Продолжая разговор о свободе прессы в демократических странах (см. «День» № 216, 231 за 2000г. и №3 за 2001г.), мы беседуем сегодня с двумя американскими журналистами: Тимом О’Коннором, директором американского центра «ПроМедиа» в Украине, и Мэри Мисьо, директором «Программы правовой защиты и образования журналистов» («ПРОМЕДИА»).
Единственным обязательством журналистов должно быть служение обществу в его стремлении знать правду.
— Есть ли в США закон о прессе?
Тим О’Коннор: — Закона о прессе в США нет, потому что Первая поправка к Конституции гласит: «Конгресс не должен принимать никакого закона... ограничивающего свободу слова или прессы». Эта поправка была принята 15 декабря 1791 года, однако через несколько лет после этой даты партии федералистов удалось провести закон, ограничивающий свободу прессы. Этот закон запрещал, в частности, критику правительства. (Я специально рассказываю так подробно, потому что Украина сегодня в законодательном плане так же молода, как были США в то время. Есть и много других аналогий). Множество редакторов и журналистов оппозиционных газет были арестованы на основании этого закона, брошены в тюрьмы, в лучшем случае, оштрафованы. Федералисты контролировали судебные органы, поэтому любые обращения в суд о том, что принятый закон противоречит Конституции США, отклонялись. Но, приняв такой закон, федералисты сами вырыли себе могилу. Американскому народу было столь ненавистно все происходящее, что на следующих выборах партия федералистов потерпела сокрушительное поражение и сошла с политической сцены.
Новое правительство президента Джеффермона помогло этому закону потихоньку умереть. Более того, были отданы все деньги, изъятые в качестве штрафов, и освобождены из тюрем все осужденные в связи с законом о печати.
— Как осуществляется в США судебное делопроизводство по частным, а также чиновничьим искам к прессе? Какова процедура возбуждения дела против СМИ? Судятся ли с прессой высшие государственные чиновники?
Т.О’К.: — Частным лицам очень легко инициировать дело в суде (процедура всегда и для всех одинакова), но его часто тяжело выиграть. У нас не так много частных лиц, способных оплачивать расходы по судебному разбирательству с крупными масс- медиа. У наших масс-медиа обычно целые команды адвокатов. К тому же, это не масс-медиа должны доказывать в суде, что их информация правдива, а тот, кто подал иск, должен доказать, что она не соответствуют действительности. А американские журналисты очень осторожны, они всегда тщательно проверяют информацию. В этом смысле наша журналистика очень отличается от украинской, которая гораздо более спекулятивна (то есть позволяет себе много предположений) и постоянно поднимает вопросы, на которые у нее нет ответов.
— В вашей прессе есть целые страницы «Мнений»!
Т.О’К.: — Да, но против таких материалов нельзя выиграть дело в суде, нельзя доказать, что в них искажается истина, раз это — субъективные размышления.
Мэри Мисьо: — Только если, излагая свое мнение, ты основываешься на определенных фактах, тогда эти факты могут стать основой судебного разбирательства о том, правдивы ли они.
Т.О’К.: — А федеральному чиновнику очень тяжело выиграть в суде дело против масс-медиа, поскольку они, госчиновники, в этом плане по закону меньше защищены. Например, президенту страны практически невозможно в суде выиграть дело о клевете (на него). Потому как суд постановит: важность того, что граждане имеют право открыто обсуждать и оценивать действия своего правительства, превалирует над тем фактом, что при этом они могут допускать какие-то ошибки. Стандарт такой: если вы судитесь со СМИ, вы должны доказать, что опубликована неправда и что репортер или редактор, публикуя информацию, уже знали, что она — неправдива.
М.М.: — А если они не знали — тогда не несут ответственности. Еще я хочу сказать, что в США нет уголовной ответственности за клевету (на федеральном уровне), а старые законы штатов не применяются. Есть только гражданские дела о диффамации — в Украине существует их аналогия в Гражданском кодексе: «защита чести и достоинства». Но в Украине существуют также уголовные статьи «за клевету», что не практикуется в цивилизованном мире.
Т.О’К.: — Федеральные чиновники в США стараются не ввязываться в судебные процессы еще и потому, что факт тяжбы с прессой может нанести ущерб их имиджу. К тому же, все судебные заседания у нас открытые.
М.М.: — В нашем законодательстве и в европейском есть такое положение: высказывания государственных служащих во время исполнения ими своих служебных обязанностей не могут быть основой для судебных исков. Поэтому журналисты пишут все, что говорится в зале суда, слово в слово, не опасаясь судебных преследований, — это имеет широкий резонанс по всей стране, и вряд ли государственный чиновник хотел бы в этом участвовать.
В США НЕТ НИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ, НИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ПАРТИЙНОЙ ПРЕССЫ
— Есть ли в США установленные пределы штрафов, ведь непомерно высоким штрафом можно обанкротить и закрыть неугодную газету?
Т.О’К.: — Пределов нет, но если подать апелляцию в вышестоящую судебную инстанцию, сумму, как правило, уменьшают.
М.М.: — Но не потому, что опасаются, что газета обанкротится. Если газета распространяет лживую информацию, в США считают, что она не имеет права на существование. Кстати, украинские журналисты всегда путают понятия штрафа и возмещения убытков. Штраф — наказание, исходящее от государства: эти деньги идут в бюджет государства; а возмещение убытков идет в бюджет человека или организации, которым был нанесен ущерб.
Т.О’К.: — В США государственный чиновник, которому не нравится то, что о нем пишет газета, конечно, не может, как в Украине, послать туда налогового или пожарного инспектора. В стране уважается закон. Потом, наши масс-медиа, хоть и конкурируют друг с другом, как в Украине, но, в отличие от украинских, у нас очень крепкая солидарность. Если есть проблемы у одной газеты, ее всегда поддержат остальные, зная, что завтра помощь может понадобиться им самим. Очень часто газеты-конкуренты предоставляют друг другу юридическую помощь, адвокатов, потому что они, в первую очередь, защищают не чью-то отдельную газету, а свободу слова в стране в целом. Украинская же пресса очень политизирована, правительство не чувствует твердой почвы под ногами, потому здесь происходят такие странные вещи, как в США 200 лет назад.
