После 11 сентября среди украинских политиков активизировались дискуссии о месте Украины в меняющемся мире. Наиболее оптимальной моделью поведения в данном случае многим представляется морально-политическая и техническая поддержка антитеррористической коалиции, — с одной стороны. С другой — Украина могла бы сыграть роль миротворческой площадки, прежде всего в культурном, дипломатическом и информационном аспектах. (с такой инициативой выступил недавно лидер СДПУ(о) Виктор Медведчук, см. «День», №189 от 18.10.2001 г. — Ред.)Впрочем, это вопрос дискуссионный: предлагаем экспертам высказать свою точку зрения на страницах «Дня».
МЕЖДУНАРОДНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: ОТХОД ОТ СТАРЫХ ПРИНЦИПОВ
Георгий ПОЧЕПЦОВ, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой информационной политики Украинской Академии государственного управления при Президенте Украины
Теракты в Америке заставили по-новому взглянуть не только на проблемы национальной безопасности, что естественно, поскольку самая сильная страна в мире не смогла защитить своих граждан, но и вопросы международной безопасности. Мир стремительно стал двигаться к новым принципам мироустройства, Сейчас это имеет место лишь в мягкой форме, но затем последует и более жесткая, отвергающая прошлые «правила игры». Негласное право сильного, которое было нарушено, теперь начинает восстанавливаться. Резко возросла роль информационного фактора, который все еще недооценивается нашими политиками и военными.
Существенно меняется политическая карта мира. Уйдя от старого типа врагов (фашизм, коммунизм), Америка перешла к новому типу врага — терроризм. Это в свою очередь вызвало перераспределение ролей: Россия и Китай, например, разными путями резко поменяли в результате свое место в мире, уйдя от образа врага к образу друга. Одновременно следует подчеркнуть, что чисто военных решений ситуаций в принципе не бывает. «Буря в пустыне» сохранила у власти Саддама Хуссейна, а война в Югославии — Милошевича, которого удалось сместить исключительно мирным способом. Дж. Буш в своей речи также заявил, что и в данной операции нельзя ставить только военные цели.
Можно не преувеличивать значение террористических актов в Америке, но нельзя и преуменьшать их. Постепенное развитие военных стратегий привело к тому, что постепенно гражданское население стало не только объектом атаки (как это было во Вторую мировую войну), но и субъектом атаки (как это произошло в Америке, которую атаковали собственные гражданские самолеты). Сегодня специалисты из спецслужб напряженно размышляют на тему, какой может стать следующая атака террористов, что может стать их новым объектом. Сложность этого анализа состоит в том, что терроризм действует в манере асимметричной атаки, под которой понимается выбор неожиданного, непрогнозируемого действия, которое в принципе трудно предвидеть.
Мир оказался перед лицом принятия серьезных решений в достаточно нечетких контекстах. Размытыми становятся не только понятия войны и мира, гражданских и военных, но и суверенитета отдельных стран. Глобализация привела к тому, что реагировать на происходящие события приходится всем странам, а не только тем, которых непосредственно затрагивает данная ситуация. Формируются новые реалии, которые все еще неясны с достаточной долей полноты для политиков и ученых.
Одновременно мир вышел на полосу столкновения «восток — запад», «христианство — мусульманство», хотя США напряженно пытаются уйти именно от такой трактовки данного конфликта, понимая ее опасность. Дж. Буш ушел от слова «крестовые походы», чтобы не возрождать ненужных ассоциаций. США скидывают на Афганистан одновременно с бомбами большие объемы еды и лекарств с надписью, что это подарок от Соединенных Штатов с тем, чтобы, как заявил один из американских военных, послать миру два имиджа одновременно. Но напряжение в арабском мире все равно присутствует. Это также новое отношение к гражданскому населению в период боевых действий.
Информационная революция заставляет военных действовать по- другому. Сегодня они не могут принимать решения без учета:
— мнения политиков,
— мнения собственного гражданского населения,
— мнения союзников,
— мнения нейтральных стран.
