Михаил Кравчук — известный алгебраист нашего века, его математический талант и вклад в математическую науку равен талантам большим и неповторным.
Эти слова сказал всемирно известный ученый в разговоре со мной тридцать лет назад. А еще до этого, лет десять, имя математика Кравчука нельзя было найти в отечественной научной литературе, прессе, невозможно было услышать о нем воспоминания бывших коллег, даже соавторов изданных трудов.
Жизненная судьба Михаила Кравчука сложилась настолько трагически, что и сегодня она еще не осмыслена. История науки не знает более болезненного феномена!
Родился Михаил Филиппович Кравчук на Волыни в семье землемера. Окончил Луцкую гимназию с золотой медалью и поступил в Университет св. Владимира в Киеве на физико-математический факультет. И эту ступень образования он окончил с дипломом I -й степени. Успешно сдав магистерские экзамены, Михаил Кравчук получил звание приват-доцента. После этого преподавал математические дисциплины в открытых первой и второй украинских гимназиях, Украинском народном университете, стал сотрудником Украинской академии наук. А в начале двадцатых годов стал членом комиссии математической терминологии при Институте научного языка УАН, преподавал различные курсы математики в университете, политехническом, архитектурном, ветеринарно-зоотехническом, сельскохозяйственном институтах Киева.
Потом будет блестящая защита докторской диссертации «О квадратичных формах и линейных преобразованиях», избрание в 1929 году действительным членом Всеукраинской Академии наук.
Сегодня мы знаем, что научные труды Михаила Кравчука обогатили теорию алгебраических уравнений и аналитических функций, теорию переменного действительного и интерполяции, дифференциальных и интегральных уравнений, математическую статистику, различные разделы анализа, теории чисел. Его трудами интересовались ученые Франции, Италии, Германии, Японии. Талантливого математика приглашали на работу, в частности, американская фирма «Вестингауз» и Стенфордский университет, где гарантировались самые благоприятные условия для творческого труда.
Но душой и сердцем ученый был с Украиной, за которую при царизме, во время гражданской войны и в последующие годы он болел любовью сына.
И все же... Целое поколение украинцев имени Михаила Кравчука не знало. Научный мир знал многочлены и моменты Кравчука, формулы Кравчука, осциллятор Кравчука, о том, что его научные труды способствовали изобретению первого в мире электронного компьютера. В Украине труды ученого были уничтожены: их сжигали во дворе Института математики, а в библиотеках изымали из сборников его научные труды.
Что же произошло, как тогда говорили, с «поэтом немого числа»?
14 сентября 1937 года в газете «Коммунист» была опубликована заметка «Академик Кравчук рекламирует врагов».
«В сентябре этого года, — говорилось в ней, — вышел в свет журнал «Успехи математических наук», №3, где опубликована статья академика М.П.Кравчука, которая вызовет глубокий гнев всех честных советских математиков.
В этой статье автор с усердием, которое стоит лучшего применения, рекламирует заклятых врагов народа, уже давно разоблаченных органами НКВД. Нужно отметить, что появление этой статьи объяснить случайностью отнюдь нельзя; Кравчук имел достаточно времени, чтобы забрать из редакции статью или сделать в ней соответствующие поправки. Он этого не сделал.
К тому же Кравчук все время поддерживал очень тесные связи с этими врагами народа; ведь он вместе с этими мерзкими фашистскими предателями является соавтором нескольких книг.
Политическую слепоту и беспечность проявила также редакция этого журнала, которая опубликовала эту статью.
Академик-орденоносец Д. Граве, директор Института математики Академии наук УССР; ученый-секретарь К. Бреус».
А уже в октябре в той же газете, в воскресном номере, появилась статья В. Чернявского и С.Фещенко «Лицо «академика» Кравчука».
Разумеется, после публикации академика-орденоносца эти «коллеги» вышли на прямую:
«...Надо сказать, — признавались они, — что настоящее лицо этого человека, который считается академиком, еще окончательно не разоблачено. Однако все действия Кравчука за последние годы показывают, что мы имеем дело со скрытым буржуазным националистом, который хитро пытается замаскировать свои антисоветские действия.
...Под большое сомнение нужно поставить и научные работы академика Кравчука. В течение последнего времени он практически ничего не сделал для математической науки, если не считать нескольких работ своих работников, которые он без зазрения совести себе приписал. И предыдущие его работы, по мнению авторитетных специалистов, невысокого качества...»