М.М.: — В США, когда газету судят, газета относится к этому серьезно. В Украине же даже не нанимают адвокатов, чтобы грамотно себя защитить. Редактор думает, что он семи пядей во лбу, идет в суд сам, проигрывает и потом утверждает, что суд отнесся к нему предубежденно. Наша программа существует в Украине уже два года. Мы можем помочь с адвокатами, грамотно оформить документы, аргументы защиты. Были случаи, когда по просьбе ваших СМИ мы им все готовили, а они почему-то этого не использовали и проигрывали. Что это за инфантильность?
— Как финансируется американская пресса?
Т.О’К.: — У нас нет ни государственной, ни правительственной прессы. Практически вся пресса принадлежит частным лицам или компаниям. Если, к примеру, Сенат выпускает свою еженедельную газету, то только для внутреннего пользования. Некоторые департаменты (например, департамент парков) могут издавать свою газету в целях паблик рилейшнз, но они не принимают рекламу и распространяют газету бесплатно. Наши СМИ существуют на деньги, вырученные за рекламу и продажу своих изданий. Газета, в которой я работал в Канзасе, «Канзас сити стар», продавалась за 50 центов. 70% средств мы получали от рекламы и 30% — от продажи. Есть газеты, зарабатывающие исключительно на рекламе, они распространяются бесплатно. У нас есть каналы общественного радио и телевидения, финансирующиеся государством, но все равно государство не имеет права контролировать их программы. А трансляции заседаний Конгресса ведется частной компанией, каналом CSPAN: камеры в зале включены постоянно, и никто в Конгрессе не может потребовать не дать какой-то кусок в эфир. Деньги CSPAN зарабатывает рекламой.
— Существует ли в США партийная пресса?
Т.О’К.: — Нет. Потому что большинство людей не хотят, чтобы новости, которые они получают, фильтровались сквозь призму партийных интересов. Например, даже если я республиканец, я не хотел бы, чтобы моя партия решала за меня, какие новости мне получать. Я думаю, эта тенденция началась 150 лет назад, с возникновением агентства «Ассошиэйтэд Пресс», которое своими новостями обеспечивало широкий спектр газет, и чтобы удовлетворять все интересы, они просто давали объективную информацию. Есть у нас газеты (их немного), подающие факты сквозь призму своего мнения, — они называются «альтернативные». Они имеют своих читателей, но никогда — большую аудиторию и, как правило, распространяются бесплатно. Большие изменения произошли в этом вопросе с развитием Интернета. В Сети каждый может издавать свою газету, высказывая в ней свои суждения. Журналисты часто идут в альтернативные газеты, потому что они симпатизируют взглядам, излагаемым в них. В США, наряду с локальной прессой, бизнес-газетами, специализированной прессой, в городе, как правило, есть только одна ежедневная газета. Возможно, наберется 10 городов, где их по две. И только в Нью-Йорке — три.
— Но если одну газету финансирует республиканец, а другую — демократ, они никак не проявят свои пристрастия?
Т.О’К.: — Да, это возможно — в колонке «Мнение». Но это будет делаться очень мягко, потому что каждый издатель — бизнесмен, его цель получать прибыль, значит, иметь как можно более широкий круг читателей, сторонников обеих партий.
М.М.: — Если в Украине настоящие спонсоры изданий держатся в секрете, то в США в газете принято сообщать имя владельца, будь то частное лицо или корпорация.
— Как регулируется американская пресса?
М.М.: — Рынок и судебные иски.
Т.О’К.: — В штате Миннесота, и только в одном этом штате, есть Совет по прессе, но он не имеет никакой регулирующей функции. Единственное, что он может, — высказать свое мнение по поводу того, прав ли представитель СМИ в данном конкретном случае. У большинства газет есть представители от читателей, омбудсмены — эта идея пришла из Швеции. Омбудсмен получает зарплату от владельца газеты, но его никто в газете не может контролировать. Его работа — слушать публику, принимать жалобы и на них реагировать. Первый омбудсмен появился в США в 1866 году в штате Кентукки. Они есть еще не во всех СМИ, но их количество растет. Их работа также — писать опровержения, что еще десять лет назад было не принято делать в США из боязни испортить репутацию. Сегодня СМИ поняли, что печатая опровержения и извинения, они повышают доверие читателя к себе.
М.М.: — Кстати, и когда подается иск в суд, не всегда доходит до слушания дела. У нас существует досудебное урегулирование.
ЕСЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВО ХОЧЕТ ЗАПРЕТИТЬ НЕКУЮ ПУБЛИКАЦИЮ, ОНО ОБРАЩАЕТСЯ В СУД
— Есть ли в США закон о свободе информации, согласно которому информация госструктур, правительственная, военных ведомств и т.д. становится доступной журналистам по их требованию? Каковы исключения и какова процедура доступа к документам?
Т.О’К.: — Закон о свободе информации был принят в США в 1976 году, хотя и без того традиционно многие документы были доступны широкой общественности. К примеру, все материалы судов и следствий. В законе есть, конечно, исключения. Например, если вы хотите знать, сколько солдат в американской армии — пожалуйста. Но если вы хотите знать, сколько из них сейчас в Ираке пытаются «достать» Саддама Хусейна, — этого вам никто не скажет. Например, посол в Украине Карлос Паскуаль — государственный чиновник, поэтому вы можете запросить и получить информацию о нем: его должности, зарплате, данные о карьере. Но если бы вы захотели получить его домашний телефон, — это невозможно. То есть нельзя получить информацию частного характера, медицинские сведения о человеке, информацию, угрожающую безопасности страны и тому подобное. Практически все, что имеет отношение к тому, как правительство США тратит и получает деньги, подпадает под действие закона об информации. Однако все, что касается уплаты налогов частными лицами — тайна. Очень мно
— Есть ли в США закон о прессе?
