Этот «Алжир» находится в 25 километрах от новой столицы Казахстана Астаны. Хотя к реальному Алжиру он не имеет никакого отношения. Это аббревиатура, составленная женщинами, и выражает она название места их заключения — «Акмолинский лагерь жен изменников Родины». Название прижилось, до того лагерь назывался 26-м отделением Карагандинского исправительно-трудового лагеря, более известного как Карлаг, который был размером с Францию и одновременно только одним из островов гигантского карательного архипелага ГУЛАГ. В целом в Казахстане существовало 953 лагеря и поселений, в которые из всего Советского Союза привезли полтора миллиона осужденных. Сначала в лагерь «Алжир» попадали женщины, осужденные по политической 58-й статье, которая определяла их вину через семейные связи с осужденными «врагами народа». В январе 1938 года в «Алжир» доставили первые восемь тысяч арестанток из России, Беларуси, Украины, Грузии и самого Казахстана — жен, сестер, а то и матерей репрессированных работников партийно-государственного аппарата. Среди знаменитых узников лагеря были: жена советского лидера Николая Бухарина, сестры маршала Тухачевского. Многих из них осудили вместе с детьми, на которых также распространялось клеймо «ЧСВН — член семьи врага народа». Поэтому первые поселенки строили на 45-градусному морозе не только бараки для себя в расчете на 200-300 человек в каждом, но и отдельный барак для своих детей. По воспоминаниям бывших заключенных, в детский барак три раза в день бегала Рахиль Плисецкая, чтобы покормить грудью сына. И очень переживала, не вышлет ли НКВД сюда из Москвы и ее дочь Майю — будущую знаменитую балерину, которую после ареста матери забрала к себе тетя... Месяц держали здесь и знаменитую певицу Нину Русланову. И теперь спорят вокруг известной легенды, где именно Русланова отказалась петь по требованию начальников — здесь, или в Иркутском централе, — сказав свою крылатую фразу: «Соловей в клетке не поет».
Украинки, согласно лагерному учету, составляли третью по численности (12,7%) национальную группу осужденных после русских (55%) и евреек (16,5%). Но если в период «Большой чистки» 1937—1938 гг. сюда попадали украинки из семей репрессированных партийных работников, представителей творческой и научно-технической интеллигенции, то после войны сюда этапами шли те, кого в документах НКВД-МГБ именовали «оуновцами». Согласно официальной справке спецслужб, только за 1948—1949 гг. из Украины на поселение в Казахстан вывезли 100 тысяч 310 «оуновцев».
Этот документ ныне на стенде в этом единственном на всем постсоветском пространстве музее женщин-жертв политических репрессий. В 1989 году местные активисты начали создавать музей. И не только из сочувствия к страданиям невиновных, а в знак благодарности. Ведь на месте лагеря выросло село под названием Малиновка. Заключенные женщины построили здесь швейную фабрику, где шили солдатскую форму на фронт, больницу, клуб, вырастили фруктовый сад и высадили тополиную аллею, которую сами назвали «аллеей слез». Здесь и до сих пор помнят солистку Харьковского театра оперетты Марину Лер, которая учила местных детей танцам и пению. Правда, общаться с местным населением стало возможным после ослабления лагерного режима во время войны. До этого контакты ограничивались... камнями, которые летели в женщин, когда они жали тростник (дневная норма на каждую — 30 снопов). Часто из тростника выныривали старые казахи в остроугольных шапках («тумак»). Они что-то выкрикивали детям и те по команде бросали в женщин камешки. Охранники одобряли такую враждебность к «врагам народа», а женщины тайком собирали и прятали камешки в одежду — на самом деле это был запеченный овечий сыр.
За весь период существования «Алжира» вплоть до 1953 года заключенные-женщины родили в нем тысячу пятьсот семь детей. Говорят, от охранников лагеря. В 1989 году в Малиновке прошла первая встреча бывших заключенных. Рассказывают, что приехали и двое бывших охранников. С одним женщины общались, другого видеть не захотели... В 1942-м в лагере расстреляли 50 женщин, среди них была монахиня и 11 крестьянок — за религиозную пропаганду. В 2000 году их канонизировала православная церковь как новомучениц.
В первые годы поддержку самодеятельному музею оказывал директор местного предприятия Иван Шарф, сам из семьи репрессированных. Волонтеры друг за другом вносили в книгу памяти фамилии всех лагерных заключенных — теперь фамилии высечены на длинной гранитной стене. Личные письма и вещи передали бывшие заключенные, что-то сохранилось из лагерных архивов, например, записка маленьких заключенных Бори и Жени из 37-го детского барака: «Просим вас, начальник, прийти к нам на Октябрьский утренник». Впоследствии проект получил государственную поддержку. И через два месяца возвели мемориальный комплекс по проекту архитектора Сакена Наринова.
Музей — не только о репрессиях. Целая экспозиция здесь об истории казахской государственности: колонизация земель Российской империей, в которой казахов называли сибирскими киргизами, освободительное восстание Амангельды Иманова, первое собственное государство Алаш, Голодомор 30-х гг., погром Академии наук Казахской ССР в 1947 г. «за грубые политические ошибки в вопросах языка и литературы». Как перекликаются казахские трагедии с украинскими, ведь того года и в Украине в «буржуазном национализме» обвиняли группу уважаемых историков и писателей!
31 мая 2007 года музейный комплекс открыл президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. 31 мая — официальный День памяти жертв политических репрессий. Дата не является случайной и не «спущена сверху». Еще в 1989 году родные репрессированных положили начало ежегодному митингу памяти в поселке Жаналик под Алма-Атой, где похоронены более трех тысяч расстрелянных в подвалах Алма-атинского управления НКВД. С 1993 года эти траурные мероприятия стали официальными. А еще через четыре года президент Назарбаев своим указом определил 31 мая Днем памяти, а весь 1997 год — Годом памяти жертв политических репрессий (для сравнения — в Украине Президент Ющенко определил такой День памяти своим указом в 2007 году, но многие ли знают, что он выпадает на третье воскресенье мая?). И это была не кампанийщина, а повседневная работа центральной и местной власти, общественной организации «Справедливость» в составлении списков репрессированных в каждой области, розыске и упорядочивании массовых захоронений, проведении конференций и издании учебников. А еще — привлечение к этой работе профильных иностранных общественных организаций и дипломатических представительств (прежде всего, российских, стран Балтии, польских), местных национально-культурных организаций, которые, кстати, получают бюджетное финансирование. Так, в открытии музея «Алжир» принимала участие и украинская община, а Украинская греко-католическая церковь в Казахстане при содействии власти установила памятные знаки на местах массовых погребений украинских узников Карлага. Исполнительную дисциплину в Казахстане, к слову, не сравнить с украинской. Никто не осмелится спустить распоряжение президента или правительства на тормоза — наказание будет неизбежным. Поневоле вспоминается, как Президент Ющенко накануне 75-годовщины Голодомора раздал десятку голов областных и районных администраций — «за значительные недостатки в работе по выполнение указа Президента по организации проведения мероприятий». И что потом? Мэр Киева, чью работу Президент признавал неудовлетворительной, уже через год получил орден Ярослава Мудрого, другим выговор совсем не помешал переселиться в другие властные кабинеты (Червоненко). Нужны еще комментарии?
И последнее. В Казахстане национальную память лелеют прежде всего для себя, а не на показ внешнему миру. Очевидно, поэтому и государственный музей «Алжир», который был создан по народной инициативе, в Казахстане знает каждый.
