На прошлой неделе на сайте Министерства инфраструктуры Украины началось голосование о присвоении международному аэропорту «Борисполь» имени выдающейся личности. Опрос будет продолжаться до 15 июля, присоединиться может каждый желающий — нужно лишь авторизоваться через Facebook. Всего представили пять кандидатов, также есть позиция «Не присваивать имя».
Среди личностей, выдвинутых на голосование, — два выдающихся авиаконструктора Олег Антонов и Игорь Сикорский (он, кстати, пока лидирует в опросе), гетман Иван Мазепа, этнолог и автор слов Гимна Украины Павел Чубинский, а также знаменитый художник-авангардист Казимир Малевич.
В Украине почти единогласно на уровне интеллектуалов и публичных деятелей одобрена идея переименования аэропорта в Борисполе в честь всемирно известного авангардиста, киевлянина Казимира Малевича. Авторы инициативы отмечают, что это «поможет иному позиционированию Украины и станет важным геополитическим маркером для нашей страны на мировой карте». Возвращение в украинское пространство художника мирового уровня, который сам позиционировал себя как украинца, а не как россиянина, по мнению всего мира, должно восстановить репутационную справедливость и способствовать лучшей узнаваемости украинского бренда за рубежом. Некоторые интеллектуалы склоняются к тому, что Украине следует раскручивать свои внутренние бренды — имена тех людей, на которых строилась украинская государственность и идентичность того же Малевича. Об этом — наш разговор с историком, заведующим отделом источниковедения новой истории Украины Института украинской археографии и источниковедения им. М. Грушевского Игорем ГИРИЧЕМ.
— Какой подход считаете наиболее актуальным в овладении публичным пространством страны, с «развеянной» культурной идентичностью?
— Подход относительно наименования центрального аэропорта страны именем мирового культурного деятеля является достаточно популярным в мире. Известен пример варшавского аэропорта имени Фредерика Шопена, который, между прочим, имел французские корни. К.Малевич рожден в польской семье на Подолье и в детстве идентифицировал себя с поляками, но во времена украинизации начал себя ассоциировать с украинцами и даже начал писать по-украински. Если Шопен ассоциируется с романтизмом в искусстве, то авангард в мире воспринимается именно через Малевича и возвращение его в украинский контекст после книг Дмитрия Горбачева и путем присвоения имени аэропорту, как будто приближает нас к миру, который знает Малевича больше как поляка или россиянина.
Можно было бы назвать бориспольский аэропорт именем всемирно известного скульптора Александра Архипенко. Это также имя, связанное с модернизмом в скульптуре. Он является общепризнанным в мире революционером форм. Архипенко в мире больше, чем Малевича связывают с украинством. Для меня было бы логичнее назвать украинский аэропорт именем стопроцентно сознательного украинца Василия Кричевского. Потому что Кричевский — это тот человек, который создавал новые украинские формы, исходя из украинской традиции. Бориспольский аэропорт, конечно, можно назвать именем известного культурного деятеля, но мне близок другой подход. Назвать именем политического деятеля, который определил бифуркационную точку необратимых изменений в бытии нации.
— Если аэропорт в Борисполе получит имя Малевича, не будут ли иностранцы трактовать нашу инициативу как переименование украинского аэропорта в честь «россиянина»?
— Очевидно, люди начнут задумываться глубже. И возможно, начнут его больше ассоциировать с Украиной. Но с другой стороны, у нас уже была ситуация, когда аэропорт в Донецке назвали в честь Сергея Прокофьева. Он имел семейные связи с Донецком, но Прокофьев — это русский композитор. Мы называем аэропорт украинского города в честь русского композитора. Что из этого получилось? Там сегодня Россия, и возможно, не случайно, если принимать во внимание культурную составляющую.
Поэтому мне было бы ближе, если бы этот аэропорт назвали в честь Липинского, Грушевского, Петлюры или Кричевского. Это те люди, которые ассоциируются с Украиной. Но, к сожалению, имя Липинского или Грушевского ничего не говорит миру в отличие от Малевича, который на слуху.
С другой стороны, что говорит не еврейскому миру имя Бегина? Ничего. Тем не менее в Израиле главный аэропорт назвали именем создателя израильского государства. Они сделали это для себя — не для мира. Впоследствии и мир иначе будет воспринимать Бегина, когда будет туда летать.
Назвать аэропорт именем Малевича — в определенной степени проявление запущенной болезни малороссийства. Когда ты на себя смотришь чужими глазами. Мы привыкли к самоунижению во времена российского влияния, но пора от этого отвыкать. Лучше мир приучить к своим гениям, чем пытаться приспособиться к миру, который как будто и знает твоих гениев, но в своей интерпретации.
«СКОНСТРУИРОВАТЬ УКРАИНУ НУЖНО СНАЧАЛА В МОЗГАХ»
— Если желать нашим реформаторам украиноцентричного мышления, то кто будет в очереди выдающихся деятелей, чьи имена должны возвращать в украинский контекст?