Тим О’Коннор: — Закона о прессе в США нет, потому что Первая поправка к Конституции гласит: «Конгресс не должен принимать никакого закона... ограничивающего свободу слова или прессы». Эта поправка была принята 15 декабря 1791 года, однако через несколько лет после этой даты партии федералистов удалось провести закон, ограничивающий свободу прессы. Этот закон запрещал, в частности, критику правительства. (Я специально рассказываю так подробно, потому что Украина сегодня в законодательном плане так же молода, как были США в то время. Есть и много других аналогий). Множество редакторов и журналистов оппозиционных газет были арестованы на основании этого закона, брошены в тюрьмы, в лучшем случае, оштрафованы. Федералисты контролировали судебные органы, поэтому любые обращения в суд о том, что принятый закон противоречит Конституции США, отклонялись. Но, приняв такой закон, федералисты сами вырыли себе могилу. Американскому народу было столь ненавистно все происходящее, что на следующих выборах партия федералистов потерпела сокрушительное поражение и сошла с политической сцены.
Новое правительство президента Джеффермона помогло этому закону потихоньку умереть. Более того, были отданы все деньги, изъятые в качестве штрафов, и освобождены из тюрем все осужденные в связи с законом о печати.
— Как осуществляется в США судебное делопроизводство по частным, а также чиновничьим искам к прессе? Какова процедура возбуждения дела против СМИ? Судятся ли с прессой высшие государственные чиновники?
Т.О’К.: — Частным лицам очень легко инициировать дело в суде (процедура всегда и для всех одинакова), но его часто тяжело выиграть. У нас не так много частных лиц, способных оплачивать расходы по судебному разбирательству с крупными масс- медиа. У наших масс-медиа обычно целые команды адвокатов. К тому же, это не масс-медиа должны доказывать в суде, что их информация правдива, а тот, кто подал иск, должен доказать, что она не соответствуют действительности. А американские журналисты очень осторожны, они всегда тщательно проверяют информацию. В этом смысле наша журналистика очень отличается от украинской, которая гораздо более спекулятивна (то есть позволяет себе много предположений) и постоянно поднимает вопросы, на которые у нее нет ответов.
— В вашей прессе есть целые страницы «Мнений»!
Т.О’К.: — Да, но против таких материалов нельзя выиграть дело в суде, нельзя доказать, что в них искажается истина, раз это — субъективные размышления.
Мэри Мисьо: — Только если, излагая свое мнение, ты основываешься на определенных фактах, тогда эти факты могут стать основой судебного разбирательства о том, правдивы ли они.
Т.О’К.: — А федеральному чиновнику очень тяжело выиграть в суде дело против масс-медиа, поскольку они, госчиновники, в этом плане по закону меньше защищены. Например, президенту страны практически невозможно в суде выиграть дело о клевете (на него). Потому как суд постановит: важность того, что граждане имеют право открыто обсуждать и оценивать действия своего правительства, превалирует над тем фактом, что при этом они могут допускать какие-то ошибки. Стандарт такой: если вы судитесь со СМИ, вы должны доказать, что опубликована неправда и что репортер или редактор, публикуя информацию, уже знали, что она — неправдива.
М.М.: — А если они не знали — тогда не несут ответственности. Еще я хочу сказать, что в США нет уголовной ответственности за клевету (на федеральном уровне), а старые законы штатов не применяются. Есть только гражданские дела о диффамации — в Украине существует их аналогия в Гражданском кодексе: «защита чести и достоинства». Но в Украине существуют также уголовные статьи «за клевету», что не практикуется в цивилизованном мире.
Т.О’К.: — Федеральные чиновники в США стараются не ввязываться в судебные процессы еще и потому, что факт тяжбы с прессой может нанести ущерб их имиджу. К тому же, все судебные заседания у нас открытые.
М.М.: — В нашем законодательстве и в европейском есть такое положение: высказывания государственных служащих во время исполнения ими своих служебных обязанностей не могут быть основой для судебных исков. Поэтому журналисты пишут все, что говорится в зале суда, слово в слово, не опасаясь судебных преследований, — это имеет широкий резонанс по всей стране, и вряд ли государственный чиновник хотел бы в этом участвовать.
В США НЕТ НИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ, НИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ПАРТИЙНОЙ ПРЕССЫ
— Есть ли в США установленные пределы штрафов, ведь непомерно высоким штрафом можно обанкротить и закрыть неугодную газету?
Т.О’К.: — Пределов нет, но если подать апелляцию в вышестоящую судебную инстанцию, сумму, как правило, уменьшают.
М.М.: — Но не потому, что опасаются, что газета обанкротится. Если газета распространяет лживую информацию, в США считают, что она не имеет права на существование. Кстати, украинские журналисты всегда путают понятия штрафа и возмещения убытков. Штраф — наказание, исходящее от государства: эти деньги идут в бюджет государства; а возмещение убытков идет в бюджет человека или организации, которым был нанесен ущерб.
Т.О’К.: — В США государственный чиновник, которому не нравится то, что о нем пишет газета, конечно, не может, как в Украине, послать туда налогового или пожарного инспектора. В стране уважается закон. Потом, наши масс-медиа, хоть и конкурируют друг с другом, как в Украине, но, в отличие от украинских, у нас очень крепкая солидарность. Если есть проблемы у одной газеты, ее всегда поддержат остальные, зная, что завтра помощь может понадобиться им самим. Очень часто газеты-конкуренты предоставляют друг другу юридическую помощь, адвокатов, потому что они, в первую очередь, защищают не чью-то отдельную газету, а свободу слова в стране в целом. Украинская же пресса очень политизирована, правительство не чувствует твердой почвы под ногами, потому здесь происходят такие странные вещи, как в США 200 лет назад.
М.М.: — В США, когда газету судят, газета относится к этому серьезно. В Украине же даже не нанимают адвокатов, чтобы грамотно себя защитить. Редактор думает, что он семи пядей во лбу, идет в суд сам, проигрывает и потом утверждает, что суд отнесся к нему предубежденно. Наша программа существует в Украине уже два года. Мы можем помочь с адвокатами, грамотно оформить документы, аргументы защиты. Были случаи, когда по просьбе ваших СМИ мы им все готовили, а они почему-то этого не использовали и проигрывали. Что это за инфантильность?
