В советские времена агитпроп очень любил порассуждать о выборах президента США. И, в отличие от нынешних времен, получалось порой познавательно. Сейчас о выборах в Украине говорится в том же тоне, что и обо всем происходящем в этой стране. Что касается меня, то, конечно, я воздержусь от любых комментариев, ограничившись лишь одним тезисом: эти выборы, независимо от их исхода, являются стратегическим поражением Кремля. Причем он сам способствовал тому, чтобы отнять голоса у пророссийски настроенных политиков.
Речь идет не только о том, что агрессия против Украины и аннексия Крыма оказали определенное воздействие на украинский электорат. Это все нужно изучать. Но совершенно очевидно, что, захватывая Крым, Москва рассчитывала на то, что не будет ни выборов, ни Украины. Теперь же получается, что крымский электорат самой Россией исключен из выборного процесса. Что же касается Донбасса, то сепаратистам как-то странно принимать участие в голосовании. А тамошнее население, похоже, устало от террористов. Да и крымский пример показывает, что всеобщее благоденствие после присоединения к России не наступает.
Особая тема — судьба Крыма. С самого начала было ясно, что без захвата соседних территорий управиться с ним будет крайне тяжело. А захват пока отложен — вот так осторожно я оцениваю ситуацию. Ибо не стоит недооценивать Путина. По отношению к Украине возможно все — от бомбардировок Киева до диверсионной войны против стратегических объектов, включая ядерные; похищений людей, как уже произошло с Олегом Сенцовым и другими; политических убийств, прочих провокаций.
Только не надо связывать эту перспективу и нынешнюю политику исключительно с Путиным. С самого начала своего существования, с 1992 года, Российская Федерация проводит политику, направленную на подрыв и ослабление национальной государственности на постсоветском пространстве. По умолчанию, без малейших попыток обоснования этой концепции, естественным союзником России стала сепаратистская шелупонь, препятствовавшая государственному развитию Грузии, Молдовы, Украины. Речь идет в данном случае об европейски ориентированных государствах.
Нынешние украинские выборы легитимируют власть, сформированную в ходе протеста против отказа от европейского выбора Украины. Кремлю более всего хотелось бы дальнейшего погружения украинской нации в сепаратистскую смуту, но эта попытка, похоже, сорвана. Именно поэтому сейчас возрастает опасность прямого вторжения России, перехода от гибридной войны к традиционной.
Но об этом слышать не хотят те, кто вдруг стал пацифистом. Речь идет о той части русской прогрессивной общественности, для которой культовыми фигурами были и остаются проходимцы и графоманы вроде Померанца и Гефтера. О тех, кто крайне удивлен, что украинцы изживают национальную виктимность, проявившуюся во время крымской капитуляции.
Хотим мы того или не хотим, но переломными моментами стала гибель сепаратистов в Доме профсоюзов и бой в Мариуполе. После них стало ясно, что украинская нация взялась за оружие — и государство, и общество, в нынешних боях формируются новые силовые структуры украинского государства. В Кремле реакция на это была двоякой. Путин перетряхнул верхушку МВД, назначив нескольких «внутренних» генералов полпредами и поручив командование внутренними войсками лично преданному ему руководителю Федеральной службы охраны. Внутриполитических причин для этого нет, есть только пример Украины с ее вооружающимся обществом.
Постарался и агитпроп, оказавшийся весьма эффективным с точки зрения воздействия на ту часть общественности, которая до того симпатизировала Украине. Расчет точный — на неприятие русской интеллигенцией любых решительных действий.
Помню, как набросился агитпроп на госсекретаря Александра Хейга, когда тот сказал: есть вещи, важнее мира (а до него это сформулировал католический мыслитель Честертон, считавший, что достоинство важнее). Сейчас и Украине, и России нужна победа над русским нацизмом. Мир не является благом сам по себе, и война не является злом в чистом виде.