— Для меня это те люди, которые создают образ современного модерного украинца. И это, безусловно, Грушевский и Липинский. Это конструкторы нации. Они сформировали определяющие черты современного национального мышления.
— Это наши, так сказать, государственные программисты?
— Да, программисты. Потому что Малевич не чувствовал бы себя украинцем, если бы не было Грушевского. Даже Антонович был бы мне более интересен, чем Малевич. Он тоже имел польское происхождение, но был украинцем по выбору. Драгоманов был бы более уместен как кандидат на имя аэропорта. Это человек, который привлекал нас к Европе, будучи украинцем. Он стал первым европейцем из числа учителей украинской нации. Почему бы нам не назвать его именем аэропорт, если мы так хотим европеизации?
— Грушевский и остальные «программисты» тоже на кого-то опирались. Поэтому с кого нам следует начинать свое брендирование?
— Грушевский основывался на Кирилло-мефодиевцев — на того же Шевченко, Кулиша и Костомарова. Если брать современные времена, то реально нужно начинать с историков начала XIX века, с Максимовича. Вот где наше начало.
— Известный специалист по культурной дипломатии, бывший директор Польского Института в Киеве Ежи Онух отмечал, что в Украине внешнюю культурную политику следует начинать с внутренней. И мы должны продвигать собственный культурный нарратив наружу, чтобы он не коррелировал с российским контекстом.
— Поэтому я и говорю, что мы должны выводить из забвения не просто людей, которые что-то начинали, а которые были первыми величинами в процессе украинского создания государства. Иван Котляревский тоже был родоначальником — создал литературный украинский язык. Но все же это было только начало, этого мало. Эпохальное значение для нас имел Иван Франко. Почему бы его именем не назвать аэропорт «Борисполь». Это фигура мирового уровня культуры.
Если говорить о наших представительских центрах за рубежом, то почему бы не создать сеть Франко-институтов в мире? Ведь Иван Франко был не просто украинским писателем — он мог писать на немецком и польском языках, точно так же, как и на украинском или русском. Таких людей мало, даже в более богатых (чем наша) культурах.
В самой Украине следует называть региональные культурные центры именами людей, родившихся в этих регионах и отличившихся всеукраинским вкладом в культуру. Скажем, в Одессе я бы назвал такой культурный центр именем Юрия Липы. Черниговский регион мог бы иметь культурный центр им. М. Коцюбинского или Ильи Шрага. Если брать Харьков, это мог бы быть тот же Николай Михновский, Дмитрий Багалий или Гнат Хоткевич. Если брать Волынь, то могла бы быть и Леся Украинка, и Липинский. Если Юг Украины — то это Евгений Маланюк, очень интересная фигура, которая связала Украину с древнегреческой культурой. Юг представляет философ Дмитрий Чижевский. Он был профессором университетов в Гарварде, Гейдельберге, Галле.
— Если все же работать с российским культурным вектором, то, возможно, стоит задействовать подрывную тактику — выдергивать украинские имена из имперской парадигмы Кремля, того же Малевича, и таким образом идеологически разоружать «русский мир» изнутри? Кого еще необходимо вернуть «домой»?
— Украинцы, как и перебежчики из любой другой нации, становятся россиянами даже больше, чем сами россияне. Вот, к примеру, можно было бы сказать о «возвращении» Достоевского. Это человек украинский во втором поколении. Даже его отец был еще украинцем. Но он настолько мощно создавал миф русской нации, что стал его неотъемлемой частью. Я бы его в Украину не возвращал. Возможно, Петр Чайковский. У нас есть консерватория имени Чайковского. В религиозной сфере — это Феофан Прокопович. Украинский человек, который реорганизовал русское православие, а в украинском православии воспринимался как протестант.
Ярким примером, заслуживающим «присвоения», является фигура Дмитрия Ростовского. Сейчас мы даже отказались от его фамилии, потому что он вовсе не Ростовский, а был лишь митрополитом ростовским. А теперь говорим, что он Даниил или Дмитрий Туптало, возвращаем ему его украинскую фамилию. Это будущий святой, создатель русской энциклопедии — Четьи-Минеи. И в то же время — ментальный украинец. Опять же человек, воспитанный латинским Западом.
— Если говорить о научных работниках, кого должны вернуть в украинское пространство?
— У нас уже есть Вернадский, и мы создали миф о том, что он украинский научный работник. Хотя он украинцем себя никогда не считал и обиделся бы, если бы его так назвали. Он четко говорил: украинцы — это сторонники УНР и петлюровцы. А он был общероссом, южнороссом и политическим россиянином. Но мы его уже фактически себе присвоили в начале независимости, когда пытались ухватиться за тех людей, которых выдвинула на острие мировой славы Россия. Опять же здесь действовал сегмент российского ментального влияния. И тогда украинцы, которые были малороссами по своей сущностной характеристике, хватались за таких людей, как Вернадский. Но кроме Вернадского, было очень много личностей.
Актуальным является для нас обогащение национальной культуры фигурами, которые не были враждебны к украинству, однако трудились в свое историческое время в интересах других государственных культур, имея украинскую душу.