— Как финансируется американская пресса?
Т.О’К.: — У нас нет ни государственной, ни правительственной прессы. Практически вся пресса принадлежит частным лицам или компаниям. Если, к примеру, Сенат выпускает свою еженедельную газету, то только для внутреннего пользования. Некоторые департаменты (например, департамент парков) могут издавать свою газету в целях паблик рилейшнз, но они не принимают рекламу и распространяют газету бесплатно. Наши СМИ существуют на деньги, вырученные за рекламу и продажу своих изданий. Газета, в которой я работал в Канзасе, «Канзас сити стар», продавалась за 50 центов. 70% средств мы получали от рекламы и 30% — от продажи. Есть газеты, зарабатывающие исключительно на рекламе, они распространяются бесплатно. У нас есть каналы общественного радио и телевидения, финансирующиеся государством, но все равно государство не имеет права контролировать их программы. А трансляции заседаний Конгресса ведется частной компанией, каналом CSPAN: камеры в зале включены постоянно, и никто в Конгрессе не может потребовать не дать какой-то кусок в эфир. Деньги CSPAN зарабатывает рекламой.
— Существует ли в США партийная пресса?
Т.О’К.: — Нет. Потому что большинство людей не хотят, чтобы новости, которые они получают, фильтровались сквозь призму партийных интересов. Например, даже если я республиканец, я не хотел бы, чтобы моя партия решала за меня, какие новости мне получать. Я думаю, эта тенденция началась 150 лет назад, с возникновением агентства «Ассошиэйтэд Пресс», которое своими новостями обеспечивало широкий спектр газет, и чтобы удовлетворять все интересы, они просто давали объективную информацию. Есть у нас газеты (их немного), подающие факты сквозь призму своего мнения, — они называются «альтернативные». Они имеют своих читателей, но никогда — большую аудиторию и, как правило, распространяются бесплатно. Большие изменения произошли в этом вопросе с развитием Интернета. В Сети каждый может издавать свою газету, высказывая в ней свои суждения. Журналисты часто идут в альтернативные газеты, потому что они симпатизируют взглядам, излагаемым в них. В США, наряду с локальной прессой, бизнес-газетами, специализированной прессой, в городе, как правило, есть только одна ежедневная газета. Возможно, наберется 10 городов, где их по две. И только в Нью-Йорке — три.
— Но если одну газету финансирует республиканец, а другую — демократ, они никак не проявят свои пристрастия?
Т.О’К.: — Да, это возможно — в колонке «Мнение». Но это будет делаться очень мягко, потому что каждый издатель — бизнесмен, его цель получать прибыль, значит, иметь как можно более широкий круг читателей, сторонников обеих партий.
М.М.: — Если в Украине настоящие спонсоры изданий держатся в секрете, то в США в газете принято сообщать имя владельца, будь то частное лицо или корпорация.
— Как регулируется американская пресса?
М.М.: — Рынок и судебные иски.
Т.О’К.: — В штате Миннесота, и только в одном этом штате, есть Совет по прессе, но он не имеет никакой регулирующей функции. Единственное, что он может, — высказать свое мнение по поводу того, прав ли представитель СМИ в данном конкретном случае. У большинства газет есть представители от читателей, омбудсмены — эта идея пришла из Швеции. Омбудсмен получает зарплату от владельца газеты, но его никто в газете не может контролировать. Его работа — слушать публику, принимать жалобы и на них реагировать. Первый омбудсмен появился в США в 1866 году в штате Кентукки. Они есть еще не во всех СМИ, но их количество растет. Их работа также — писать опровержения, что еще десять лет назад было не принято делать в США из боязни испортить репутацию. Сегодня СМИ поняли, что печатая опровержения и извинения, они повышают доверие читателя к себе.
М.М.: — Кстати, и когда подается иск в суд, не всегда доходит до слушания дела. У нас существует досудебное урегулирование.
ЕСЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВО ХОЧЕТ ЗАПРЕТИТЬ НЕКУЮ ПУБЛИКАЦИЮ, ОНО ОБРАЩАЕТСЯ В СУД
— Есть ли в США закон о свободе информации, согласно которому информация госструктур, правительственная, военных ведомств и т.д. становится доступной журналистам по их требованию? Каковы исключения и какова процедура доступа к документам?
Т.О’К.: — Закон о свободе информации был принят в США в 1976 году, хотя и без того традиционно многие документы были доступны широкой общественности. К примеру, все материалы судов и следствий. В законе есть, конечно, исключения. Например, если вы хотите знать, сколько солдат в американской армии — пожалуйста. Но если вы хотите знать, сколько из них сейчас в Ираке пытаются «достать» Саддама Хусейна, — этого вам никто не скажет. Например, посол в Украине Карлос Паскуаль — государственный чиновник, поэтому вы можете запросить и получить информацию о нем: его должности, зарплате, данные о карьере. Но если бы вы захотели получить его домашний телефон, — это невозможно. То есть нельзя получить информацию частного характера, медицинские сведения о человеке, информацию, угрожающую безопасности страны и тому подобное. Практически все, что имеет отношение к тому, как правительство США тратит и получает деньги, подпадает под действие закона об информации. Однако все, что касается уплаты налогов частными лицами — тайна. Очень мно
— Есть ли в США закон о прессе?
Тим О’Коннор: — Закона о прессе в США нет, потому что Первая поправка к Конституции гласит: «Конгресс не должен принимать никакого закона... ограничивающего свободу слова или прессы». Эта поправка была принята 15 декабря 1791 года, однако через несколько лет после этой даты партии федералистов удалось провести закон, ограничивающий свободу прессы. Этот закон запрещал, в частности, критику правительства. (Я специально рассказываю так подробно, потому что Украина сегодня в законодательном плане так же молода, как были США в то время. Есть и много других аналогий). Множество редакторов и журналистов оппозиционных газет были арестованы на основании этого закона, брошены в тюрьмы, в лучшем случае, оштрафованы. Федералисты контролировали судебные органы, поэтому любые обращения в суд о том, что принятый закон противоречит Конституции США, отклонялись. Но, приняв такой закон, федералисты сами вырыли себе могилу. Американскому народу было столь ненавистно все происходящее, что на следующих выборах партия федералистов потерпела сокрушительное поражение и сошла с политической сцены.
