Произошло именно так, как думалось. Ружье, которое несколько месяцев назад повесили на стенку, таки выстрелило. Руководитель администрации президента Российской Федерации (а одновременно и руководитель президентской комиссии по вопросам противодействия искажению истории) Сергей Нарышкин как раз на 70-летие подписания пакта Молотова—Риббентропа назвал государства, которые, по его мнению, ведут информационную войну против России, искажая историю, ревизуя геополитические результаты Второй мировой войны, умаляя заслуги СССР в победе над фашистской Германией. Сергей Нарышкин возмущен провокационным, по его мнению, навязыванием России, наследнице СССР, моральной вины за события тех лет и созданием идеологической базы для выдвижения против неё компенсационных требований.
Что же, специальная комиссия при президенте Медведеве вполне логично перешла от вылавливания тех, кто «переписывает историю во вред государственным интересам России» внутри государства к охоте за целыми государствами. Эта охота, а в то же время и раздувание соответствующих настроений внутри Российской Федерации проводится комплексно: в Думе «на выходе» находится закон, вводящий строгую уголовную ответственность для «переписчиков», из печати ежемесячно выходят десятки книг, в которых на различных примерах приводится «эффективный менеджмент» товарища Сталина и его окружения как накануне войны, так и во время, а государственный телеканал «Россия» демонстрирует «документальные фильмы» о союзе панской Польши и гитлеровской Германии для нападения на СССР.
А между тем целая плеяда русских писателей-фронтовиков (назову лишь Виктора Астафьева, Вячеслава Кондратьева, Александра Солженицына) утверждала: полной фальсификацией является как раз официальная история войны — советско-сталинская, и ее следует переписать, собственно, неотложно следует написать новую историю Второй мировой войны. Скажем, Виктор Астафьев, который прошел всю войну, называл маршала Георгия Жукова «браконьером русского народа», что вместе со Сталиным «сжег в огне войны народ русский и Россию», а Красную армию — «наиболее бездарной армией со времен создания рода человеческого». О фальсификации официальной истории войны пишут и авторитетные современные российские историки — Андрей Буровский, Александр Гогун, Михаил Мельтюхов, Ирина Павлова, Борис Соколов и другие. Что будет делать комиссия Нарышкина с текстами Астафьева? Запретит? Изымет из библиотек? А с современными «неправильными» историками? Вон в прошлом году профессора Бориса Соколова уже лишили преподавательской работы, что, теперь его депортируют в Литву или в Украину? А с Украиной и Польшей теперь расторгнут дипломатические отношения, или как?
Вне сомнения, в Украине найдутся желающие на роль подголосков московского администратора, призывая «беречь правду истории». Но какую правду, и какой истории? Правдивая историческая концепция, которая аргументировано будет отрицать не только актуальную, а и потенциальную «дьявольскую ложь» (как охарактеризовал месяц назад фальсификацию истории войны Патриарх Московский Кирилл), возможна исключительно на почве фактов. А как с этим? Оказывается, сегодня исследование фактов и документов, касающихся истории Второй мировой войны в России опять почти сделано невозможным. Так, белорусский исследователь Владимир Бешанов указывает, что ему в архивах отказываются выдавать тайные (хотя и несколько лет назад рассекреченные) документы времен войны под тем предлогом, что он является гражданином другого государства. А вот российскому историку (и гражданину) Марку Солонину не позволили ознакомиться с документами архива МИД, которые относятся ко времени Мюнхенского соглашения 1938 года под другим предлогом: мол, они все уже обнародованы. А «ранее опубликованные документы пользователям не предоставляются», иными словами, сверять опубликованные когда-то под омофором отдела пропаганды ЦК КПСС (и, весьма по всей вероятности, цензурованные) тексты с оригиналами не разрешено.
Излишне говорить, что доступа к абсолютному большинству материалов сталинского архива и протоколам заседаний политбюро ЦК ВКП(б), к планам развертывания Красной армии 1941 года и тому подобного независимые историки не имеют. Почему? Это в прошлом году объяснил на «круглом столе» в Культурном центре ФСБ, посвященном, ясное дело, «попыткам фальсификации истории», президент Российской ассоциации историков Второй мировой войны профессор Олег Ржешевский: «Некоторые документы останутся недоступными на века, если это касается государственной или личной тайны». То же самое заявил начальник управления регистрации и архивных фондов ФСБ генерал-майор Василий Христофоров: «Существуют категории документов, которые не будут рассекречены никогда». То кто здесь служит дьяволу, сознательно пряча важнейшие документы прошлого?
А если бы и существовал открытый доступ? Те историки, которым посчастливилось в годы ельцинской либерализации ознакомиться с частью сталинского архива, отметили: в нем отсутствуют такие, казалось бы, нейтральные официальные тексты, как «сообщения ТАСС» с марта по июль 1941 года. Почему? Объяснение одно: очевидно, на них были такого сорта правки или примечания, сделанные рукой «вождя всех народов», что их нельзя ни читать «непосвященным», ни публиковать. Уничтожены или изъяты куда-то эти документы? Неизвестно. Похожим образом профессор Борис Соколов, работая над книгой о Лаврентии Берия, столкнулся с тем, что соответствующие архивные единицы хранения были серьезно «почищены» в 1953 и 1956 годах. Но что там выборочная «чистка»! На протяжении 1990—1991 годов в Институте военной истории и Генштабе ВС СССР было сожжено более 10 тонн документов, которые относились к 1941 году. Мол, именно теперь, когда тайны начали рассекречивать, негде стало их хранить...