Все эти факторы требуют отдельной информационной работы с каждым из видов отмеченных целевых аудиторий. Сегодня перед США стоит задача не только легитимизировать свое применение силы, но и делегитимизировать статус бен Ладена. Специалисты отмечают его хорошо сконструированный образ, включающий компоненты святого и аскетического воина. Поэтому США стараются не допускать распространения его обращений, придумав версию, что там могут содержаться закодированные послания для его сторонников.
Мир сегодня получил не только четкую констатацию роли СМИ, в рамках которой терроризм и информационные структуры оказались связанными как сиамские близнецы (поскольку трансляцию рушащихся башен CNN можно рассматривать в качестве такого же военного действия, как и само нападение самолетов). Этот удар по массовому сознанию американцев привел к тому, что ответ также должен быть смоделирован с учетом того, что может увидеть на телеэкране мир. Удар по массовому сознанию американцев отразился также в том, что наиболее активно раскупается городская спортивная обувь, которая, как оказалось, наиболее адекватна идее спасения во время любой неприятности. Женщины в длинных юбках и на высоких каблуках способствовали созданию заторов при эвакуации. Возник массовый страх и перед биотеррором в связи с появлением больных сибирской язвой. Никто не может оказаться в полной безопасности в современном мире.
В целом же следует говорить о новой роли информации в системе безопасности, национальной и международной. Серьезное внимание к информационной составляющей продиктовали нам военные. С одной стороны, аналитики отмечают в будущей войне (речь идет о войне 2010 или даже 2025 года) не просто информационную войну, а войну знаний. Это связано с вниманием к процессам принятия решений, и теперь удары военных будут направлены именно туда, поскольку считается, что самым слабым местом на поле боя является разум солдата, офицера, генерала. Одна из американских фантастов написала, что лидер — это тот, кто умеет управлять воображением, своим и чужим. Война будущего будет стремиться к так называемой стратегии непрямых действий, которая задается в следующих словах: противника следует победить до начала военного столкновения. И здесь снова главными становятся информационные потоки.
Среди прочего возникает проблема переосмысления роли информации в системе МИД. Те же военные аналитики сформулировали принципиально новые реалии, в которых вынуждена функционировать дипломатия в условиях информационного века. Например:
— МИД перестает быть единственным источником информации о стране, как это было когда-то, более того, его информационные потоки вообще несопоставимы с тем, что реально идет из страны.
— Возрастает роль международного сообщества, а не отдельных стран, поскольку приходится доказывать легитимность применения силы перед лицом общественного мнения.
— Возникла новая роль неправительственных структур, мир очень внимательно прислушивается к их голосу, в тоже время их голос внутри Украины слаб и никого не интересует.
— МИД должен научиться работать не с физическими параметрами (типа тонн/долларов товарообмена), а с параметрами идеального характера (религия, глобализация, идентичность), поскольку именно они становятся теперь основным объектом дипломатии.
Все это требует кардинального пересмотра наших представлений и приоритетов. Мы не можем реагировать по- старому на новые реалии. Есть целый набор научных дисциплин, по которым мы не ведем нужной подготовки ни на уровне исследований, ни на уровне образования. Это, например, конфронтационный анализ: конфликт может завершиться, а конфронтация сохраняется. Это набор старых для Запада, но все еще новых для нас таких направлений, как конфликтология или теория переговоров. Мы не занимаемся моделированием конфликтов, мы не изучаем связанность типов идеологии террориста с типами объектов, на которые может быть направлена его атака. Мы не готовим аналитиков для государственных органов, на этих позициях работают люди без соответствующей квалификации, что с неизбежностью отражается на качестве принимаемых решений.
Информационная составляющая международной безопасности непосредственно касается проблемы имиджа государства. Россия вложила сто двадцать пять миллионов долларов на изменение своего образа в США. Россия попыталась развернуть проект под названием «Жить в России модно». То есть все эта работа с определенными идеальными конструкциями, на которые мы еще совершенно недостаточно обращаем внимания. Мир же давно находиться именно там, под зонтиком новых реалий информационного века. Кстати, по новому сыграл Интернет в ситуации после террористического акта — именно он стал основным источником детальной информации для всех интересующихся.