Новое правительство президента Джеффермона помогло этому закону потихоньку умереть. Более того, были отданы все деньги, изъятые в качестве штрафов, и освобождены из тюрем все осужденные в связи с законом о печати.
— Как осуществляется в США судебное делопроизводство по частным, а также чиновничьим искам к прессе? Какова процедура возбуждения дела против СМИ? Судятся ли с прессой высшие государственные чиновники?
Т.О’К.: — Частным лицам очень легко инициировать дело в суде (процедура всегда и для всех одинакова), но его часто тяжело выиграть. У нас не так много частных лиц, способных оплачивать расходы по судебному разбирательству с крупными масс- медиа. У наших масс-медиа обычно целые команды адвокатов. К тому же, это не масс-медиа должны доказывать в суде, что их информация правдива, а тот, кто подал иск, должен доказать, что она не соответствуют действительности. А американские журналисты очень осторожны, они всегда тщательно проверяют информацию. В этом смысле наша журналистика очень отличается от украинской, которая гораздо более спекулятивна (то есть позволяет себе много предположений) и постоянно поднимает вопросы, на которые у нее нет ответов.
— В вашей прессе есть целые страницы «Мнений»!
Т.О’К.: — Да, но против таких материалов нельзя выиграть дело в суде, нельзя доказать, что в них искажается истина, раз это — субъективные размышления.
Мэри Мисьо: — Только если, излагая свое мнение, ты основываешься на определенных фактах, тогда эти факты могут стать основой судебного разбирательства о том, правдивы ли они.
Т.О’К.: — А федеральному чиновнику очень тяжело выиграть в суде дело против масс-медиа, поскольку они, госчиновники, в этом плане по закону меньше защищены. Например, президенту страны практически невозможно в суде выиграть дело о клевете (на него). Потому как суд постановит: важность того, что граждане имеют право открыто обсуждать и оценивать действия своего правительства, превалирует над тем фактом, что при этом они могут допускать какие-то ошибки. Стандарт такой: если вы судитесь со СМИ, вы должны доказать, что опубликована неправда и что репортер или редактор, публикуя информацию, уже знали, что она — неправдива.
М.М.: — А если они не знали — тогда не несут ответственности. Еще я хочу сказать, что в США нет уголовной ответственности за клевету (на федеральном уровне), а старые законы штатов не применяются. Есть только гражданские дела о диффамации — в Украине существует их аналогия в Гражданском кодексе: «защита чести и достоинства». Но в Украине существуют также уголовные статьи «за клевету», что не практикуется в цивилизованном мире.
Т.О’К.: — Федеральные чиновники в США стараются не ввязываться в судебные процессы еще и потому, что факт тяжбы с прессой может нанести ущерб их имиджу. К тому же, все судебные заседания у нас открытые.
М.М.: — В нашем законодательстве и в европейском есть такое положение: высказывания государственных служащих во время исполнения ими своих служебных обязанностей не могут быть основой для судебных исков. Поэтому журналисты пишут все, что говорится в зале суда, слово в слово, не опасаясь судебных преследований, — это имеет широкий резонанс по всей стране, и вряд ли государственный чиновник хотел бы в этом участвовать.
В США НЕТ НИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ, НИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ПАРТИЙНОЙ ПРЕССЫ
— Есть ли в США установленные пределы штрафов, ведь непомерно высоким штрафом можно обанкротить и закрыть неугодную газету?
Т.О’К.: — Пределов нет, но если подать апелляцию в вышестоящую судебную инстанцию, сумму, как правило, уменьшают.
М.М.: — Но не потому, что опасаются, что газета обанкротится. Если газета распространяет лживую информацию, в США считают, что она не имеет права на существование. Кстати, украинские журналисты всегда путают понятия штрафа и возмещения убытков. Штраф — наказание, исходящее от государства: эти деньги идут в бюджет государства; а возмещение убытков идет в бюджет человека или организации, которым был нанесен ущерб.
Т.О’К.: — В США государственный чиновник, которому не нравится то, что о нем пишет газета, конечно, не может, как в Украине, послать туда налогового или пожарного инспектора. В стране уважается закон. Потом, наши масс-медиа, хоть и конкурируют друг с другом, как в Украине, но, в отличие от украинских, у нас очень крепкая солидарность. Если есть проблемы у одной газеты, ее всегда поддержат остальные, зная, что завтра помощь может понадобиться им самим. Очень часто газеты-конкуренты предоставляют друг другу юридическую помощь, адвокатов, потому что они, в первую очередь, защищают не чью-то отдельную газету, а свободу слова в стране в целом. Украинская же пресса очень политизирована, правительство не чувствует твердой почвы под ногами, потому здесь происходят такие странные вещи, как в США 200 лет назад.
М.М.: — В США, когда газету судят, газета относится к этому серьезно. В Украине же даже не нанимают адвокатов, чтобы грамотно себя защитить. Редактор думает, что он семи пядей во лбу, идет в суд сам, проигрывает и потом утверждает, что суд отнесся к нему предубежденно. Наша программа существует в Украине уже два года. Мы можем помочь с адвокатами, грамотно оформить документы, аргументы защиты. Были случаи, когда по просьбе ваших СМИ мы им все готовили, а они почему-то этого не использовали и проигрывали. Что это за инфантильность?
— Как финансируется американская пресса?
Т.О’К.: — У нас нет ни государственной, ни правительственной прессы. Практически вся пресса принадлежит частным лицам или компаниям. Если, к примеру, Сенат выпускает свою еженедельную газету, то только для внутреннего пользования. Некоторые департаменты (например, департамент парков) могут издавать свою газету в целях паблик рилейшнз, но они не принимают рекламу и распространяют газету бесплатно. Наши СМИ существуют на деньги, вырученные за рекламу и продажу своих изданий. Газета, в которой я работал в Канзасе, «Канзас сити стар», продавалась за 50 центов. 70% средств мы получали от рекламы и 30% — от продажи. Есть газеты, зарабатывающие исключительно на рекламе, они распространяются бесплатно. У нас есть каналы общественного радио и телевидения, финансирующиеся государством, но все равно государство не имеет права контролировать их программы. А трансляции заседаний Конгресса ведется частной компанией, каналом CSPAN: камеры в зале включены постоянно, и никто в Конгрессе не может потребовать не дать какой-то кусок в эфир. Деньги CSPAN зарабатывает рекламой.
