С Петром Примаченко мы познакомились в разгар его волонтерской работы. В начале весны «День» посетил тренировку бойцов «Азова» на киевском заводе «АТЕК». Тогда как тренировочную площадку для новобранцев использовали лишь дворы, но теперь на «АТЕКе» вырос целый комплекс с тренажерами и полосой препятствий. Появился он именно благодаря неутомимой работе волонтеров, среди которых был и пан Петр. Кроме того, в родном Иванкове Петр Примаченко вместе с товарищем Сергеем Приходько (внуком героя Советского Союза Николая Приходько) организовали волонтерскую группу «Народный оборонпром». Друзья сначала решили чинить автомобили для фронта, впоследствии приобщились и к пищевому обеспечению. С «Днем» Петр Примаченко поделился рассказами о собственной работе, а также воспоминаниями о бабушке.
«КО МНЕ ВОЙНА ПРИШЛА ЗНАЧИТЕЛЬНО РАНЬШЕ, ЧЕМ В НАШУ СТРАНУ»
— Война — это очень страшная вещь, — начинает рассказ пан Петр. — Ко мне она пришла значительно раньше, чем в нашу страну. В детстве у меня был хороший друг, с которым мы были неразлучны. Потом пришло время идти в армию, и он попал в Афганистан. Повоевал немного, а затем вдруг к нам приехал... в цинковом гробу. Тогда для меня это стало ударом. Я понял весь ужас, который несет война, но надеялся, что мы это уже прошли. Как оказалось, это было только начало. Сейчас в моем доме 49 квартир. Из людей, которые там живут, шесть человек уже побывали в АТО. У кого чувство юмора, оптимизм есть, они себя после этого в мирной жизни спокойнее чувствуют. А некоторые ребята становятся как в воду опущенные. Все им не нравится, агрессируют иногда. После войны мы будем еще очень долго от этого отходить. Я тоже определенное психологическое давление чувствую. Бывает, одним поможешь — другие звонят, почему им ничего не привезли. Должен дальше работать, чтобы всем хватило, чтобы не обделить. У меня из-за этого волнения даже сердце прихватило. Лечился совсем недавно.
— А чем именно вы занимаетесь как волонтер?
— О нашем волонтерстве можно писать книгу. Чем только не занимались! Мы с Сергеем Приходько и тушенки готовим в свободное время, и буржуйки на зиму делали. Начинали вообще с того, что чинили машины для фронта. Друзья и знакомые дарили нам старые авто, а мы пытались привести их в порядок, чтобы ребята хоть на чем-то ездили. У них же сначала военной техники не было, вот мы и пытались выйти из ситуации. Правда, случались и казусы. Как-то один из депутатов подарил нам старенькую ржавую «Волгу», а как увидел фото, как мы ее оборудовали, захотел забрать назад. Пришел и говорит: «Передумал, отдавайте!». Правда, потом он изменил свое решение, но мы сделали выводы и больше с ним не работаем. Кроме того, что мы передаем на передовую, еще помогаем пограничникам. Недалеко от нас граница с Беларусью, где недавно была ротация. Когда ребята туда только приехали, у них не было буквально ни молотка, ни гвоздя. Мы потихоньку подвозили строительные материалы, доски, печь сварили. Ребята хорошие оказались, работящие. Построили все, чего не хватало. Уже и баньку себе сделали, хорошо обустроились в общем.
«ЕЩЕ С ДЕТСТВА Я НАБЛЮДАЛ С ПЕЧИ, КАК БАБУШКА РИСОВАЛА»
— Произведения вашей бабушки богаты разнообразными образами. Какие бы из них вы могли ассоциировать с современной Украиной?
— Бабушка часто обращалась к украинской теме в своих картинах. Я помню, как она рисовала женщин в вышиванках и подписывала работы «Украиночка». Что касается ассоциаций с войной, то сами картины войны бабушка не рисовала. В ее произведениях мы не видели катастрофу, она больше внимания уделяла ее последствиям. Например, есть у нее работа «Погибшим солдатам». Там изображена могила, около которой стоит конь. Не знаю почему, но боевые действия ее никогда не интересовали. Хотя сама бабушка пережила и Голодомор, и войну. Помню, как рассказывала, что у нас окопы просто по огороду шли, там же, в блиндажах они с папой и пересиживали обстрелы. Папа все сухарики просил, потому что есть было совсем нечего. А дедушка мой погиб на Финской войне. В последнем письме он писал, что уже в седьмой раз идет в атаку, а после этого вестей нет...
МАРИЯ ПРИМАЧЕНКО НАУЧИЛА ПЕТРА НЕ ТОЛЬКО РИСОВАТЬ, НО И ЧИТАТЬ И ПИСАТЬ. «ОНА МЕНЯ ПРАКТИЧЕСКИ ВЫРАСТИЛА. МАТЬ ВСЕ ВРЕМЯ НА РАБОТЕ БЫЛА, ДА И ОТЕЦ ТОЖЕ. ЕЩЕ С ДЕТСТВА Я НАБЛЮДАЛ С ПЕЧИ, КАК ОНА РИСОВАЛА», — ВСПОМИНАЕТ ВНУК ХУДОЖНИЦЫ
— А какие воспоминания у вас остались о бабушке? Какой вы ее запомнили?
