На прошлой неделе на фестивале документалистики Docudays UA показали картину знаменитого иранского режиссера-диссидента Джафара Панахи «Это не фильм» — произведение настолько примечательное, что о нем хочется сказать несколько слов вне рамок стандартной рецензии.
Панахи пришел в режиссуру в середине 1990-х, быстро обрел авторитет на международных фестивалях, завоевывал награды в Каннах, Венеции, Берлине, Локарно. В марте 2010 года арестован, позже осужден на шесть лет домашнего ареста за антиправительственную деятельность и участие в акциях протеста против официальных итогов выборов 2009 года. Ему также запрещено — на 20 лет! — снимать кино, контактировать с иностранными журналистами и выезжать из Ирана. Уникальность показанной в Киеве ленты состоит в том, что она снята вопреки запретам и вывезена из страны контрабандой.
Впрочем, фильм интересен не только историей своего возникновения. Он не поддается однозначным определениям даже на жанровом уровне — нельзя с полной уверенностью сказать, документальное это кино или игровое. Название также несет в себе захватывающую амбивалентность: вспоминается картина французского художника-сюрреалиста Рене Магритта, где нарисована трубка для курения табака, а надпись под ней гласит: «Это не трубка». И правда, это ведь не трубка, это лишь ее изображение; с другой стороны, сознание, приученное воспринимать искусство буквально, упорно сигнализирует нам, что это трубка и ничто иное. Возникает крайне любопытный смысловой разрыв, дающий обильную пищу для размышлений.
Понятно, что у Панахи название обыгрывает контекст: уж коль скоро запрещено снимать, то вот, пожалуйста — «Это не фильм», какие могут быть претензии? Но ирония — внешнее, риторическое украшение. Все намного сложнее.
Вначале Панахи — в роли самого себя — пытается узнать у своего адвоката, каковые перспективы его апелляции на приговор. Пролог обманчив: злободневные реалии — повод для намного более серьезного разговора. Панахи рассказывает своему соавтору и оператору Моджтабу Миртохмасбу замысел одного из своих нереализованных проектов. Раскладывает из полосок бумаги план прямо на ковре: вот так будет выглядеть квартира героини, здесь — окно, здесь — кровать, здесь — дверь, всегда запертая, потому что родители запретили девушке выходить из дома, опасаясь ее отъезда в столицу и поступления в университет, чуть дальше — переулок, где часто появляется соседский парень, в которого девушка влюбляется. Панахи читает вслух текст сценария, показывает фотографии натуры и актерских проб, но в определенный момент действие заходит в тупик.
В самом деле, кино — в первую очередь визуализация. Можно ли передать словами историю, предназначенную для экрана? В чем вообще суть кино — только ли в «картинке»? Может ли сам замысел быть равным его воплощению? Как добыть ту самую правду искусства, которой так жаждут все художники — с помощью актерской импровизации? Правильно выбранного ракурса? Виртуозного монтажа? Панахи пытается найти ответы, показывая и комментируя отрывки из своих старых фильмов, занимаясь домашними хлопотами, наблюдая за потрясающей ручной игуаной, которая неслышно передвигается по дому, появляясь в самых неожиданных местах. На улице — праздник фейерверков, огни и взрывы, то ли карнавал, то ли побоище.
В тот момент, когда кажется, что история уже исчерпалась в бесплодных поисках, в кадр совершенно случайно вторгается молодой парень, уборщик мусора, студент, подменяющий своего родственника именно в этот вечер. И на наших глазах давний неосуществленный сценарий начинает воплощаться, возникают просто ошеломительные параллели. Настоящее чудо.
Была ли это гениальная режиссура, или простое везение документалиста, которым Панахи сумел воспользоваться — неважно. Главное, что у него, при помощи одной камеры, без освещения и съемочной группы, не выходя из дома, получилось сделать то, что можно назвать на манер трактатов эпохи Просвещения — Парадоксом о кино. Да, это не фильм — и одновременно один из лучших фестивальных фильмов последних лет. Он о свободе и несвободе одновременно. О том, что в конечном счете именно автор диктует свою волю реальности, а не наоборот. О том, что рукописи не горят и что сценарии в конце концов оказываются на экране, пусть и очень странным образом. О том, что внутренне свободный человек свободен везде, и что делает его свободным именно искусство, а не политические страсти. И о многом, многом другом. В конце концов, это не фильм — это кино.
P. S. К сожалению, давление государства на кинематограф — излюбленное занятие властей не только в тоталитарном Иране, но и в нашей вполне светской и вроде бы демократичной стране. В конце прошлой недели альманах «Украинские злые» (авторы — тот же коллектив отечественных кинематографистов, что ранее работал над альманахами «Мудаки. Арабески» и «Украина, гудбай») по необъяснимым причинам был снят с проката. Исходя из этого, продюсеры решили сделать альманах доступным для широкого зрителя, выложив его в Интернете. На сегодня четыре короткометражки «Злых» можно посмотреть на сайте megogo.net.
