На этой неделе в СМИ и блогосфере активно обсуждают старт реализации годового проекта по преодолению «языка вражды» в СМИ, который осуществляется Офисом Верховного Комиссара ООН по правам человека в партнерстве с общественной организацией «Детектор медиа» и Национальным союзом журналистов Украины. Проект является продолжением дискуссий и конференций на тему «языка вражды», которые уже проводились в прошлом году в Киеве в НСЖУ и в Женеве в ООН. Целесообразно ли говорить о толерантности с врагом? Как преодолеть «язык ненависти» в воюющей стране? Почему украинское медиасообщество осуждает проявление гражданской позиции во время агрессии РФ? Предлагаем точку зрения по теме от наших авторов Натальи Ищенко, Ларисы Волошиной и Сергея Грабовского. «День» также обратился в Представительство ООН в Украине с просьбой прокомментировать ситуацию о гранте. Но на момент печататания номера мы не получили ответа.
Не «наши»
О цели и средствах кампании по пацификации украинской журналистики
Наталья ИЩЕНКО
Нино Чатич был боснийским журналистом. Летом 1995 года он с помощью любительской радиостанции информировал общественность о событиях в Сребренице. Сербская армия под командыванием Ратко Младича наступала. Сребреница, которую накануне провозгласили «зоной безопасности ООН» и превратили в большой лагерь боснийских беженцев, страдала от обстрелов. Число убитых и раненых мирных жителей росло с каждым днем.
В последний раз Нино вышел в эфир 10 июля 1995 года с отчаянной просьбой о помощи Сребренице. Никто не помог. Через два дня в самой большой бойне после Второй мировой войны было убито более 8000 безоружных мужчин-боснийцев, включительно с пожилыми людьми, мальчиками и боснийцами-сотрудниками ООН.
...Мать Нино вспоминает, что в последний раз видела сына 11 июля. Он сказал ей: «Мама, ты и бабушкка, идите на Поточари, а я с друзьями через лес пойду к Тузле». После этого никто его не видел.
Останки журналиста до сих пор не найдены.
На Youtube вы можете послушать последний репортаж Нино Чатича http://youtu.be/gn1RMKjwheQ.
И без перевода легко понять: журналист честно и достоверно рассказывает о событиях, которые он видит вокруг. Даже находясь в эпицентре ужасной трагедии, он сохраняет спокойствие и пытается быть максимально корректным. Он называет точные цифры: убитых — 17, раненых, которые умирают без помощи, — 57. Не «вокруг меня много пострадавших», не «десятки жертв», даже не «более 20 и приблизительно 60», а ровно 17 и 57. Это значит, что он узнал достоверную информацию, проверил ее, и только потом выдал сообщение в эфир. Профессиональная журналистская работа...
Но по тем «стандартам журналистики во время войны», которые международные организации продвигают в Украине, Нино Чатич должен быть предан осуждению. Он говорит о раненых в Сребренице, но ничего не рассказывает о потерях среди бойцов Ратко Младича — это недопустимо. Он просит о помощи боснийцам, но ничего не говорит о необходимости поддержки наступающей сербской армии — это «нарушение баланса». Вообще его просьба спасти Сребреницу, которую он сделал в канун своей гибели — это включение в материал своего личного виденья и оценки ситуации, чего в любом случае допускать нельзя.
Что должен был бы говорить журналист в Сребренице согласно «стандартам», которые сейчас навязывают Украине?
Наверное, он должен был бы спросить у Ратко Младича (например, по телефону): каковы ваши планы? о, всех убить!.. а как, будете стрелять, из пушек? нет, выстрелами в упор? благодарю за ответ!
Потом он должен был узнать у боснийских лидеров, сколько боснийцев уже удалось убить солдатам Младича, сколько еще осталось. Так, чисто для фактажа — потому что просить у мирового сообщества о помощи даже перед лицом неминуемой гибели тысяч людей он бы ни за что не стал бы. Не разрешено.
Набор стандартных требований к журналистским материалам во время войны приобретает ужасную абсурдность, потому что эти рамки и советы разработаны ТОЛЬКО ДЛЯ РАБОТНИКОВ СМИ ТЕХ СТРАН, КОТОРЫЕ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ СТОРОНОЙ КОНФЛИКТА. Никто в здравом уме не может требовать от представителей одной из воюющих сторон (!), которые находятся в зоне конфликта (!), шизофренической отстраненности от событий. Но если кому-то это удается, это просто значит, что такой человек выбрал нейтральность — не только на поле боя, но везде в своей жизни.
