...Фестивальный автобус, доставлявший зрителей XIII Биеннале танца в один из залов на окраине Лиона, возвращался назад. Рядом со мной сидел молодой человек весьма сурового вида и беспрестанно обменивался впечатлениями по телефону. «По сценографии это было гениально», — то и дело сообщал он каждому. На самом деле, посетив семь спектаклей этого самого значительного в Европе фестиваля, я убедился, что у французов отношение к танцу совершенно исключительное. Какое-нибудь представление со сложнейшей современной хореографической лексикой, идущее более часа без перерыва, заставляет их сидеть не шелохнувшись, не дыша. Французы — великие эстеты с неутолимым голодом новых художественных впечатлений.
Фестиваль проходил с 6 по 30 сентября в Лионе. Разнообразные статистические показатели этого года значительно перекрывали предыдущие. В этом году было продано 70 370 билетов, более 84 тысяч зрителей посетило спектакли. Прошло 165 представлений, в которых участвовали более 600 артистов из 40 стран. Кассовый сбор превысил 1,25 млн. евро (при средней цене билета 17,9 евро). Глядя на эту арифметику, диву даешься — как же надо любить искусство, чтобы ставить во главу угла пропаганду современной хореографии и бросать на проведение подобного фестиваля столько средств, создавать столько рабочих мест для огромной «команды» фестиваля, принимать столько гостей. Среди приглашенных участников был и «Киев модерн балет» под руководством Раду Поклитару, выступивший в Биарритце в рамках фестиваля «Время любить».
Одной из «бомб» лионского фестиваля стала французская премьера спектакля «О любви и прочем», представленная труппой Рафаэллы Караско из Севильи. Он стал попыткой соединения фламенко и танца в стиле модерн. Необычным было и музыкальное сопровождение: мало кто из нас может представить, что фламенко можно исполнять не только под гитару и аутентичное пение в стиле канте хондо (хотя было и это), но и под виолончель, саксофон, рояль и флейту. Спектакль шел три вечера подряд при переполненном зале лионского театра Круа Рус. Танец фламенко оказался настолько самобытным и самодостаточным, что хаотичного «смешения» стилей фактически не произошло. Вместо этого Рафаэлле удалось создать спектакль, в котором чередовалось чистое фламенко («фламенко пуро») с эпизодами интересных хореографических решений, которые тяготели к современной хореографии. Неповторимый дух Андалусии, тысячевольтная энергия древнего цыганского фольклора сделали свое дело. Воздействие этого спектакля точнее всего было бы назвать гипнотическим. В паузах в зале не было слышно ни шороха, ни дыхания, а затем публика аплодировала артистам стоя.
Свое новое детище «Турба» представил выдающийся французский хореограф Маги Марэн. Его шоу стало попыткой переосмысления хореографии как вида искусства. Довольно продолжительный спектакль сопровождался чтением больших кусков из трактата Лукреция «О природе вещей». Тексты звучали на латыни и еще пяти европейских языках. Музыкальное сопровождение было абсолютно немыслимым по изобретательности. Кроме оригинальной музыки, написанной Дени Мариоттом, звучал Шуберт. Но как! Его песня «Ночь и грезы» была включена в музыкальную ткань спектакля трижды. Во всех случаях — с добавленным «хрипом», как на старой пластинке. Сначала звучало женское исполнение, потом — мужское, а затем — снова мужское, но «прокрученное» наоборот. Потом настал черед знаменитой «Серенады», которую участники спектакля прямо на сцене несколько раз сыграли на кларнетах в сопровождении гитары. Удивительно то, что по ходу пьесы (а именно так определен жанр спектакля) участники показывают себя как актеры, чтецы, полиглоты и, наконец, музыканты. Сценография настолько изобретательна, что вообще не поддается словесному описанию. На сцене находилось 30 черных кушеток, постепенно изменявших свое расположение, настоящий водопад, проектор, море цветов. Недаром ведь реквизит фестиваля доставлялся тридцатью грузовиками и контейнерами. Одни костюмы сменяли другие, артисты прямо на сцене гримировали друг друга. В конечном счете, все происходящее в «Турбо» уже окончательно вышло из каких бы то ни было узких жанровых рамок. Наверное, у публики эта работа вызвала разные впечатления. Не могло быть только одного — равнодушия. Все закончилось на щемящей ностальгической ноте. Таким образом, возвышенный пафос античности удачно был переадресован в самые потаенные уголки души. Все эти чудеса, помимо публики, созерцали 265 журналистов и 70 фотографов из разных стран...