Эта статья обсуждалась на заседании президиума Академии наук, где было принято: «осудить действия Кравчука как антисоветские, буржуазно-националистические, снять его с должности заведующего отделом в Институте математики; поручить комиссии дополнительно изучить дело о возможности нахождения Кравчука в составе академиков...»
(Деталь: С. Фещенко в дальнейшем станет профессором. Но самое отвратительное: после реабилитации Михаила Кравчука предложит его безработному сыну Евгению работу на своей кафедре).
Кое-кто считает и до сих пор, что академик Дмитрий Граве непричастен к первой публикации в газете «Коммунист». Родственники академика угрожали даже судом автору этих строк: мол, недостоверная информация...
А как же тогда понимать молчание академика Граве, который 4 октября 1937 года лично присутствовал на заседании президиума Академии наук, где распинали Михаила Кравчука за националистическую и антисоветскую деятельность? Как понимать то, что в своих воспоминаниях Граве не оставил ни одного слова раскаяния перед своим учеником?
Для Михаила Кравчука публичные обвинения Дмитрия Граве были ужасными. Как же так, еще же недавно он был одним из самых талантливых учеников метра, а стал...
21 февраля 1938 года Михаила Кравчука арестовали.
В обвинительном заключении указывалось: «Управлением государственной безопасности НКВД УССР раскрыта и ликвидирована антисоветская украинская националистическая террористическая организация, которой руководили бывшие боротьбисты и которая ставила себе целью насильническое свержение советской власти и восстановление фашистского строя. Одним из активных участников и руководителей этой организации является арестованный Кравчук...».
(Деталь: согласно протоколу обыска в жилище академика было, в частности, изъято: «печатную машинку системы Adler, записки историко-филологического общества Грушевского — 4 тома, «Историю Украины — Руси» Грушевского»).
Приговор выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР — двадцать лет тюремного заключения и пять лет лишения политических прав.
После объявления судебного приговора в Киеве Кравчук около полгода находился в спецкорпусе Лукъяновской тюрьмы. Оттуда 17 января 1939 года он послал в Президиум Верховного Совета СССР заявление, в котором писал, что вся его вина была вымышленной им самим или подписанной в подготовленных следствием формулировках в условиях тяжелого морального и физического давления.
«Зря я доказывал следствию свою невиновность, — признавался ученый. — Все равно вышло так, что существующая в 1928—1929 годах академическая группа «Молодая академия» стала контрреволюционной... Что я знал о существовании якобы какого-то повстанческого отряда во главе с моими сообщниками по несуществующей организации?
Под давлением следствия я признал свою вину и на суде... Но какая бы судьба меня не постигла, я хочу этим заявлением освободить себя от груза лжесвидетельств».
(Деталь: по свидетельству профессора Павла Бондаренко, Михаила Кравчука привезли на собрание в Киевский университет избитым. Он все время прикрывал платком свое израненное синее лицо).
Вскоре Михаил Кравчук послал еще одно заявление Генеральному прокурору СССР из Лукьяновской тюрьмы о совершенном в отношении его произволе.
Но... Москва молчала!
Откуда было знать Кравчуку, что в златоглавой столице Сталин, Молотов и Жданов еще до суда персонально определили ему меру наказания. 12 сентября 1938 года они подписали приговор еще 633 политзаключенным из Украины. Имя Кравчука стояло вторым в списке тех, кому кремлевский Торквемада назначил «первую категорию наказания» (расстрел), то есть 85 процентов заключенных из Украины, внесенных в этот список.
Здесь, в Лукъяновский тюрьме, было заведено личное дело заключенного Кравчука №11954 с косой надписью на всю титульную страницу — «Националист». По делу — форма №2, где, по всем правилам дактилоскопии, сделаны отпечатки пальцев и ладоней осужденного, указана особая примета — на правом виске родимое пятно.
Из Киева Кравчука отправили в Новочеркасск. Новочеркасские тюремщики недолго удерживали у себя заключенного. Уже 28 апреля 1939 года, невзирая на явные сердечные болезни, очень подорванное здоровье, он был признан годным к физическому труду в условиях Крайнего Севера.
После такого медицинского заключения путь украинского мученика науки пролег во Владивосток, потом четвертым рейсом парохода «Джурма» — в Магадан. Оттуда — еще дальше на север — на зловещие колымские прииски.
По делу №238943 сохранилась карта учета рабочих дней академика-заключенного в самом страшном колымском концлагере Мальдяк. Отмечено, что с 1 июля по 1 октября 1939 года он отработал здесь 46 дней. Работал забойщиком. Здесь же трудовая характеристика: к работе способность неудовлетворительная... из-за сердечных приступов».