— Существует ли в США партийная пресса?
Т.О’К.: — Нет. Потому что большинство людей не хотят, чтобы новости, которые они получают, фильтровались сквозь призму партийных интересов. Например, даже если я республиканец, я не хотел бы, чтобы моя партия решала за меня, какие новости мне получать. Я думаю, эта тенденция началась 150 лет назад, с возникновением агентства «Ассошиэйтэд Пресс», которое своими новостями обеспечивало широкий спектр газет, и чтобы удовлетворять все интересы, они просто давали объективную информацию. Есть у нас газеты (их немного), подающие факты сквозь призму своего мнения, — они называются «альтернативные». Они имеют своих читателей, но никогда — большую аудиторию и, как правило, распространяются бесплатно. Большие изменения произошли в этом вопросе с развитием Интернета. В Сети каждый может издавать свою газету, высказывая в ней свои суждения. Журналисты часто идут в альтернативные газеты, потому что они симпатизируют взглядам, излагаемым в них. В США, наряду с локальной прессой, бизнес-газетами, специализированной прессой, в городе, как правило, есть только одна ежедневная газета. Возможно, наберется 10 городов, где их по две. И только в Нью-Йорке — три.
— Но если одну газету финансирует республиканец, а другую — демократ, они никак не проявят свои пристрастия?
Т.О’К.: — Да, это возможно — в колонке «Мнение». Но это будет делаться очень мягко, потому что каждый издатель — бизнесмен, его цель получать прибыль, значит, иметь как можно более широкий круг читателей, сторонников обеих партий.
М.М.: — Если в Украине настоящие спонсоры изданий держатся в секрете, то в США в газете принято сообщать имя владельца, будь то частное лицо или корпорация.
— Как регулируется американская пресса?
М.М.: — Рынок и судебные иски.
Т.О’К.: — В штате Миннесота, и только в одном этом штате, есть Совет по прессе, но он не имеет никакой регулирующей функции. Единственное, что он может, — высказать свое мнение по поводу того, прав ли представитель СМИ в данном конкретном случае. У большинства газет есть представители от читателей, омбудсмены — эта идея пришла из Швеции. Омбудсмен получает зарплату от владельца газеты, но его никто в газете не может контролировать. Его работа — слушать публику, принимать жалобы и на них реагировать. Первый омбудсмен появился в США в 1866 году в штате Кентукки. Они есть еще не во всех СМИ, но их количество растет. Их работа также — писать опровержения, что еще десять лет назад было не принято делать в США из боязни испортить репутацию. Сегодня СМИ поняли, что печатая опровержения и извинения, они повышают доверие читателя к себе.
М.М.: — Кстати, и когда подается иск в суд, не всегда доходит до слушания дела. У нас существует досудебное урегулирование.
ЕСЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВО ХОЧЕТ ЗАПРЕТИТЬ НЕКУЮ ПУБЛИКАЦИЮ, ОНО ОБРАЩАЕТСЯ В СУД
— Есть ли в США закон о свободе информации, согласно которому информация госструктур, правительственная, военных ведомств и т.д. становится доступной журналистам по их требованию? Каковы исключения и какова процедура доступа к документам?
Т.О’К.: — Закон о свободе информации был принят в США в 1976 году, хотя и без того традиционно многие документы были доступны широкой общественности. К примеру, все материалы судов и следствий. В законе есть, конечно, исключения. Например, если вы хотите знать, сколько солдат в американской армии — пожалуйста. Но если вы хотите знать, сколько из них сейчас в Ираке пытаются «достать» Саддама Хусейна, — этого вам никто не скажет. Например, посол в Украине Карлос Паскуаль — государственный чиновник, поэтому вы можете запросить и получить информацию о нем: его должности, зарплате, данные о карьере. Но если бы вы захотели получить его домашний телефон, — это невозможно. То есть нельзя получить информацию частного характера, медицинские сведения о человеке, информацию, угрожающую безопасности страны и тому подобное. Практически все, что имеет отношение к тому, как правительство США тратит и получает деньги, подпадает под действие закона об информации. Однако все, что касается уплаты налогов частными лицами — тайна. Очень многое зависит от того, насколько правильно вы поставите вопрос. Например, если вы попросите список фальшивых удостоверений США в Югославии, то такого списка нет, но информация об этом есть. Нужно правильно формулировать запрос. Или, скажем, закон об информации говорит, что все правительственные документы — доступны. Но если есть информация, не вошедшая в документы, то правительство не обязано создавать документ для вас, формулируйте вопрос об этой информации иначе. Много информации уже есть в Интернете, и ее не нужно запрашивать. Даже у Си-Ай-Эй есть там свой сайт. Конечно, вы не получите от них данные о действиях американской разведки в зарубежных странах. Однако по истечении определенного срока информация рассекречивается. Например, в 1996 году рассекретили очень много информации о войне в Персидском заливе 1991 года.
М.М.: — Иногда журналисты успешно опротестовывают в суде объявление определенной информации секретной и получают к ней доступ. По закону об информации, к ней имеют доступ все граждане страны и даже зарубежные граждане.
Т.О’К.: — Если вы в положенный по закону срок, кажется, три недели, не получили ответ на ваш запрос об информации, вы имеете право подать в суд на организацию, и по решению суда вам будет предоставлена информация, а виновные наказаны, вплоть до увольнения.
— Кто в СМИ контролирует информацию — на предмет, скажем, неразглашения гостайны?