У нас не расовый, не этнический и не религиозный конфликт, поэтому сделать это очень легко — достаточно собственного мгновенного решения человека.
Очевидно, что для введения стандартов нейтральности украинские журналисты должны отказаться от любой идентификации себя как гражданина Украины — не по паспорту, а по сути. Гражданская нейтральность — это та единственная позиция, с которой можно абстрагироваться от страданий страны, народа и людей вокруг и позволить себя готовить сбалансированные материалы в любой ситуации.
Отказ от понятий «своей» страны, «своего» народа и «своей» армии — является базовым понятием для введения «журналистских стандартов нейтральности» в Украине.
Причем — и это самое важное — такие правила вводятся не только для зарубежных СМИ, но и для внутреннего потребления.
По замыслу, журналисты должны отказаться от своей гражданской принадлежности и отразить это в своих материалах. СМИ должны прекратить фокусироваться на страданиях Украины от российского нашествия и безобразиях сепаратистов-террористов. Зато должно больше появляться сообщений о недопустимых действиях ВСУ. «Герои АТО» должны исчезнуть с экранов и страниц. Журналистам нужно наконец избавиться от «вредной привычки» называть украинскую армию «нашей» и они должны будут в каждый материал с фронта добавлять позицию «ополченцев».
И ни в коем случае нельзя допустить появления журналистов типа Нино Чатича, которые до конца были бы на стороне своего народа.
Гражданская нейтральность с помощью медиа должна, по плану, распространяться в обществе. Таким образом, все больше людей перестанет идентифицировать себя с Украиной и проникаться интересами государства, будет все слабей сопротивление агрессии, которую вообще прекратят так называть... И так, постепенно, никаких ментальных преград для российской инвазия не останется.
Это и является целью кампании по пацификации украинского общества, одним из этапов которой является пацификация украинской журналистики.
Эта кампания, безусловно, выгодна России. Почему ее поддерживает ООН и ОБСЕ? Потому что правда в том, что для мира, по большому счету, не имеет значения, кто на кого напал, кто прав, а кто виноват, кто проигрывает, а кто победит. Главное — быстро прекратить войну, любой ценой. Пусть и ценой поражения более слабого.
«Социалистический реализм» от... Совета Европы
О языке ненависти и языке правды
Сергей ГРАБОВСКИЙ
Когда я читаю в Интернете сообщение наподобие недавнего: «Украинские медиаорганизации совместно с ООН начинают проект по преодолению языка вражды», — то всегда с облегчением думаю: «Какое счастье, что я не вхожу и не собираюсь входить ни в одну из этих медиаорганизаций и не должен вместе с ними заниматься не просто глупой, но и общественно опасной деятельностью». Ведь «язык вражды» (по неизвестным причинам фальсифицирован перевод термина hate speech, то есть «язык ненависти») — это понятие такого же образца как «социалистический реализм» или «арийская физика», то есть смесь идеологем с мифологемами, целью которой является манипуляция общественными процессами.
УКРАИНСКАЯ ПЕНСИОНЕРКА ПОКАЗЫВАЕТ ЖУРНАЛИСТАМ ОДИН ИЗ РОССИЙСКИХ КАНАЛОВ, ДОСТУПНЫХ НА ЕЕ ТЕЛЕВИДЕНИИ У СЕБЯ ДОМА В ПРИФРОНТОВОЙ ЗОНЕ, — В ГОРОДЕ АВДЕЕВКА. МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ ПРИЗНАЮТСЯ, ЧТО НОВОСТИ УЗНАЮТ ИМЕННО С РОССИЙСКОГО ТВ. АВДЕЕВКА, УКРАИНА, 10 АВГУСТА 2016 ГОДА / ФОТО РЕЙТЕР
Скажете, слишком резко, нетерпимо и агрессивно? А почему нужно быть мягким и толерантным в отношении тех явлений, которые разрушают ту цивилизацию, на почве которой появились все правовые и духовные свободы, которая создала феномены демократии и прав человека? Почему нужно спокойно воспринимать, скажем, определение языка вражды Комитетом министров Совета Европы (Recommendation No. R (97) 20 on «Hate speech» and its Explanatory Memorandum, 1997) как всех форм самовыражения, которые включают распространение, подстрекательство, содействие или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на почве нетерпимости, в том числе: нетерпимость высказываний в форме радикального национализма и этноцентризма, дискриминации и враждебности относительно меньшинств, мигрантов и людей из числа иммигрантов? Не знаю, как вы, а я сразу заметил отсутствие в этом определении — и в самом тексте меморандума — понятия «коммунизм», тогда как именно он, его идеологи и практики, являются главными творцами и распространителями языка вражды. Ну, а в придачу сюда не вошел еще бы один принципиальный момент: язык вражды может содержаться (и не редко содержится!) в дискурсе меньшинств, который направлен против большинства, в проповедях лидеров иммигрантов против коренного населения, в глобалистских проектах определенного образца («пролетарский интернационализм» или «всемирный джихад»)... Поэтому этот документ Совета Европы — это не призыв к правде, а еще одно проявление «социалистического реализма», которое описывает действительность не такой, какой она есть, а такой, какой бы ее хотели видеть определенные лица, — лишенной самых болезненных проблем. Реально же это еще одно проявление творчества тех «полезных идиотов» с Запада, которых так любил и любит Кремль...