А теперь для того, чтобы читатель окончательно смог оценить ситуацию, я приведу большую цитату из выступления Марка Солонина — автора пяти основательных книг и ряда статей на темы, связанные со Второй мировой войной, — на русской службе Радио «Свобода» 23 мая 2009 года:
«Бывший архив ЦК КПСС, сейчас называемый РГАСПИ — Российский государственный архив социально-политической истории, года два или три назад рассекретил Особые папки протоколов заседания политбюро ЦК ВКП(б). Особые папки — святая святых. Когда я туда приехал и вошел к ним, то смотритель этого заведения даже у меня ничего не спросил, он посмотрел на выражение моих глаз и сразу меня к ним отвел.
Что меня интересовало? Вот, меня интересовал август 1939 года. Посмотрев все, что там предъявлено, как Особые папки заседаний политбюро ЦК ВКП(б), я выяснил, что никакого Риббентропа в Москве в августе 1939 года, наверное, не было. И газету «Известия» 1939 года, в которой была его фотография, я, наверное, увидел во сне. Ни одного документа, ни одного следа, ни одного упоминания в том, что в Москву приезжал Риббентроп, что с Германией был подписан некий договор, что к этому договора были некие секретные протоколы, ни одного упоминания об этом нет.
Второй момент, который интересовал меня: июнь 1940 года, советская оккупация Прибалтики — или аннексия, чтобы никого не обижать. Посмотрев один за другим все листочки заседаний Политбюро, внесенные в Особую папку, относящихся к июню 1940 года, я обнаружил одно-единственное упоминание в том, что ввод советских войск в Эстонию, Латвию и Литву действительно имел место. Был там в одном из заседаний пункт повестки дня об увеличении отпуска махорки, спичек и курительной бумаги для личного состава войск, выполняющих особое задание.
Я не шучу, я не ерничаю, все желающие могут прибыть в РГАСПИ, это в самом центре Москвы, недалеко вот Госдумы. Единственное упоминание, что такое событие, как аннексия трех государств, было — это увеличение выдачи махорки и курительной бумаги. Что это значит? Это может означать две вещи, одинаково печальные. Первое: все документы давным-давно, десятки лет назад уничтожены, и полное открытие архивов не происходит по тот смешной причине, что немножко стыдно показать историкам собственным и иностранным (сейчас же эпоха интернета, сразу все станет известно), что, вообще говоря, все истреблено, все документы уничтожены, как положено в мафии. Вариант второй, несколько более благоприятный — это то, что нас, историков, просто водят за нос, документы перепрятаны в какой-то другой никому непонятный, неизвестный архив, а под названием «особые папки заседаний политбюро ЦК ВКП(б)» нам предложили такой «порожняк».
Есть еще один архив, Государственный архив Российской Федерации, в нем лежат фонды Комитета обороны при СНК СССР. Я там работал и выписал несколько очень интересных документов апреля-мая 1941 года, опубликовал в своей книге «25 июня: глупость или агрессия?». Где-то месяц назад получаю по интернету письмо от разгневанного читателя, который мне предъявляет претензии: «Где вы взяли эти выписки — из пальца, с потолка? Откуда вы их взяли? Я ездил в ГАРФ, этот фонд не выдается, он секретный, никогда не рассекречивался. Вы, наверное, все выдумали». Может быть, это розыгрыш, но если это правда, то происходит повторное закрытие документов».
Это — заявление не «украинского буржуазного националиста» и не «московского грантоеда». Марк Солонин по первой своей профессии — авиационный инженер из провинциального Саратова, нынче — один из ведущих военных историков России, который все свои книги напечатал сугубо на коммерческой основе.
К этому можно прибавить еще один весьма интересный сюжет: в 1992 году был опубликован сенсационный документ под названием «Соображения относительно плана стратегического развертывания сил Советского Союза в случае войны с Германией и ее союзниками», который датирован 15 мая 1941 года. В соответствии с этим документом, СССР на лето этого года готовил упреждающий удар по Германии. Проще говоря, речь шла о плане советского похода в Европу. Ясное дело, появление этого документа вызвало ливень дискуссий. Был опубликован ряд других архивных материалов, которые подтверждали факт развертывания советских войск согласно «Соображениям...», — вплоть до воспоминаний поэтов и композиторов, когда и кому дали задание написать «песни военных лет» («Вставай, страна огромная...» — февраль 1941 года, «Я уходил тогда в поход...» — май 1941 года и так далее).