Т.О’К.: — Официальной цензуры в США не существует однозначно. Если правительство хочет запретить печатать какой-либо материал, представляющий опасность для страны, оно должно обратиться в суд. Например, однажды в 80-х годах один маленький журнал с целью проверить, как работает система, организовал утечку информации в правительство о том, что они собираются печатать инструкцию по производству атомной бомбы (у них действительно была такая инструкция). Правительство тут же обратилось в суд, и суд запретил печатать статью, информация которой небезопасна: то есть каждый террорист, прочитав ее, знал бы, как сделать атомную бомбу.
М.М.: — Для меня цензура — это блокировка фактов или мыслей по политическим мотивам или из-за того, что они кого-то не устраивают. Такой цензуры у нас нет. А в плане предупреждения ошибок — тут каждый журналист и редактор сам себе цензор. И это называется не цензура, а — ответственность.
РЕДАКТИРОВАНИЕ — ВАЖНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ЖУРНАЛИСТИКИ США
Т.О’К.: — Я опять хочу отметить разницу между американской и украинской журналистикой. В США последнее слово всегда остается за редактором, хотя редактор может предложить журналисту поучаствовать в процессе редактирования. Журналист — это проводник информации, хотя он также анализирует информацию, выбирая наиболее существенные факты и объединяя их в статью. И журналист должен дать читателю достаточно информации, и лучшей информации, чтобы тот сам делал выводы и принимал решения. Случается, что даже очень известный журналист США, в знак возмущения редактированием его статьи, может уйти из газеты. Но ведь если подают в суд на газету, то ответственность несут редактор и издатель. То, что под статьей стоит мое имя, не означает, что это — моя статья. Газета платит мне за мое время, и потому моя статья принадлежит ей. Редактирование — очень важная составная журналистики в США. И часто над статьей у нас работают три — четыре редактора. Заглавие для статьи обычно придумывает не журналист, а редактор, который продолжает работать над страницей, когда я в шесть часов ухожу домой. Заглавие — составная часть компоновки страницы, оно уже несет в себе информацию. У нас значительно легче ориентироваться по заголовкам, и мне кажется, что и читать американские газеты легче, чем украинские.
С другой стороны, мне очень трудно представить, чтобы в моей газете сложилась ситуация, когда кто-то сказал бы, к примеру: «Давайте не печатать эту статью — она создает неудобства мэру». Скорее, сказали бы: «О, эта статья создаст проблему мэру — на первую полосу ее!» При этом, может быть, газета даже хорошо относится к мэру. Я бы сказал, что редактирования в профессиональном смысле в Украине не существует. А в США целая команда редакторов занята тем, чтобы сделать наилучший вариант газеты.
— Существует ли в США законодательно подтвержденная защита источников?
Т.О’К.: — Да, во многих штатах есть так называемые «Законы щита», защищающие источник информации, но не во всех.
М.М.: — И журналисты идут за это в тюрьму.
Т.О’К.: — Потому что, к примеру, даже если в штате есть этот закон, а источник замешан в преступлении, которое полиции никак не удается раскрыть, полиция может обратиться в суд, и суд решит, что источник должен быть раскрыт. Если же журналист отказывается это сделать, его арестовывают.
М.М.: — Это называется «неуважение суда».
Т.О’К.: — Но обычно через короткое время либо преступление раскрывается, либо через 10 — 20 дней судья решает, что журналиста надо отпустить, потому что он все равно ничего не скажет. Бывает и наоборот. Несколько лет назад в Миннесоте источник подал в суд на журналиста за то, что тот раскрыл его имя, нарушив устную договоренность. И журналист был признан виновным.
— То есть журналист, кроме закона, нарушил и этические нормы. А есть ли в США Этический кодекс журналиста, и вносятся ли его положения в рабочие контракты?
Т.О’К.: — У нас нет единого Этического кодекса, но такие кодексы есть, например, у «Ассоциации профессиональных журналистов», «Ассоциации газетных редакторов», «Ассошиэйтэд Пресс» и т.д. Положения их могут быть самые разные. Например, в моей газете было правило: «никаких анонимных источников», потому что, если, к примеру, кто-то хорошо отзывается о мэре, читатель должен иметь право знать — а может, это его друг или родственник, или наоборот — кто-то отзывается плохо только потому, что это недруг мэра. Газета, не имеющая своего Этического кодекса, в США бы просто не выжила, ее или перестали бы читать, или задушили бы судебными исками. Американское государство не имеет права контролировать соблюдение журналистом правил Этического кодекса, но когда один тележурналист вломился в чужую машину и украл чужую пленку, находившуюся в ней (якобы в интересах журналистского расследования), то государство судило его за совершение уголовного преступления (потому что это было и нарушение закона), а «Ассоциация профессиональных журналистов» публично осудила его за нарушение журналистской этики. В США есть много ассоциаций рекламодателей, фотографов, издателей и других, которые в этическом плане успешно взаимодействуют друг с другом. Такое явление полностью отсутствует в Украине, и даже Союз журналистов здесь не является силой, которая объединяет журналистов реально.
Наши объединения имеют специальные фонды: мы помогаем своим членам, мы организовываем профессиональные тренинги, мы организовываем кампании в защиту несправедливо пострадавшего журналиста или СМИ и многое другое.
— Оговаривается ли в США, как писать об уязвимых группах населения?
Т.О’К.: — Это тоже вопросы этического плана, которые журналисты постоянно обсуждают друг с другом. Например, если я возьму интервью у второклассника, который еще не достаточно зрелый человек, чтобы полностью отдавать себе отчет в том, что он говорит, я потом обязательно прочитаю это его родителям и опубликую только с их согласия. То же самое с фотографиями — иногда родители просят не давать фото ребенка в газете. Это дело этики, справедливости и здравого смысла — и не регулируется законодательством. У нас есть «Книга стилей», где обсуждаются различные темы, например, как называть темнокожих: если в 70-х годах слово «ниггер» было оскорбительным и нужно было употреблять «черный», то сегодня и «черный» считается оскорбительным и нужно говорить «афро-американец», с чем я не согласен, потому что, если человек живет в Британии, то тогда он «афро-британец» или как? Гомосексуалистов тоже называют разными словами, некоторые из них приемлемы, а некоторые — нет. Или слово «инвалид» («диссаблд»), по-американски оно означает «неспособный» — это оскорбление или нет, нужно ли искать слова-синонимы? Есть ситуации, для которых нет заранее приготовленных рецептов, и каждый поступает, как ему велит совесть. Например, у женщины погиб муж в авиакатастрофе, а редактор хочет, чтобы я без предупреждения пришел к ней и взял фото и интервью (потому что по телефону она может мне отказать). У меня был такой случай, и я сказал редактору «о’кей», но остановился у ближайшего автомата, позвонил ей и изложил свою просьбу. Она, конечно, не могла со мной разговаривать, но разрешила приехать за фото. Так я не пошел против своей совести. Иногда можно просто отказаться и попросить редактора послать другого журналиста.
