В настоящее время они украшают немало православных храмов в Польше и России, где живут этнические украинцы, которые, к сожалению, уже утратили навыки вышивания. А самые старинные, столетней давности, изготовленные из домотканого полесского полотна, епископ Владимир-Волынский и Ковельский Владимир передает на хранение в музей: таким образом, эти свидетельства таланта простых полищуков сохраняются и для будущих поколений. Бывая в приходах, владыка часто получает в подарок (с хлебом-солью) именно рушник. А начиналась его своеобразная коллекция из рушника маминого, которым благословила на непростой жизненный путь.
К ХРАМУ — ЧЕРЕЗ ПРОПАСТЬ...
Нынешний епископ вырос в селе с удивительным названием — Невир. Это последнее украинское село на Волынском Полесье, за несколько километров от знаменитого Белого озера, которое, если бы не злющие комары, могло бы дать фору и Свитязю. И вода, и песок на дне действительно так чисты, что кажутся белого цвета. Божий храм в Невире существовал до 1944 года, потом церковь была сожжена, ведь, как вспоминает владыка Владимир по рассказам родных, через село проходила линия фронта, бои были очень ожесточенными. С тех пор много десятилетий невирчане ходили в храм в село Большая Глуша, что в девяти километрах. Ходили, вспоминает епископ, пешком, часто — и босиком. Невир расположен в природной низине, и когда весной разливались реки, вода размывала даже дороги, образовывая глубокие пропасти, которые на Полесье красноречиво называют безднами. Бывало, что добирались в храм и на лодках.
— Вот таким был и ваш первый путь к Господу. Невзирая на природные катаклизмы, люди все же преодолевали этот путь, потому что верили в Бога?..
— Думаю, что в первую очередь именно вера и вела людей. Наши полищуки отличаются внутренним стремлением, истовой верой. Этого не могла остановить даже советская власть, — говорит епископ Владимир. — Сердца людей, поверьте, горели огнем веры. Я всегда хотел быть в церкви, служить в ней.
— Вы служили в Зимненском монастыре. Помните времена, когда в настоящее время процветающая обитель стояла в руинах...
— Я был здесь еще семинаристом, мы оббивали старую штукатурку в Успенском соборе, который тогда напоминал остатки разбитой хрустальной вазы... Еще и матушек Стефании и Николаи, которые прибыли на эти руины возобновлять монастырь, тогда не было. Я до сих пор не могу понять, что тогдашняя власть хотела сделать с того святого места?! Это было не живое тело, а шрамы на теле Церкви. Что-то там, как мокрое горит, лепили реставраторы. Поверьте, я не верил, что прибывшие матушки что-то сделают из тех руин! Не было даже где ночевать. Мы спали в комнате без окон, на полу... Хорошо, что лето. А теперь в Зимном, на Святой горе, такая жемчужина возобновлена! Потом в этой обители я два года служил диаконом...
«ЕСТЬ УКРАИНСКИЕ ЦЕРКВИ, ЕСТЬ УКРАИНЦЫ, А УКРАИНСКОЙ ВЫШИВКИ УЖЕ НЕТ...»
Владимир-Волынскую епархию Украинской православной церкви епископ Владимир возглавил, имея за плечами служения Господу не только в Украине, но и 12 лет — в Польше. Здесь также есть православные приходы, достаточно большая украинская диаспора. Был единственным священником для города Ольштин и близлежащих городков.
— Традиционные полесские рушники ткала и моя мама, и подаренный ею рушник был первым. С детства помню такие же, а еще — полотняную скатерть, собственно, большой отрез домотканого полотна, которым застилали семейный стол на Свят-вечер или на Пасху... Это полотно было соткано еще моей прабабушкой, а может, и более старое, — делится воспоминаниями владыка. — И это придавало торжеству, ощущение и понимание большого рода, как будто он весь был с нами за тем столом... Эти рушники старинные, которые начали дарить в приходах, когда прибыл на Волынь, для меня — как дыхание детства, памяти, любви, как достопримечательность древнего и прекрасного народного искусства, которое, к сожалению, так быстро от нас отходит.
— Какой самый старый по времени рушник вы держали в своих руках?
— Самые старинные отдаю в музей, потому что там их увидит значительно больше людей, чем даже у меня. Уговорил маму передать в музей и бабушкины сорочки домотканые. Волынские, и особенно полесские храмы просто завешены рушниками. Но я увидел, что вроде бы вышитых рушников и много, уже их и на базарах, в магазинах продают... А вот тканых нет, они практически исчезли, ткачество пришло в упадок. Будущие поколения не будут знать, что это такое. Каждый тканый, да и вышитый рушник — это какая-то отдельная история, проявление таланта, который Господь вкладывал в руки и голову мастерицы. Новую вышивку раздаю преимущественно в православные храмы Польши, на территории которой служил одно время. Потому что там есть православный люд, есть этнические украинцы, есть украинские церкви, прихожане которых с большой радостью воспринимают такие подарки. Там уже некому рушники вышивать.
— Православные приходы на территории Польши — это в действительности малоизвестная страница. Что за люди там живут, как они сохранили веру православную, веру отцов?
— Я служил на той территории Польши, где живут переселенные в ходе операции «Висла» этнические украинцы. Им трудно хранить православную веру, потому что людей не просто вывозили из их домов, из их малой родины. Это бралось, образно говоря, духовное дерево рода, которое вырывалось с корнем, и его пробовали пересадить в другом месте, на другой земле. На чужбине было совсем другое государство, другие национальная ситуация и язык. Была политика поселять по одной или две семьи украинцев в польском селе, потому что они должны были ассимилироваться. Переселенцев из Украины называли бандеровцами. В некоторой степени ассимиляция произошла. Но в первую очередь, что я увидел в глазах этих людей, когда прибыл на служение в Польшу, — это большую любовь к своей вере, понимание своего украинского корня. У тех многочисленных прихожан, которых я знаю, до сих пор ни одна беседа не проходит, чтобы не вспоминались со слезами Украина, малая родина, вера предков. Это боль, которая проходит сквозь сердца не одного уже поколения.
Когда начал ездить по украинским храмам в Польше, почувствовал: чего-то не хватает! Есть украиноязычная община. Есть украинское пение, украинские колядки, есть божественная литургия на славянском языке, а чего-то не хватает!.. Как будто мелочь, а ее так не хватает. Не хватало вышитых рушников, необходимого атрибута храмов в Украине.
— Ваша дорога в храм была тяжелой даже физически: через снежные заносы, наводнения... А как люди сегодня ходят в церковь? Стоит ли строить в каждом селе храм?
— Храмов строят много, но я рад, что в селах строят небольшие храмы. Потому что переполнены они лишь несколько раз в году, а обычно вмещаются все прихожане. Наше село, к сожалению, погибает. Нет относительно него никакой государственной программы. Когда принимали бюджет на новый год, я внимательно перечитал проект, и вижу здесь один только «самотек». А село — это цветник Украины. Когда приезжаю в село, на приход, то на службе в первую очередь желаю здоровья священнику и его семье, директору школы, заведующим медпунктом и клубом, учителям. Потому что это тот скелет, на котором теперь держится украинское село. И если есть в селе церковь, то, глядя на ее купола, крестьянин еще уповает на Бога, на то, что Господь не оставит, а государство о нем вспомнит...
