Уже сегодня отечественные парламентарии, которые до сих пор оставались лишь пассивными наблюдателями жаркого энергетического дерби Украины и России, соберутся в сессионном зале и попытаются дать свои оценки происходящему. Можно прогнозировать наверняка, что некоторые депутаты некоторых фракций будут играть на поле не Киева — Москвы. Если рядовые украинцы могут растолковать специфическую «позицию» отдельных нардепов, то европейцы — вряд ли. В этой связи хочется надеяться, что спикер Литвин хорошо помнит фразу, которая может заблокировать выплескивание в мировой информационный поток возможных антигосударственных высказываний, — «выключить микрофон».
На сегодняшний день высшее руководство страны, несмотря на серьезнейшие разногласия во многих других вопросах, газовую атаку Кремля отражало одним голосом, что является немаловажным фактором и что, вне всяких сомнений, идет на пользу стране. Стоит ли нарушать эту хрупкую идиллию по линии «Президент — премьер»?
Тактически — в имиджевом плане — Украина потеряет баллы по окончанию «газового» противостояния с нашей восточной соседкой, но в перспективе Киев все-таки в выигрыше, убежден наш сегодняшний собеседник — политолог Виктор Небоженко. В чем конкретно выражаются стратегически-геополитические украинские бонусы, поинтересовался среди прочего «День» у эксперта.
— Виктор Сергеевич, несмотря на то, что депутатский корпус пребывал в пик газового противостояния Киева и Москвы на новогодних каникулах, два спикера: бывший, Яценюк, и действующий, Литвин, в унисон заявили о проигрыше нашей страны в информационном плане во время нынешнего конфликта с Белокаменной. Какова ваша оценка в этой связи.
— Действительно, надо признать, что мы проиграли в информационном плане и очевидно, что Россия явно готовилась к данным событиям. Однако, откровенно говоря, я даже не ожидал, что такое количество украинских СМИ станут на российскую сторону, не разобравшись в ситуации. И дело тут даже не в патриотизме, дело, скорее, в сиюминутной конъюнктуре. Ну и, кроме того, первую неделю противостояния было такое ощущение, как будто весь мир в унисон кричит о том, что Украина ворует газ, ведет себя неправильно и тому подобное. Это неудивительно, поскольку основным источником информации был исключительно «Газпром». И только сейчас, после того как подписано Соглашение о присутствии наблюдателей, (прежде всего, от ЕС) нарушена монополия России на информацию о газе. Как только заработают механизмы наблюдения мониторинга, все будут знать, что происходить, а не довольствоваться информацией из Москвы. «Нафтогаз» же все это время лишь вяло отбивался, в то время как «Газпром» включил все свои ресурсы: как публичные, так и непубличные, с тем, чтобы сформировать в России и на Западе негативное отношение к Украине.
В Украине отсутствует полноценный информационный спецназ. В Украине отсутствует планирование пропагандистско-информационных операций. Это очень хорошо просматривалось вокруг ситуации с «Фаиной», когда большинство негатива шло из России, а мы только лишь отбивались. Вот и сейчас мы получили мощнейший негативно-информационный удар с российской стороны и пока что не сумели его отбить. Шансы для нейтрализации еще, правда, есть. А вообще, я вам скажу, что нет худа без добра: зато мы теперь знаем всю мощь противника. Я настоятельно прошу не выбрасывать слово «противник».
— Просматривая некоторые «газовые» сюжеты некоторых отечественных телеканалов, и правда, складывалось впечатление, что эта трансляция — трансляция российского ТВ. Однако, с другой стороны, очевидно, необходимо сказать и о тактике нашей власти. Если Путин и Медведев «прописались» на экране, то Ющенко и Тимошенко, напротив, — ушли в глубокое информационное подполье. Почему, на ваш взгляд?