— Это не испортит ваши отношения?
Т.О’К.: — Не испортит, если ты отказываешься раз в два года, а не каждый день. Точно так же американские газеты имеют и определенные стандарты, касающиеся рекламы. Они не принимают лживую рекламу (рекламодатель должен доказать рекламируемые качества продукта или услуги); рекламу, сделанную в дурном вкусе; рекламу, оскорбляющую конкурентов; рекламу продажи опасных предметов. Некоторые газеты, например, не принимают рекламу оружия или сигарет. Обычно эти стандарты газета публикует на своих страницах. Реклама в СМИ не регулируется законодательством, потому что к ней применяются те же понятия свободы прессы и свободы слова. Миру трудно понять, как в стране существует пресса, не регулируемая законодательно. У нас каждый человек даже может просто начать издавать газету или журнал, для этого не нужно никаких специальных разрешений или лицензий, только соблюдение тех же формальностей, что и, скажем, при открытии магазина.
АМЕРИКАНСКИМ ИЗДАНИЯМ НУЖНЫ ФАКТЫ, А НЕ ГОЛОСЛОВНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ
— Кто оплачивает командировки журналистов, за чей счет сопровождает пресса правительственные визиты — насколько она независима в этом плане?
Т.О’К.: — Американские медиа делают все для того, чтобы оставаться независимыми от тех, о ком они пишут или чьи визиты освещают. Когда президент Клинтон недавно посетил Украину, в другом самолете в Украину летели 80 или 100 американских журналистов. Правительство не платило за самолет — его сообща арендовали их издания. Для работы журналистов на четыре дня сняли Украинский дом — аренда стоила 17 тыс. долларов в день, ее оплачивали журналисты и их издания. Они платили за обеды, завтраки, ужины, за бутерброды и кока-колу — за все.
Я работал редактором отдела путешествий. Скажем, отдел связей с общественностью Диснейворлда во Флориде прислал нам приглашение приехать, предлагая взять на себя все расходы. «И вы даже можете ничего не писать», — говорили они. Но, конечно, мы чувствовали бы себя обязанными, поэтому отказались от их предложения. Есть газеты, которые приняли бы его (таких немного), но в конце статьи написали бы, что отель, самолет и т.д. оплачены Диснейворлдом, поскольку мы маленькая газета и не можем позволить себе таких расходов, но это не оказало никакого влияния на статью. А читатель может уже сам судить — правда ли это. Наша газета была чиста, мы летали только за свой счет. Много статей о путешествиях принимается от фри-лэнс журналистов «Ассоциаций пишущих о путешествиях», при этом журналист дает письменное заверение, что, готовя статью, он не принимал ничего бесплатно. В Америке многие журналисты не только не станут есть на фуршете после пресс-конференции, но даже не выпьют там стакан кока-колы. Потому что где провести границу между тем, какое количество потребленного обязывает, а какое — нет. И, конечно, они не примут даже самый маленький подарок. В Украине это большая этическая проблема журналистов — некоторые их них не пойдут на пресс- конференцию, если не обещают фуршет. Есть, конечно, страны с подобными проблемами: в Японии и Нигерии, например, вместо фуршета журналист получает на пресс-конференции конверт с деньгами. В Японии это уже стало катастрофой, потому что сумму нужно постоянно увеличивать. И, несомненно, эти журналисты напишут хвалебные статьи, потому что они хотят вернуться за следующим конвертом. Конечно, вы можете возразить мне, что у вас журналисты мало получают, но я не думаю, что совесть человека зависит от размера его зарплаты. Я вам расскажу анекдот по этому поводу. «Мужчина знакомится на вечеринке с красивой женщиной и вскоре предлагает ей провести вместе ночь в обмен на 1 млн. долларов. Она радостно соглашается. «А может быть, вы согласитесь и за два доллара?» — спрашивает мужчина. Женщина возмущена: — «Кто я такая, что вы делаете мне подобное предложение?!» — «Кто вы такая, мы уже определили, мадам, — отвечает мужчина. — Сейчас мы просто определяемся с ценой.»
— Поскольку мы с вами беседуем в период «кассетного скандала», вы могли бы предположить, как развивались бы события в США, случись там подобное, и какую роль в них играла бы пресса?
Т.О’К.: — В США подобное произошло: в 1973 году «Уотэргэйт». Пленки, тоже добытые не вполне законным путем... Поскольку сомнений в том, что пленки настоящие, не было (они записывались по приказу президента), Никсон ушел в отставку. Если бы американские журналисты не были уверены в подлинности факта записей, они, конечно, провели бы собственное журналистское расследование, проверяя каждую деталь. Несомненно, в вашем случае они наводнили бы Европу в поисках майора Мельниченко, пытаясь, возможно, получить пленки, установить их подлинность; они поговорили бы с каждым, чьи голоса есть на пленках и т.д. Они искали бы факты, а не рассуждали на тему голословно, потому что, если у тебя нет проверенных фактов, тогда лучше не писать ничего.
Американские журналисты, в отличие от украинских, в большинстве своем никогда не становятся на чью- то сторону, потому что это не позволяет служить всему народу, а не отдельным его представителям. А американский народ, в свою очередь, прекрасно знает, какую ценность представляет для него работа журналистов, и не сомневается в том, что американские журналисты преданы ему и стоят на страже демократии. А если кого-то из журналистов убивают, теряет общество в целом, и оно, конечно, не остается равнодушным и бездеятельным. Может быть, потому в США в последние 50 лет было только несколько случаев насильственной гибели журналистов.