И если где-то искать образцы этого языка ненависти, то в коммунистической пропаганде. Не буду цитировать Энгельса или Ленина — возьму более близкий нам пример. Илья Эренбург, известный советский писатель, самый популярный сталинский пропагандист, писал во время войны в «Красной звезде»: «Можно все стерпеть — чуму, голод, смерть. Нельзя стерпеть немцев. Нельзя стерпеть этих олухов с рыбьими глазами, которые презрительно фыркают на все русское... Нет сейчас ни книг, ни любви, ни звезд, ничего, кроме одной мысли: убить немцев. Перебить их всех. Закопать. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать...»
Могут сказать: это писалось тогда, когда немецкая армия была на советской территории. Хорошо. А вот Красная армия пришла в Германию. И Эренбург пишет в газете «Правда» о немцах как нации: «Ни одному из них нельзя верить. Сейчас они кажутся овцами, но они были волками, ими и остались. Они выкидывают карабины и кинжалы; но кто знает, что будет через месяц?.. Ни в одном из немцев я не нашел истинного раскаяния: страх и притворство. Если можно кого-нибудь пожалеть на немецких дорогах, то только крохотных, ничего не понимающих детей, обезумевших недоеных коров да брошенных собак и кошек; только эти непричастны к злодеяниям... Мы видим отвратительное лицо Германии, и мы горды тем, что мы распотрошили берлогу отвратительного зверя... Вот почему так часто слышишь в Германии на всех языках те же слова: «Смерть немцам! Да здравствует Красная Армия!» Возмездие началось. Оно будет доведено до конца. Ничто больше не спасет разбойную Германию. Для меня — для советского гражданина, для русского писателя, для человека, который видел Мадрид, Париж, Орел, Смоленск, для меня величайшее счастье топтать эту землю злодеев и знать: не случай, не фортуна, не речи и не статьи спасли мир от фашизма, а наш народ, наша армия, наше сердце, наш Сталин... Единственная историческая миссия, как я ее вижу, скромная и достойная, она состоит в том, чтобы уменьшить население Германии».
Вот это и есть настоящий язык ненависти. Однако в известных мне международных актах коммунисты не отмечены как творцы и носители этого языка, поэтому эти документы — лицемерны. А в придачу в Киеве есть улица Ильи Эренбурга и ни один патентованный борец с языком ненависти чего-то не требует ее немедленного переименования, исходя даже не из принципов декоммунизации, а из всечеловеческой морали...
Понятное дело, что такой язык, даже во время самой ожесточенной войны — вещь абсолютно недопустимая. Потому что он, транслируемый влиятельными медиа, превращает — кроме всего прочего — армию в стаю бандитов и грабителей. Как это произошло в 1945 году с Красной армией в Германии. О бандитах — это у Солженицина, Копелева, Рабичева, Никулина. А грабеж («По дорогое на Берлин Вьется серый пух перин») восторженно описал Твардовский в своей знаменитой поэме «Василий Теркин». Вот как снаряжают красноармейцы старенькую бабушку-русскую, встреченную ими в Германии:
Стой, ребята, не годится,
Чтобы этак с посошком
Шла домой из-за границы
Мать солдатская пешком.
Нет, родная, по порядку
Дай нам делать, не мешай.
Перво-наперво лошадку
С полной сбруей получай.
Получай экипировку,
Ноги ковриком укрой.
