Пять лет назад Тарас Чорновил был руководителем избирательного штаба кандидата в президенты Виктора Януковича. Он принял эстафету штабного управления, когда Сергей Тигипко в разгар «оранжевых» событий отказался руководить «сине-белым» избирательным штабом и исчез с политической орбиты до 2010-го.
Ирония судьбы: сегодня Сергей Леонидович, которого до сих пор из-за вышеупомянутого шага многие в Партии регионов считают предателем, занимает пост вице-премьера, а Чорновил, руководивший штабом в чуть ли не самые тяжелые для ПР времена, — «бесприютный» парламентарий.
Тарас Чорновил довольно длительное время работал в команде Януковича, а потому знает кухню ПР, как говорится, изнутри. В разговоре с «Днем» коалиционно-внефракционный Чорновил рассказал об особенностях «сине-белой» политической сборной и спрогнозировал, чего ждать от новой коалиции, оппозиции и правительства.
— Тарас, вы, как известно, не голосовали за выражение недоверия правительству Юлии Тимошенко. А решение о вхождении в новую коалицию принимали самостоятельно, или бывшие коллеги по фракции вели с вами соответствующие переговоры?
— Да, действительно, я не голосовал за выражение вотума недоверия Кабмину Юлии Тимошенко, хотя меня просили, ведь у них с голосами тогда были сомнения до последнего момента. Более того, мой голос за отставку правительства им был более интересен, чем за вхождение в коалицию, потому что там голосов как раз хватало. Но я воздержался. Потом мы довольно долго с Клюевым и Азаровым дискутировали, где-то ругались, где-то находили общий язык. Решение же о вхождении в коалицию — это мое личное решение. Я был психологически готов к нему после отставки правительства, а точнее, увидев поведение Тимошенко при рассмотрении этого вопроса.
— Что именно вы имеете в виду, говоря о позиции Юлии Владимировны в день рассмотрения вопроса о недоверии возглавляемому ею Кабинету Министров?
— Я вспомнил Кучму... Как мы его все ненавидели, как мы по нему топтались... А он приходил и с трибуны, как это и прописано в Конституции, читал обращение к Верховной Раде. Луценко плел ему лапти, я персонально и еще несколько оппозиционеров носили стопками его обращения к парламенту и клали их на трибуну... Иногда он выглядывал из-за этих бумажных гор, иногда регионалы (Хомутинник, другие) бегали — забирали эти кипы бумаг. А он выступал, отвечал на вопросы, то есть выполнял, несмотря ни на что, функцию, которая возложена на него Основным Законом. Юлия Владимировна же настолько вульгарно пренебрегла своей ролью в парламенте, что меня лично это очень задело.
— Как полагаете, персональные правительственные назначения делались при непосредственном утверждении Януковича?
— Знаете, Янукович — это настолько замкнутый в себе человек, что сложно сказать однозначно. У него нет близких друзей, с которыми бы он чем-то делился. Поэтому просчитать его персональные решения и действия на самом деле довольно сложно. Есть люди, которые считают себя близкими к нему и уверяют, что он принимает абсолютно самостоятельные решения. Есть и другие люди, достаточно долго с ним работавшие и с такой же уверенностью утверждающие, что он полностью зависим, а соответственно, неспособен принимать самостоятельные решения. То есть, как видите, кардинально противоположные черты ему приписывают люди, довольно долгое время с ним сотрудничавшие.
Но мое личное мнение сводится к тому, что в один прекрасный момент он, как и Ющенко, плюнет на все и уедет... правда, не на пасеку, а в Межигорье. Но до этого времени должна заработать система, которой он будет доверять. В системе допуска-недопуска, персонифицированной координации и тому подобное он уже очень многое возложил на Левочкина, и я думаю, что в части функций Президента Янукович ультраактивность сбавит довольно скоро. Пассивность эта не затронет разве что официальных, протокольных мероприятий.
А что касается вероятного ручного управления правительством Януковичем, то, считаю, какой-то период времени оно будет иметь место, но недолго.
— Виктор Янукович неоднократно говорил о том, что будет сформировано правительство профессионалов. Но взять того же Цушко. Логично же в кризисных (тем более, по прогнозам экспертов МВФ, идет новая кризисная волна) условиях ставить во главе Министерства экономики признанного профессионала с серьезным опытом работы в этой сфере. Есть и другие люди, профессионализм которых не соответствует занимаемым должностям. О каком же правительстве профессионалов идет речь?
— По поводу Цушко, полагаю, лучше промолчать, ведь он имеет такое же отношение к экономике, как я к оперному пению. Может, вам спеть? Сразу убежите (смеется. — Авт.). Ну, не умею я петь. Но, думаю, реально Минэкономики будет под непосредственным влиянием двух человек: Азарова и Тигипко.
