тысячелетних чужих идеологий, а страх, навязанный нам чужеродными приспособлениями,
вынуждает нас искать сходство всего со всем. Мы даже не замечаем, что большую
часть жизни чего-то боимся. И ищем, ищем новых Мастеров, чтобы только не
принимать собственных решений. Считая себя Мастерами, ищем непременно Маргариту,
и не найдя, деградируем.
Финалом этого является подмена, когда темные лучи Танатоса
воспринимаются как горячий свет Эроса, когда место поиска и любви вытесняет
внутренний морфинизм, а смелость исчезает и ее место занимает либо жадность,
либо апатия.
Здесь нужно сказать стоп. И вот почему. Одного мудреца
спросили о темных учениях. Он ответил: «Это все от Бога. Так Господь обманывает
темных и злых». Мастер прошел и сплел лабиринт-паутину. Решать ученикам.
Могу только намекнуть, что это своеобразный дзен-коан, о существовании
которого Булгаков, напуганный собственным ужасом перед бесконечностью,
и не предполагал. Если мы вспыхиваем, тотально, сразу и до конца — паутина
сжигается, чужеродное устройство распыляется и остается творение. Но предупреждаю
— это страшно.
Р. S. В югославской экранизации «Мастера и Маргариты»
роль Христа была эпизодической и исполнял ее с явной издевкой какой-то
полоумный. Эти экранизаторы по мощности чужеродного приспособления могут
состязаться с некоторыми киевскими трупоедными постмодернистами.