А еще тебя коровку
Вместе с приданной овцой.
В путь-дорогу чайник с кружкой
Да ведерко про запас,
Да перину, да подушку, -
Немцу в тягость, нам как раз...
В армиях западных союзников тоже случались грабежи и насилие. Однако там с этим боролись, там за это отдавали под суд, а иногда — и расстреливали на месте. Там не распространяли язык ненависти (возьмите вещание Би-Би-Си и дочерних структур этой корпорации времен войны, и вы увидите коренное отличие между Эренбургом и Оруэлом, который тогда работал на Би-Би-Си). А в СССР за осанну мародерству Твардовский получил Сталинскую премию І степени...
Так вот, ничего такого в украинской журналистике и литературе нет и быть не может. Те или иные блогеры (среди которых традиционно бытуют провокаторы) могут что-то и влепить, однако не серьезные медиа и не сознательные литераторы. Поэтому если и заниматься устранением языка вражды из отечественного медиапространства, то без пиетета к западным структурам и экспертам. Так как ныне Би-Би-Си использует, скажем, термин «отряды самообороны «Новые черные пантеры»» в отношении военизированных формирований партии черных расистов и антисемитов, лидеры которой поощряют насилие против белых, евреев и сотрудников правоохранительных органов, а чернокожих погромщиков, объектами акций которых становится, прежде всего, имущество таких же афроамериканцев, нежно называет «протестующими» и «активистами». Принципы понятны: нельзя обижать представителей меньшинств, это будет «язык ненависти», несмотря на то, что эти представители меньшинств являются отбросами и бандитами, от которых страдают в первую очередь те же меньшинства, от имени которых они действуют и которых они терроризируют. А «братьев-мусульман», борцов за «всемирный халифат, которые выиграли выборы в Египте и немедленно взялись внедрять там предписания шариата, западные медиа называли «умеренными исламистами». Почему же «умеренными»? Потому, что они сами не совершали теракты в Европе и Америке, а лишь поддерживали их? Ну, а то, что Би-Би-Си — ясное дело, во избежание языка ненависти! — обычно называет бандформирование на востоке Украины словом «rebels» («повстанцы»), даже не «pro-Russian rebels», думаю, не надо лишний раз напоминать, не так ли? Так вопрос: что могут нам посоветовать «западные эксперты», которых привлекает ООН?
И в заключение: является ли бедой ненависть и соответствующий язык тогда, когда речь идет о патологических убийцах, вдохновителях войны против Украины и вождей террористов? Если да, то кем, в таком случае, являются патентованные «борцы с языком ненависти»?
О «языке вражды»
К теме дискуссии о толерантности нужно привлечь украинских патриотов, оставшихся на оккупированных территориях
Лариса ВОЛОШИНА
Начнем, пожалуй, с двух сообщений, появившихся практически в один день:
«16 августа в Ивано-Франковске состоялась диалоговая акция, в которой приняли участие гражданские деятели и правозащитники из Прикарпатья, активные переселенцы с Донбасса и активисты-миротворцы из России», — передает «Галицкий Корреспондент». «К диалогу организаторы приглашают присоединиться прохожих. С людьми обсуждают любые темы, в частности взаимопонимание между Россией и Украиной. Подобные «кухни» размещают и в России, только там необходимо больше внимания уделять безопасности». «Мы хотим показать, что в России есть люди, которые против войны. Мы хотим показать, что Россия — это не только Путин», — рассказывает россиянка Саша Пентелина.
«Мониторинговая миссия ОБСЕ подтвердила сообщение о наличии жертв среди гражданского населения и провела анализ воронок в зоне конфликта на территории Луганской области. Также подтверждается прибытие в Станицу Луганскую хорошо вооруженных войск с символикой ВДВ Россия» — говорится в заявлении пресс-службы СММ ОБСЕ от 15 августа. В отчете также отмечено, что на позиции «ЛНР» в Станице Луганской было замечено прибытие новых бандоформирований, вследствие чего были установлены флаги Российской Федерации, воздушно-десантных войск Российской Федерации и ВМС, а также флаги «Новороссии».
В принципе, больше можно ничего и не говорить. Картина вырисовывается красочная, и параллели напрашиваются сами собой. Пока одни «славные русские» стараются уговорить украинцев, что «Россия — это не только Путин», другие — демонстрируют данный постулат действием, занимая боевые позиции в районе украинского населенного пункта Станица Луганская. Все ведь, казалось бы, ясно — информационная атака, призванная отвлечь внимание от того, что «Россия — это не только Путин, но и российские десантники, российские кураторы и российские «Грады».