Двадцать первый век начался слишком стремительно, людям двадцатого века оказалось в нем не так уютно, как прежде. Безопасность перестала быть прерогативой только политиков: ни они, ни военные не смогли защитить мирное население США. Требуется пересмотр концепций национальной безопасности всех стран, выдвижение для обсуждения новых концепций международной безопасности.
Украина представляет особый интерес для этих целей, поскольку обладает своим собственным мусульманским населением, которое может послужить связующим звеном между христианским и мусульманским мирами. Именно потому возникла инициатива новой ялтинской конференции. Ялта-1945 года закрепила новые реалии мира, спасая его от возможных отклонений. Ялта- 2001 должна проделать то же самое, но уже в новом столетии.
Терроризм строится по принципу сетевой организации, с которой трудно работать государствам, поскольку они работают в рамках иерархической организации. Терроризм действует в рамках асимметрических атак, в то время как государства хорошо подготовлены к симметричным типам атак. То есть новый тип врага также требует изучения и совершенно иной подготовки к отражению его действий.
Суммарно новые очертания мира, в который мы вступаем, могут быть очерчены в следующих новых типах реалий:
— новый тип мира, когда атаке могут подвергнуться все, включая гражданских лиц,
— новый тип войны, когда возрастает роль локальных операций, что вызывает переход к войнам партизанского типа (Чечня, Афганистан),
— новые типы международных организаций, которые должны способствовать тому, чтобы НАТО не опережало в своих действиях решения ООН,
— появление новых «врагов» и новых «друзей».
Все это и требует существенных корректив как в области теории международных отношений, так и в области практической организации этого нового мира двадцать первого столетия. Украина должна осмыслить эти новые реалии, в первую очередь, для себя, иначе ей трудно будет найти свое место в этом новом мире.
АНТИТЕРРОР: ВОЙНА ЛИ ЭТО?
Джордж П. ФЛЕТЧЕР, профессор юриспруденции Колумбийского университета
Продолжающиеся авианалеты на базы террористов в Афганистане сделали точным использование президентом Бушем слова «война» для описания ответных действий Америки на террористические атаки 11- го сентября. Но война ли это на самом деле? Те, кто возражает против использования этого слова, говорят, что война не может вестись против рассредоточенного противника, у которого нет флага, нет территории и нет статуса в международном праве. Они предпочитают описывать любое военное действие в этих обстоятельствах как «полицейскую акцию», нацеленную на то, чтобы арестовать подозреваемых и передать их в руки правосудия. Они говорят, что если антитеррористическая кампания на самом деле является войной, то это может быть только символическая кампания, как, например, война с наркотиками.
Эти скептики, возможно, и следуют принципам определенной формальной логики, но ясно также, что международное право сейчас меняется в том направлении, чтобы все коллективные субъекты, совершающие агрессию за пределами своих границ, попадали под юрисдикцию международного права. Суды установили, к примеру, что лидер боснийских сербов Радован Караджич действовал как глава субъекта, эквивалентного государству, и поэтому к нему могут применяться нормы международного права. Его попытка уничтожить местное мусульманское население может по праву быть расценена как геноцид.
Осама бен Ладен и другие лидеры террористических сетей не очень сильно отличаются друг от друга. Они контролируют определенное население, заключают определенные соглашения с государствами, в которых они находят прибежище, и формируют агрессивную внешнюю политику точно так же, как это делают государства. В отличие от партизан в странах вроде Колумбии, они действуют за пределами государственных границ. Они функционируют наподобие государств, и их следует рассматривать как государства в качестве субъекта международного права.
Находится ли Америка в состоянии войны с сетью Аль-Каида и другими связанными с террористами ячейками, в значительной степени зависит от природы преступления, совершенного 11 сентября. В администрации Буша до сих пор не могут решить, является ли это актом войны или преступлением против американского закона. Генеральный прокурор США Джон Эшкрофт говорит о важности того факта, что бен Ладену, за совершенные им в прошлом террористические акты, было выдвинуто обвинение согласно законам США. Но если это война, то ее следует рассматривать не в рамках законов США, а в соответствии с нормами международного права, и выдвигаемые обвинения — это не поджог и убийство, а геноцид, военные преступления и преступления против человечности.