Но русские интеллигенты в ужасе. Те самые интеллигенты, которые приспособились к русскому нацистскому режиму и живут с вечной русской фигой в кармане. Никто не вправе требовать от людей героизма, но не им судить о том, как другой народ, не желающий жить, как они, борется с агрессией их государства. Украинцы смеют делать то, на что русские интеллигенты совершенно не способны. Точно так же при советской власти кухонные фрондеры возмущались диссидентами, потому что они не боялись открыто говорить то, что все думали. Украина не нуждается в оценках и суждениях добровольных рабов.
Одна из главных задач любого тоталитаризма — подавление воли к сопротивлению. Для этого годится и устрашение, и борьба за мир. К последнему прибег Сталин сразу после Второй мировой войны, когда было очевидно, что СССР гораздо слабее бывших союзников, и нужно было выиграть время. С украинскими и русскими пацифистами, в том числе и с защитниками диверсантов, работающих под журналистским прикрытием, спорить бесполезно. Они пособники русского нацизма, такие же проводники генеральной линии и бойцы агитпропа, как самые тупые и злобные украинофобы, от родства с которыми они открещиваются.
К сожалению, нет надежды на то, что всесторонность информации о происходящем в Украине что-нибудь поменяет в отношении абсолютного большинства русских к этим событиям. Русские могли стать цивилизованной нацией, но не захотели. Вместо трезвой оценки своего места и своего состояния они предпочли мифопоэтическую картину мира, в которой живут веками.
Вот самый последний пример того, к чему приводит подобное отношение к действительности. Надежды кремлевских политиков на союз с Китаем всегда вызывали изумление. Степень невежества русского истеблишмента известна давно, еще когда прозвучал бредовый тезис Примакова об оси Москва — Пекин — Дели. Советский академик-востоковед, похоже, ничего не знал о напряженных и враждебных китайско-индийские отношениях.
Кремль всегда считал, что Китай — альтернатива Западу, что вместе с этой страной можно дружить против всего мира. Советский облом в расчет не принимался. Но Китай вообще не может быть против кого-то. Он просто сам по себе. В основе китайских идентичности и цивилизации лежит то, что я давно уже назвал необязательностью иного. Китай самодостаточен и называет западное пространство цивилизацией авантюристов и пиратов. Не менее теплое отношение у него к России, к которой сохраняются территориальные претензии. Не забыто ни разграбление Пекина русским экспедиционным корпусом при подавлении боксерского восстания, ни геноцида китайцев, устроенного тогда же амурскими казаками.
Русская идентичность — это всегда антиидентичность, какое бы внешнее оформление она ни принимала — самодержавное, коммунистическое, варварское и нацистское, как сейчас. Обязательность иного — вот что характеризует русское самосознание во все времена. Русские должны быть либо антиамериканцами, либо противостоять всему миру, что лежит в основе нынешней консолидации абсолютного большинства русских вокруг Путина. При этом совершенно неважно, что уверенность в существовании единого русско-украинского народа сочетается с ненавистью ко всему украинскому. Так было еще во времена Аксакова — русские славянофилы были заядлыми врагами украинского национального возрождения.
Так что какой там союз с Китаем. И ведь один уже провалился, но снова Кремль наступает на китайские грабли. Сохраняя при этом к китайцам то же отношение, что и к японцам 110 лет тому назад, — «макаки-коекаки». Вот и получили торговую Цусиму — по-другому газовый контракт с Китаем не назовешь.
Это об элите. Что же касается массового восприятия происходящего в стране и мире, то для них предстоящие президентские выборы в Украине— вообще нечто непонятное, как и сама украинская государственность. Все это бЕндеровский мятеж против России.
Исторический опыт других народов свидетельствует о тщете просвещения и пропаганды в подобной ситуации. В 1939 году, рапортуя об успешном начале второй мировой войны в союзе с нацистской Германией, Молотов обличил Англию и Францию: «Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это — дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма» прикрываемая фальшивым флагом борьбы за «демократию».
История дважды опровергла эти слова. Вторая мировая война покончила с нацизмом, холодная война — с коммунизмом. Единственный способ отрезвления русских — стратегическое поражение России в новой конфронтации со всем миром. Именно поэтому сейчас судьба России решается украинской армией и украинскими выборами.
Но пока они не прошли, сохраняется опасность того, что Кремль сорвет их. Ожидать можно чего угодно.