Можно только представить, какой была робота заключенных в колымских условиях, когда морозы достигали шестидесяти градусов, а ежедневная норма горняка составляла полторы тонны породы. Даже при царизме, в Нерчинске, каторжане добывали ее не больше пятидесяти килограммов!
Естественно, с больным сердцем Кравчук не мог долго продержаться в забое. Миокардит повлек за собой наплывы ног, и 26 марта 1940 года он был признан даже лагерными медиками непригодным к физическому труду с «дальнейшим этапированием на 23 км».
Измученный беспрестанными болезнями, ощущая близкий конец своей жизни, Михаил Кравчук 16 августа 1940 года в третий раз написал письмо в Москву — на этот раз Председателю Верховного Суда и Генеральному прокурору СССР.
Уже не в заявлении, а в жалобе он решительно отрицал свою причастность к сфабрикованным преступлениям, которые якобы совершил, описал моральные и физические пытки, которые применялись в отношении его во время следствия, высказал свое отношение к кощунственному судебному приговору.
«...Я был потрясен теми дикарскими обвинениями, — писал измученный Кравчук. — Но бесконечные ночные допросы под прямым физическим воздействием, в частности, полное лишение сна на протяжении одиннадцати суток, сделали свое. Окончательно сломали меня угрозы: в случае отказа взять на себя несовершенные преступления — арестуют и уничтожат мою семью».
Заканчивалась жалоба такими словами: «Состояние моего здоровья освобождает меня от личной заинтересованности в пересмотре моего дела. Однако восстановление истины важнее само по себе. Поэтому я прошу пересмотреть его, произведя в отношении меня, если необходимо, новое следствие в условиях, которые дали бы возможность избежать лжесвидетельств».
Но Москва молчала!..
6 июня 1941 года Кравчук был освобожден от работ в горном управлении, а 23 февраля его как инвалида направили на стационарное лечение.
По делу №238943 подшиты два акта. Первый — о смерти заключенного Кравчука, второй — о погребении покойника. Пусть мир знает, как был похоронен автор украинской алгебраической терминологии!
Акт свидетельствует: «Мы, нижеподписавшиеся, дежурный комендант т. Кузнецов, начальник санчасти т. Красовская Т. М. и староста в/з Борисов составили этот акт о том, что 13 марта этого года похоронен умерший 9 марта в/з Кравчук Михаил Филиппович в. с. №238943, зарыт на глубине 1,5 м головой на запад».
Последний лист по делу №238943 — еще одна форма №2 — отпечатки пальцев рук умершего. По-видимому, только дактилоскопические изображения, сделанные в Лукьяновской тюрьме, и родимое пятно на виске умершего дали возможность установить, кого же вычеркнули из живых во многомиллионном списке невольников сталинского ГУЛАГа.
А Кравчуку не было тогда и пятидесяти лет! Сколько еще он мог сделать для развития отечественной и мировой науки? Где делись даже те математические опыты, которые он создал в невыносимых каторжных условиях и передал лагерному начальству? Одно утешение — похоронен он головой на запад! На запад — к родному Днепру, матери-Украине!
Это и все, что заслужил выдающийся украинский академик у советской власти...
С высоты сегодняшнего дня не хотелось бы ворошить «честность» некоторых «коллег» Михаила Кравчука. Скажем, член- корреспондент АН СССР Борис Делоне и спустя десять лет после реабилитации ученого открыто считал его «украинским националистом». Но и тогда этого было достаточно... Собственно, это дело личное.
А вот относительно государственных учреждений, их безразличия к национальной памяти в двух словах не скажешь. Только спустя тридцати шести лет после официальной реабилитации выдающийся математик был восстановлен в составе действительных членов Академии наук Украины. Почему только спустя сорок шесть лет были изданы его математические труды (тиражом 500 экземпляров)? Мир ими пользовался, а в Украине было невозможно найти их в библиотеках. В конечном счете, не кажется ли странным тот факт, что на территории Киевского политехнического института, где Михаил Кравчук заведовал кафедрой, стоит памятник великому мученику науки, есть аудитория его имени, а в Киевском национальном университете, который он в свое времени окончил, где работал деканом, такого уважения к нему нет.
Такое не должно благословляться государством. Ведь как писал Иван Драч:
«Люди круто жили. Люди в сонце ходили
І державу науки несли на плечах.
Люди гупали кайлом в оранжеві брили,
Люди шквально горіли, щоб день не зачах.
Щоб день не зачах!»