А еще мне непонятно, как, имея Джигу, который прошел должным образом все карьерные ступени — с нижних до верхних, можно отстранить его, а поставить во главе МВД человека, в биографии которого есть столько сомнительных моментов...
Министр финансов? У господина Ярошенко опыт есть, но ему присущи, скажем так, азаровские методы управления, то есть система, действующая без особых новаций. Поэтому вице-премьер, который будет возглавлять финансово-экономический блок, координировать работу и проводить реформаторскую политику, действительно нужен. Другие вице-премьеры? На мой взгляд, это какая-то надуманность. Вице-премьер по административно-территориальной реформе у нас уже был — господин Безсмертный. И что на выходе? Полный нуль. Так, спрашивается, стоит ли сегодня наступать на те же грабли? Создается впечатление, что эти посты — эдакие подарки определенной среде Партии регионов. Вот, скажем, вице-премьер по аграрному комплексу... Нелогично. Вице-премьер по силовому блоку? Знаете, я очень уважаю Сивковича, но нужна ли эта должность в стране, где нет такого противостояния, как, скажем, в 2007-ом — большой вопрос. Тогда, кстати, впервые появился вице-премьер по силовому блоку. Сначала это был Радченко, а потом, кажется, Кузьмук.
— Есть еще один министр, вокруг которого ведутся дискуссии (мягко говоря). Когда Азаров зачитал фамилию Табачника в качестве кандидата на пост министра образования и науки, в сессионном зале послышался свист... Через несколько дней Вячеслав Кириленко зарегистрировал постановление об увольнении господина Табачника, однако шансы близки к нулю.
— Я бы не делал такой страшной паники из этого назначения, которую подняли новоиспеченные оппозиционеры и эксперты. Когда он был вице-премьером, вспомните, не остановил никаких действий по развитию тестирования. Или взять вопрос признания Голодомора геноцидом. При Кучме этот вопрос курировал именно Табачник. Первым, кто в Украине формально на уровне власти высказал тезис, что Голодомор был геноцидом украинского народа, был не премьер-министр Ющенко (1999 — 2001 годы), а вице-премьер Табачник в 2003 — 2004 годах. Поэтому не думаю, что он станет ломать какие-то национальные вопросы и так далее. Считаю, что Табачник не будет делать резких движений. У него достаточно много ума, поэтому, на мой взгляд, в данном случае лучше с умным потерять, чем с глупым найти. К тому же, он будет работать вместе с Семиноженко, который уже дал довольно спокойный вариант ответа по поводу вероятной отмены указов по Бандере и Шухевичу, остановив начавшуюся истерию.
— Правительство Азарова стало первым в истории независимой Украины Кабмином, в котором нет ни одной женщины. А, кроме того, поражает большое количество профильных вице-премьеров (21 министр и семь вице-премьеров) при декларациях новой власти о необходимости сокращения госаппарата.
— Я лично логики в таком количестве вице-премьеров не вижу. Несколько вице-премьеров в правительстве действительно нужно. Первый вице-премьер, по сути, является заместителем главы Кабмина, и в случае отсутствия премьера именно он должен координировать роботу КМУ. Есть два вице-премьера, которые необходимы для межминистерской координации, поскольку полномочия некоторых министерств пересекаются. И, наконец, вице-премьер по финансовым вопросам, который должен возглавлять направление реформ. Тем более, что Азаров не производит впечатления великого реформатора.
— Кабинет Министров, согласно политреформе, формирует коалиция. Я разделяю мнение тех, кто не признает юридическую чистоту создания парламентского большинства. Считаете ли вы создание этой коалиции на сомнительном законодательном фундаменте наилучшим вариантом выхода из ситуации? Что побуждало лично вас вступить в эту коалицию?
— Наилучший ли это вариант? Это наихудший вариант из всех возможных, но все другие варианты уже заблокированы. Вариант, который лично для меня был бы самым перспективным и который выполнял бы сдерживающую функцию рычагов и противовесов, — это если бы у президента были свои полномочия, у правительства и коалиции — свои, и они, не мешая друг другу, жили бы, как написано в Основном Законе страны. Что бы это означало? Это означало бы, что сохраняется старая коалиция с премьером Тимошенко (с обязательной доукомплектацией правительства). Я ждал, что группа Кириленко, другие депутаты, не входящие в бизнес-клуб в ВР, моментально вернутся в действующую на тот момент коалицию, а не потом, по факту создания новой будут свистеть министру Табачнику. Табачник стал министром образования стараниями, в том числе, Вячеслава Кириленко, который отказался возвращаться в коалицию и вернуть ей 226 голосов.
— Группа «За Украину!» не входила в коалицию.