— Молчание премьера как главы исполнительной власти я еще могу объяснить, поскольку она все-таки не до конца контролирует «Нафтогаз» и не она подписывала договора, которые так усложнили ситуацию между Украиной, посредником и Россией и которые привели к этому взрыву. Ющенко тоже не понимал до конца, на кого нацелен этот удар, и я думаю, он тоже выжидал. Но что меня больше всего поражает, так это молчание Совета нацбезопасности (СНБОУ). В это сложно поверить, но это так: в нашей стране нет такого органа во время газовой войны. Подчеркиваю — первой в ХХI веке ресурсной войны между странами-соседями. Вот это действительно поразительно, и тут уже точно не до Нового года. Подчеркиваю: Президент и премьер, возможно, имели право на некоторую свободу маневра с тем, чтобы выработать свою позицию, так как конфликт получился крайне острым, — такого еще не было... Да что говорить — это уникально и, если вы обратили внимание, руководство Европы тоже первые пять дней практически не реагировало. Они начали реагировать только вечером 7-го, когда утром этого же дня премьер Путин официально перекрыл газ. Это беспрецедентно и, конечно же, первые лица Европы уже не могли не вмешаться. Если же вернуться к украинским высшим должностным лицам, то необходимо отдельно отметить общее и весьма мощное заявление Ющенко и Тимошенко, которое обескуражило Кремль. Ведь Кремль рассчитывал эту газовую войну очень быстро закончить, используя конфликт между украинским Президентом и премьером. И вдруг, прямо во время Нового года, где-то к двум-четырем часам ночи, появилось совместное заявление главы государства и главы правительства. В любой, подчеркиваю, любой стране общее заявление Президента и премьера — это стабилизатор и очень сильный ход, даже если они плохо относятся к позиции друг друга в других сферах. Но вот что касается Совбеза... Этот орган не должен был ждать Нового года, а должен был уже 30-го выслушать «Нафтогаз», выработать модели разрешения конфликта и спрогнозировать, какие перспективы ожидают Украину в ближайшие, скажем, пять месяцев. Но, что поразительно, мы и по сей день ничего так и не услышали от СНБО. И дело тут даже не в руководстве Совета нацбезопасности, а дело в том, что не сработал государственный институт, а это очень и очень тревожно.
— Несколько ранее вы сказали о том, что Кремль планировал нынешние события. А насколько, на ваш взгляд, были готовы наши власти к таким действительно наступательно-беспрецедентным мерам РФ, или все же мы решали проблемы по мере их поступления?
— Думаю, в какой-то мере Тимошенко готовилась, когда она тихонько летом заправляла наши хранилища газом. Но эта готовность — чисто экономическая. Что же касается Ющенко, то надо отметить: то, что он решился на такой острый конфликт с Россией, бесспорно, свидетельствует о его мужестве, потому что это полностью снимает знаменитые подозрения, которыми вот уже два года некоторые политики щедро кормят общество, говоря о том, что Президент заинтересован в финансовых откатах газовых посредников. Не может же человек делать газовую войну, одновременно надеясь на откаты. Так что Ющенко показывает принципиальную позицию. Тимошенко же, вступая в газовую войну, автоматически снимала с себя обвинения в государственной измене, которые ей предъявили летом. Но, видимо, никто не ожидал такой остроты конфликта. Конфликта, который достигнет геополитического масштаба.
И если Кремль хотел в этом конфликте не просто заработать деньги, называя такую цену (напомним, изначально предложенную «Газпромом» «льготную» цену в 250 долларов за тысячу кубометров «Нафтогаз» отверг, после чего российский газовый монополист предложил украинцам платить европейскую цену за голубое топливо в 450 долларов за тыс. куб. , что для отечественной экономики не под силу. — Авт.), и добиться технического дефолта Украины и массовых социальных волнений, но и в итоге получить газотранспортную систему Украины, то этого не получилось. Волнений не будет, поскольку газ есть, газотранспортную систему начали осваивать евросоюзники Украины.
Кстати, что очень важно: за газовым мониторингом непременно последует финансовый мониторинг газовых потоков, а это потеря основного источника коррупции в украинской политике от «газовых» денег. Честно говоря, нам в определенной мере даже помогают. Вот когда нам дали Евро-2012, то надо сказать, что на самом деле это была скрытая помощь Украине, с тем, чтобы приблизить ее к Евросоюзу. И так оно и будет, вот посмотрите. А теперь же Европа не просто решает свои проблемы по стабильному газоснабжению, но и внедряет механизмы, которые прямо не нарушают суверенитета Украины, однако отсекают возможность приватизации газотранспортной системы со стороны России, и входит в святая святых украинской коррупции — газовые дела.
— Глава «Газпрома» господин Миллер, как и собственно тандем Путин — Медведев, говорят о том, что нынешний конфликт с нашей страной — чисто коммерческий. А вот первый президент Украины Леонид Кравчук заявил о том, что корни текущей газовой войны с РФ — в украинской позиции во время летней кавказской войны. Как вы считаете, каково процентное соотношение коммерции и политики в пороховой энергетической бочке?
— Первый «ингредиент» — коррупция. С 93-го года транзит российского газа (и не только российского) через Украину был главным источником коррупции в нашей стране. Ни взятки налоговикам — силовикам, ни лоббистские законы не идут ни в какое сравнение с газовым «наваром». Тот, кто занимался газом, мгновенно входил в политику и добивался колоссальных результатов. Кто владел тайными газовыми договоренностями, тот мог подчинить себе буквально за несколько месяцев любую партию, даже такую крупную, как Партия регионов.