Но далее с опубликованными уже «Соображениями...» начали происходить удивительные вещи. Во-первых, в ряде изданий появился текст документа под таким же названием, кардинально отличный от первопубликации, можно сказать, совсем другой текст, — какой-то короткий план-проспект, черновик, эскизные абрисы для самого себя, — сопровождаемый комментариями: а никакого плана нападения на Германию никогда и не было. Во-вторых, сами публикаторы «Соображений...» начали давать этот текст в различных вариантах, причем существенно отличных друг от друга — и все под тем же номером регистрации. В-третьих, карты, упомянутые в тексте «Соображений...» (а на них должно быть показано расположение советских войск), так и не были опубликованы. В-четвертых, так и остались тайными документы за подписями наркома обороны и начальника Генштаба, на которые сделаны прямые ссылки в «Соображениях...», то есть те, которые уже были разосланы войскам до 15 мая 1941 года. Одно слово, краешек тайны показался немного — и опять спрятался в тень, и добросовестные историки вынуждены расшифровывать подготовку Красной армии к войне с Германией по второ- и третьестепенным документам. Очевидно, если правду так тщательно прячут, кому-то это очень нужно. Но что, интересно, в свете сказанного можно оценить как «ошибочные исторические концепции»?
А теперь вообще фантасмагория под видом отрицания «попыток переписать историю войны». Киевлянин Кейстут Закорецкий, бывший армейский офицер, а нынче — историк-любитель (как он сам себя называет), несколько лет назад в Центральной научно-технической библиотеке Киева нашел в открытом фонде и опубликовал «Короткий русско-английский военный разговорник», изданный в середине лета 1940 года, где собрана очень специфическая лексика: не только «Отвечайте только «да» или «нет»!», «Покажите на карте», «Какая часть?», «Если будешь шуметь, убью!», — но и «Слезай с велосипеда!», «Вы хотите драться на нашей стороне?», «Как говорят об СССР?», «Не бойтесь красноармейцев!», «За все взятое у жителей войска Красной Армии заплатят!», «Согласны ли вы продать пищу?» — и так далее.
Это же где и с кем должны так разговаривать рядовые красноармейцы и младшие командиры (при старшем командном составе были переводчики)? При обороне священных рубежей СССР от британских агрессоров? Но только четверть разговорника пригодна к этому (тяжело вообразить, что британские войска высадятся где-то во Владивостоке и двинется к Москве на велосипедах...). И издан разговорник тогда, когда британское войско как раз отступало из Дюнкерка под давлением Вермахта, бросив все тяжелое оружие, — какая там агрессия против кого-либо! И на территории Индии или Египта с таким лексиконом далеко не зайдешь (ни слова о верблюдах или слонах и других соответствующих атрибутах этих стран). А вот на территории «туманного Альбиона» — как раз! То что же это значит? Что Сталин и его окружение вполне серьезно рассматривали совместную с гитлеровской армией высадку на Британские острова (и не только на них: опубликованы планы действий Черноморского флота и его авиации против Суэца, Хайфы, Мальты — и это в 1940 году)? Нет ответа в рамках «непереписанной истории», и в придачу этот неоспоримый факт никак не влезает в отмеченные рамки...
И еще один факт уже другого сорта. 4 мая 2005 года, за полгода до своей смерти, президент Международного фонда «Демократия» Александр Яковлев, команда которого 15 лет работала (где могла) с секретными архивами сталинской эпохи, документально доказала: 954 тысяч военнослужащих СССР во время войны были расстреляны своими же, «красными». Это десять общевойсковых армий. При этом военные трибуналы за различные грехи вынесли 167 тысяч смертных приговоров (это две общевойсковых армии). Путем несложной арифметики имеем 954 — 167=787 тысяч. Столько было расстреляно без любого, даже видимого, суда и следствия. А теперь возьмем данные о потерях Красной армии в боях с УПА (именно ее частей, а не советских карателей различного сорта), и увидим в итоге, что большевики уничтожили (в основном — выстрелами в спину или в затылок) в сто с чем-то раз больше фронтовиков-красноармейцев, нежели украинские националисты.
Ни одна власть ни одной страны мира не делала так со своей армией, как большевистская власть и целый сонм исполнителей ее воли...
Поэтому невооруженным глазом видно, что нынешняя российская власть начала свой «поход на Запад» совсем не в стремлении отстоять исторические истины, а в попытке раз и навсегда оградить себя от правдивой оценки роли сталинского режима и в общем СССР в разжигании Второй мировой войны, от исследования независимыми историками агрессивных советских планов завоевания Европы, от, в конечном счете, разрушения одного из тех социальных мифов, на которых эта власть держится. А именно — мифе о единоличном «спасении Советским Союзом мира от коричневой чумы». Потому что объективное исследование исторических фактов сразу выводит на вопрос о политических образцах, которые копировали носители этой чумы, и о том союзнике нацизма в 1939—1941 годах, без помощи которого он бы не смог завоевать целый ряд европейских государств. И, в конечном счете, о типологическом родстве путинско-медведевской власти с тоталитарными режимами первой половины ХХ века...
...Но что интересно: Сергей Нарышкин объявил идеологическую войну именно тем странам, которые 70 лет назад стали первыми жертвами пакта Молотова—Риббентропа. Талантливые ученики «эффективного менеджера» сидят в Кремле!