— Да, не входила, но эта группа и другие, которые говорят о том, какие они большие патриоты, фактически разрушили старую коалицию, ведь была возможность ее сохранить. Как бы там ни было, но этот вариант не прошел. Был и второй вариант, который считаю очень хорошим и из-за поддержки которого я попрощался с Партией регионов полтора года назад. Это союз БЮТ и Партии регионов. Я считаю, что это нормально и перспективно. Но здесь не было никаких шансов. Во-первых, наговорили друг другу глупостей, во-вторых, Юлию Владимировну (как и в 2001-м) понесло. Она не поняла, что есть страна, есть общество, которые важнее, чем она персонально. И когда она делает разворот на 180 градусов или рывок с ускорением на уровне третьей космической скорости в одну секунду, тот поезд, который она хочет за собой потянуть, может просто рассыпаться. Могут «рассыпаться» депутаты, которые готовы быть в оппозиции, но не готовы к прямому объявлению войны. А она объявляет, во-первых, непризнание власти, во-вторых, объявляет этой власти войну.
Боевые действия? Мне кажется, мы уже ими «насытились». Если бы Юлия Владимировна не играла в крайне опасные игры... Знаете, курить на бочке с порохом — слишком опасная штука. Такие вещи, как ультрарадикализация, полное непризнание легитимности любой власти, в которой она не присутствует, мне, откровенно говоря, не нравятся. Она проиграла выборы и должна была бы уйти в оппозицию, а не строить баррикады и объявлять войну. Если бы она это сделала, думаю, я бы сегодня не присоединился к коалиции. Фактически я оказался перед выбором: либо идти в коалицию, либо поддерживать человека, который абсолютно некоординируемый, который принимает все решения самостоятельно, ни с кем не советуясь. А потом ты становишься заложником его решений. Я это очень болезненно на себе почувствовал в 2001 году, когда мы создавали оппозицию, а тут из тюрьмы вышла Юлия Владимировна, ей что-то вдруг захотелось, и она эту оппозицию разрушила, в частности попыткой проведения безнадежного референдума о недоверии Кучме. Я ей говорил, что так нельзя делать, но ответ на мои аргументы был следующим: «Тарас, я 20 лет в бизнесе, ни разу не ошиблась, и поэтому здесь тоже не ошибусь». Я в такие игры не могу играть. Если бы не эта история, я бы в коалицию не пошел, лучше поддержал бы оппозицию. Но оппозиция оказалась еще хуже, чем коалиция.
Еще одним вариантом была коалиция НУ-НС и Партии регионов. Этот сценарий реализовать было невозможно по одной простой причине: НУ-НС как фракция, как политическая сила недееспособна. Все, кто с ней начнет объединяться, обречены на то, что пережил Наполеон под Москвой.
С учетом того, что политической воли на проведение досрочных выборов нет, остался тот вариант, который сегодня реализован. Почему я вошел в коалицию? Потому что других вариантов не видел. Если бы я кого-то предал — это одно, а так... Знаете, я в Верховную Раду проходил третьим номером по списку Партии регионов. Возвращаться ни в партию, ни во фракцию у меня нет ни малейшего желания, я свои два года в армии отслужил, и что такое «копать траншею от забора до обеда» знаю.
— Вы говорите, что политической воли на досрочные выборы ни у кого нет. Таким образом, получается, что правительство Азарова — это всерьез и надолго?
— Мне кажется, это правительство будет работать до очередных парламентских выборов, которые пройдут осенью 2012 года.
Во время выборов многие из экспертов высказывали мнение, что, несмотря на все «нет», пусть все же победит Янукович, тогда, мол, хоть оппозиция будет сильной. Но постизбирательные события у меня вызывают сомнения по поводу той самой спасительной оппозиционной щуки, которая не позволила бы дремать властному карасю. Ведь проигравшая сторона уже ссорится за право править оппозиционный бал. Только в парламенте уже несколько групп, считающих себя оппозицией №1. Можно ли при таком раскладе говорить, что будет реальное влияние оппозиции на действия власти. Речь идет как минимум о функции сдерживания.
Это очень плохо, когда оппозиция хуже и слабее власти. Оппозиция у нас всегда была на голову выше в плане морали. А теперь все это производит очень неприятное впечатление. Мы уже видим четырех лидеров оппозиции. Юлия Тимошенко считает, что бютовцы и несколько тысяч странным образом приглашенных на митинг людей своим голосованием могли избрать ее лидером оппозиции. А есть еще Виктор Ющенко, который решил, что сам Господь Бог его сегодня сделал лидером оппозиции. Есть Вячеслав Кириленко, который сам себя провозгласил лидером оппозиции, и есть Арсений Яценюк, которого действующий Президент провозгласил лидером оппозиции. Я думаю, из всего этого будет очень большой «пшик». Сегодня даже нет оснований говорить о формировании чего-то адекватного теневому правительству. И все это из-за, простите, глупости наших оппозиционных лидеров. Одна очень сильно рванула, а другие так же сильно тормозят. Оппозиция может быть настолько расхлябанной, что хуже не придумаешь. Теперь сдерживающим фактором для власти будут не действия оппозиции, а какие-то внутренние противоречия во власти.