Некоторые спектакли проходили под открытым небом. На настиле перед торговым центром на Кур Лафайет, прямо на широком тротуаре оживленной улицы, одетый в черное Поль-Андре Фортье из Квебека показал свое «Соло 30х30». «Я родился птицей», — с улыбкой признался он после спектакля. Его соло длилось полчаса, часть зрителей была случайной. Музыкальное сопровождение отсутствовало. Единственным предусмотренным звуком был свист невидимого хлыста, который танцовщик сам имитировал в некоторые моменты. Но потом каждый имел возможность подойти к исполнителю и задать любые вопросы. «Бонжур», — первым радостно приветствовал он каждого, кто приближался к нему после выступления. Дальше его путь лежал в один из небольших бельгийских городков, а потом — домой, в Канаду, где ему предстоит начинать новый сезон...
Еще одним из пленэрных был спектакль «Театра движения» для восьми танцоров и четырех музыкантов, поставленный Анни Легро. Он назывался «Из песков к мостовым: путь в будущее», в ходе фестиваля его станцевали семь раз на трех разных площадках. Мне посчастливилось увидеть его в ясный солнечный день на верхней площадке лестницы Гранд Коте, на площади дю Бельведер. Внизу простирался уютный «ниспадающий» парк. Интернациональная труппа молодых танцовщиков показала динамичный спектакль под этническую музыку. Были обыграны и окружающие объекты — дерево на площадке и парапет. Не уставал я удивляться и музыкантам — каждый из них еще и пел, и все это — вживую! Поймал себя на мысли, что впервые увидел женщину, которая одновременно поет и аккомпанирует себе на виолончели, да еще и в сопровождении коллег. Она же — композитор, и зовут ее Доминик Брюнье.
И на все это молча взирал древний, но вечно молодой и прекрасный Лион. Как-никак, город был основан 2051 год назад. Его можно было бы назвать городом двух рек. Ведь здесь протекают Рона и Саона. В городе около трех десятков мостов, набережные временами — питерского колорита, а по числу архитектурных памятников роскошного ампира Лион занимает одно из первых мест во Франции. В течение сентября город жил фестивалем. Всю возможную информацию о каждом спектакле можно было получить беспрепятственно. Многие зрители специально приезжали из других городов. Ощущалось, что лионское Биеннале — это очень значительно, или, как выразились бы мы, модно и престижно. Жаль, что у нас пока искусство мало соотносится с категориями моды и престижа.
Фурор произвела и премьера известного хореографа албанского происхождения Анжеля Прельжокажа «Белоснежка». Билеты на нее были, пожалуй, самыми дорогими на фестивале. Анжель живет на юге Франции в Экс-ан-Провансе, называет себя гражданином мира. Когда в интервью у него спросили, может ли танец изменить мир, он сказал: «Видели ли вы когда-либо произведение искусства, которое изменило ход истории? Танец может изменить мою семью, моих друзей, моих соседей... Он изменяет всех, кто на него смотрит и его любит. Этого мало, потому что танец остается пока недоступным для многих людей». Эта позиция очень характерна для отношения французов к танцу. Несмотря на невероятно высокий уровень развития хореографической культуры и на большой спрос у публики, перспективы будущего хореографии остаются для них необозримо широкими. Слоганом фестиваля стало выражение «Возвращение вперед». Такое же название имеет спектакль Мишеля Эгайяна на музыку Баха, специально восстановленный по случаю Биеннале.
В один из последних дней фестиваля в амфитеатре Сите Интернасьональ для всех был устроен Бал-маскарад сальсы, для которого сплели 2,5 километра цветочных гирлянд. Спустя три дня в этом же зале прозвучал и заключительный аккорд всего танцевального форума. Им стал сольный концерт известной португальской певицы Марицы, поющей в стиле фаду. Марица — это моя давняя мечта, ведь в Португалии она считается творческой наследницей легендарной Амалии Родригес.
События фестиваля освещали 15 телекомпаний. В следующий раз он пройдет в сентябре 2010 года. Но это у них. А у нас пора бы всерьез задуматься о том, что позволит нам приблизиться к Европе хотя бы по интенсивности культурной жизни. Ибо нашу европейскость будут определять не только подписанные в верхах документы, но и перемены в образе мышления и в отношении к искусству.