Второе. Внутриполитический аспект. А что касается экономики, то ее в нынешнем конфликте буквально 10%, не более. Да какая экономика, о чем речь?! Да, углероды упали, все говорят о том, что туркменский газ куплен Россией по очень дорогой цене на десять лет. Естественно, Россия не может продавать себе в убыток. Но дело в том, что эти экономические вопросы предельно быстро решаемые и понятные ведущим специалистам. Так что набор таков: 80% — коррупционных факторов, 10% — внутренняя политика (то есть при помощи газовой войны нанести удар то ли по Ющенко, то ли по Тимошенко), немного геополитики. А экономики здесь, повторюсь, очень мало. А все, чем нас кормит «Газпром», доказывая, что это исключительно коммерческий конфликт, — это принципиально глубоко от истины.
— «Украина осознает ответственность за бесперебойный транзит газа, однако именно российская сторона, которая полностью прекратила подачу газа, сделала невозможным его транспортировку потребителям», — говорится в официальном заявлении отечественного МИДа. Европа же формирует собственное мнение о газовом конфликте. Какими, на ваш взгляд, будут последствия конфликта после того как он будет исчерпан, насколько в Европе изменится отношение к Украине как к надежному партнеру?
— Конечно же, имидж нашей страны пострадает, но ни в коем случае не потому, что Украина якобы воровала газ, а потому, что политическое руководство страны и силовики допустили формирование теневой газовой схемы, которая работала со времен конфликта 2006 — 2007 годов. Вот этого Запад нам не простит. Такие вещи во всем мире давным-давно ушли в небытие. В этом ключевая проблема, а не в том, что кто-то воровал газ. Кстати, по поводу воровства. Я не удивлюсь, если всплывет информация о том, что несанкционированное подключение или получение большего объема газа осуществлялось не теми облгазами, которые принадлежат русским бизнесменам. Лично я не удивлюсь, если мы получим и такую модель провокации. Но все станет более-менее ясно не ранее марта, как только будут первые результаты работы мониторинговой европейской группы, которая, конечно же, уже никуда из Украины не уедет. Появление мониторинга в Украине — это доказательство того, что мы сами не смогли справиться не просто с конфликтом, а, прежде всего, регулированием отношений в газовой сфере.
— Некоторые ваши иностранные коллеги-политологи говорят, что, вступив в нынешний конфликт, Украина и РФ прошли «точку невозврата», после чего говорить о нормальных двухсторонних отношениях в дальнейшем даже и не приходится. Согласны ли вы с таким «диагнозом»?
— Видите ли, моя концепция основана на том, что большой вклад в нынешний конфликт вносит его непрозрачность и коррупционность. Как только Кремль снимет коррупционную составляющую и появится четкое, публичное понимание и с той и с другой стороны договора по газу, думаю, постепенно будет снижаться накал информационной войны. В конечном счете, ведь и Киев, и Москва равнозначно заинтересованы в том, чтобы между нашими народами не было таких острых вспышек неприязни, как это сейчас мы наблюдаем в газовом конфликте. Да, безусловно, остаются негативные осадки, для снятия которых, на мой взгляд, понадобится от полутора до трех лет.
— Если смотреть стратегически: нынешний конфликт приблизил нас к ЕС, к НАТО или отдалил?
— Очень сильно приблизил. Кремль и «Газпром», грубо говоря, держал руку на нашей шее и был уверен, что Киев (с учетом коррупционной составляющей конфликта) даже не пискнет и выполнит все условия. Сейчас же конфликт все больше приобретает геополитический характер. Вы только вспомните — целых два года понадобилось интенсивных дипломатических, международных, контрпропагандистских действий России для того, чтобы остановить движение Украины к НАТО. Неподписание ПДЧ воспринималось Кремлем как колоссальная победа, как выигрыш в третьей мировой войне. И тут в результате конфликта безо всяких специальных договоров — переговоров по просьбе, в том числе, Кремля на территории Украины и России появляются представители одного из самых сильных и профессиональных подразделений ЕС, которая будет обладать серьезными полномочиями. Любой мониторинг и контролинг — это форма проявления власти. Россия как сырьевая империя сама добилась того, что вручила в руки Евросоюзу возможность контроля над самым главным своим оружием — углеродами. Это очень сильный удар по российским планам. Появление большой группы наблюдателей на украинских газораспределительных станциях очень сильно приблизило Украину к Евросоюзу и еще больше — к НАТО. Теперь станет вопрос о финансовом мониторинге газовых потоков, затем — об организации постоянно действующего мониторинга на всех газовых, а может быть, и атомных станциях, если следующий конфликт с Россией будет у нас по электроэнергии. А это уже будет очень серьезное присутствие и НАТО, и Евросоюза на территории Украины. Если хотите — не меньше чем любое ПДЧ. Другими словами, Кремль проиграл и проиграет очень сильно.