Было предложено проводить слушание этого дела не в американском или исламском, а в Международном уголовном суде. К сожалению, такого суда еще нет, и когда он начнет свою работу (по иронии судьбы, против этого возражали США), его юрисдикция не будет распространятся на преступления, совершенные в прошлом. Однако в мире уже существуют страны — среди них Бельгия, Германия и Канада! — которые могли бы начать судебный процесс и применить при этом принципы международного права к преступлениям, совершенным 11 сентября.
Наличие притязаний на универсальность правосудия говорит о том, что вся структура международного уголовного права начала изменяться еще до событий 11 сентября. Важность отдельного государства по мере развития системы международного порядка будет ослабевать. Действующими силами и целями войны станут организации, имеющие армию и функции подобные тем, что имеют государства. Это означает, что если организованные сети, такие как Хезбаллах или Аль- Каида, нападут на другие страны, то им следует ожидать военный ответ, который примет форму самообороны, соответствующую уставу ООН. Тем не менее, тот факт, что Америка находится в состоянии войны, лишь усиливает важность ее закона о государственной измене: те, кто присоединяется к врагу и оказывает ему помощь и содействие, будут считаться виновными в совершении самого серьезного с точки зрения законодательства США преступления.
В ходе предстоящей разработки принципов международного права законодатели столкнутся со сложной задачей в области защиты частных лиц. Скорее всего, не следует ожидать, что нынешние террористы будут считаться с положениями Женевской конвенции. Они будут пытать и убивать пленных. Террористы и в будущем так же будут «заботиться» о сохранности жизни гражданских лиц, как это было 11 сентября. Все эти факты ставят перед Соединенными Штатами этические проблемы.
Вопрос в том, смогут ли Соединенные Штаты и их союзники сохранить приверженность традиционным принципам Женевской конвенции, предусматривающим защиту гражданских лиц от бедствий войны? Есть два фактора, которые должны заставить нас задуматься. Если враг не придерживается правил, то у Америки, казалось бы, есть все основания поступать с той же степенью жестокости. Но Америка не должна так поступать. Ей лучше сохранить принципы цивилизованного ведения военных действий, даже если она будет воевать с врагом-варваром, не признающим таких законов.
Второй фактор более коварный. Если упрощенно, он состоит в следующем. Террористы не носят опознавательных знаков и знаков отличия. Поэтому, разыскивая террористов за границей, американские войска и войска НАТО столкнутся с проблемой распознавания их среди гражданского населения. Это означает, что западный солдат — по которому сразу видно, что он военный — не сможет легко определить людей, в которых он должен стрелять. Поэтому нельзя исключить случаи, когда он будет убивать гражданских лиц, добросовестно полагая, что они являются вооруженным противником.
Гражданские лица таким образом попали в «нейтральную зону» между официальной, но неспособной защитить силой и неофициальной, но смертельной угрозой. При отсутствии четких различий середина — островок безопасности для гражданских лиц — уже фактически не является безопасным местом.
В соответствии с изменениями в международном праве, нам следует придавать меньше значения таким категориальным понятиям, как государственный и негосударственный, военные и гражданские, а больше полагаться на отношение степени и интенсивности. Главным понятием должно стать соучастие и последующее разделение вины за содеянное террористами. Президент Буш объявил о новом способе мышления, сказав, что все укрывающие террористов государства впредь будут рассматриваться как соучастники террористических действий и будут нести за это ответственность. Государства больше не смогут отказаться от ответственности на основании того, что они не знали, что происходило на их территории. Граждане больше не смогут слагать с себя ответственность на том основании, что они просто были «свидетелями». Вину необходимо будет делить на всех, и некоторые нюансы, несомненно, будут утеряны в пылу сражения.
Все это печально. Нам не остается ничего иного, кроме как оплакивать предусмотренные старыми законами принципы, которые сейчас рушатся под давлением новых реалий. И в нынешней напряженной обстановке это только одна из многих причин для тревоги.