— Она меня практически вырастила. Мать все время на работе проводила, да и отец тоже. А бабушка с детства за мной присматривала. Помню ее столько же, как и себя. Еще с детства я наблюдал с печи, как она рисовала. Вот на столе все принадлежности разложит, а я все заглядываю, интересно же! Бывало, и мне даст какую-то кисточку уже ненужную, чтобы и я рисовал. Так понемногу учила. Еще, помню, все мое детство у нас дома было много гостей, которые приезжали навестить бабушку. Среди них были разные художники, дипломаты, послы, да и обычные люди часто пообщаться заходили, любили ее все очень.
Больше всего мне запомнился среди гостей покойный Сергей Параджанов. Когда он приезжал к нам — его грузинская душа всегда несла за собой праздник. Взрослые с ним песни пели, а нам, детям, он мандарины привозил ящиками, что еще нужно? Много и веселых воспоминаний у нас с бабушкой было. Помню, еще маленьким полез я на шелковицу. А тогда у меня штаны были с одной шлейкой и пуговицей, как у Карлсона в мультфильме. Специально выждал время, чтобы никого не было, и начал ягоды обрывать, а ветка возьми да и обломайся! Так я и повис на своих штанах (смеется). Бабушка увидела, подошла, да и говорит: «Ну что, космонавт, будем теперь отца с работы ждать, чтобы снял». Дерево было высоко, поэтому она сама ничего не могла сделать. Не знаю, сколько я там провисел, но, к счастью, шел сосед и снял меня.
— Кроме рисования, чему еще вас учила бабушка?
— Бабушка у нас еще красиво вышивала, но я не любитель этого (улыбается). А вообще, учила практически всему, даже читать и писать я благодаря ей умею. Мне тогда было только пять лет, как я уже сам в местную библиотеку ходил, выбирал себе сказки и на ночь читал. Еще бабушка хорошо разбиралась в характерах людей, она всех насквозь видела. В детстве часто говорила, что я буду очень самостоятельным: «Тебе, Петр, что говори, что не говори. Ты все равно сделаешь по-своему». Вот так у меня получалось, всегда выбирал только то, что мне по душе.
«НЕ МОГУ РАБОТАТЬ НА ЗАКАЗ, ТОЛЬКО ПО ВДОХНОВЕНИЮ. ЭТО У НАС С БАБУШКОЙ ОБЩЕЕ»
— Какие картины бабушки вам больше всего запомнились, вы до сих пор их храните?
— Моя любимая работа — «Лев сломал дуб». Это очень известная картина. А еще всегда нравился «Чернобыльский бычок». На ней дед ведет быка, у которого ноги замотаны в целлофановые пакеты. Работа касается Чернобыльской трагедии. Вообще у бабушки все картины очень интересные. Каждая имеет свою энергетику. Правда, мы сейчас дома их не держим. В 2008-м году нас ограбили, вынесли все работы. Тогда мы нашли часть картин, приблизительно процентов семьдесят. Но это одни из последних работ. Более старые, 30—50-х годов, к нам так и не вернулись. А это около 50-ти картин. До этого времени мы хранили много разных полотен. Она часто рисовала работы и дарила на важные даты: годовщины, свадьбы. Мне как-то подарила картину, когда я был в армии. Я как раз служил в пограничных войсках, а бабушка нарисовала меня на коне и назвала работу «Петр пограничник на коне охраняет государство». О картинах нас спрашивали часто. Кто просил продать, кто подарить. Но после войны все реже обращаться стали. Сейчас ситуация сложная, наверное, не ко времени.
— Вы тоже продолжаете дело бабушки. Можете рассказать о своих картинах?
— Мои работы сложно как-то классифицировать. Это новый стиль, сочетание абстракции и народного искусства. Пока никто из искусствоведов не смог определить это направление. Над стилем я не думал, просто пытаюсь рисовать то, что идет от души. Меня часто просят нарисовать что-то конкретное. Но я отказываюсь. Не могу работать на заказ, только по вдохновению. Это у нас с бабушкой общее. Моя последняя картина была посвящена теме революции. Описать ее сложно, как и все абстрактное искусство. Работа символизирует борьбу добра со злом. После событий на Майдане не было времени кисть в руки брать, постоянно другие дела находятся. Но сейчас и мастерской нет. Думаю, что когда закончится война — снова возьмусь за краски, тогда и идеи буду искать. У меня есть уже два блокнота с зарисовками карандашом, делаю их в перерывах между работой. А если начну переносить эти сюжеты на картины, работы хватит не меньше чем на пять лет.