И все же...
В любом диалоге участие принимают двое. Если есть тот, кто транслирует сообщение, должен быть тот, кому оно предназначено. И вот тут попробуем-ка разобраться.
Призывать жертву агрессии к примирению с агрессором в последнее время принялись не только «гости из-за поребрика», но и украинские «полезные активисты». В украинском публичном пространстве вдруг обозначились дискуссии о «языке вражды», «примирении» и необходимости принять как данность общую российско-украинскую судьбу. Мол: «Нам все равно быть соседями. А это значит, что мириться однажды придется». Так-то оно, может, и так. Только почему процесс «примирения» стоит начинать именно с украинской стороны и именно сейчас, когда Россия наращивает свое военное присутствие на наших границах — сторонники мира не уточняют. Они вообще стараются обходить вниманием тот факт, что современная Российская Федерация взяла курс на построение «Пятой империи». Россиян накачивают неприкрытой пропагандой о необходимости ведения захватнических войн. Достаточно посмотреть видео с выступлением российских байкеров «Ночные волки» в Севастополе, увидеть поднимающийся среди факельной феерии в небо советский герб с двуглавым орлом вместо земного шара и горящей над всем этим звездой, чтобы навсегда избавится от иллюзий относительно «взаимопонимания» и «языка вражды».
Для украинцев основным сегодня является вопрос коллективного выживания. Поэтому то, что для одних звучит как «язык вражды», для других является трезвой оценкой обстановки. Либо империя поглотит Украину и погрузится в многолетнее «переваривание» только начавшей возрождение украинской политической нации в новом плавильном «котле народов», либо украинцы смогут защитить свои границы, свою страну, свое будущее, как коллективное, так и персональное. И только тогда, после победы, придет время начинать длинный и сложный путь взаимного прощения и примирения.
Россия использует концепцию расширения «русского мира» как стратегию своего коллективного выживания. «Падет Россия — погибнут и русские. Единственный путь к спасению — восстановление Империи в ее былой моще и силе». — Вот примерная система мировоззрения, которую разделяет «каждый настоящий русский». В данном постулате есть смысл, ведь сегодняшняя Россия и выстроенная в ней властная вертикаль уже не могут удержать страну ни в ее экономических показателях, ни в существующих территориальных границах. Россия, которую мы знали, гибнет. А о том, что придет ей на смену, сегодня не хочет думать никто. Реваншизм — это естественная реакция на стагнацию.
Украинская же стратегия коллективного выживания усиленно вытирается из общественного сознания. «Если погибнет Украина, если она станет очередной губернией Южного Федерального округа? — И шо? Люди-то никуда не денутся. Люди-то будут жить. Рано или поздно война закончится, и жизнь войдет в свою колею». — Вот что пытаются нам сказать те, кто намеренно противопоставляет факту иностранной интервенции личный опыт вполне радушных «межгосударственных» встреч на кухнях.
«Примирители», вопрошая: «Так за что же нам воевать?» — никогда не расскажут о том, к чему может привести поражение в войне за коллективное выживание — русско-украинской войне. Никакого «лояльного» президента Януковича и прочих колониальных вольностей уже не будет. Не будет никакого суверенитета и «российской стабильности с белорусскими дорогами». Потому что естественная постсоветская недоразвитость, сменившись однажды национальным подъемом, уже не может вернуться в «до-майданный период». Вместе с уничтожением независимого государства украинцев ожидает уничтожение культуры, искажение истории, репрессии и ломка, многолетняя борьбе с инакомыслием, под молох которой их будет попадать все больше по мере того, как будет урезаться бюджет на финансирование «присоединенных земель».
О том, что такое «язык ненависти», могли бы рассказать украинские патриоты, оставшиеся на оккупированных территориях. Сегодня они подвергаются смертельной опасности только за одно упоминание Украины в не враждебном смысле. Если на востоке Украины «разжигателей вражды» просто убивают, то в Крыму действует 280 и 282 статьи Уголовного кодекса РФ «о разжигании межнациональной розни» и «о призывах к экстремизму». Применяются они к тем, кто публично заявляет о украинской принадлежности Крыма и российской оккупации Донбасса, а не к тем, кто сочиняет сказки про распятых мальчиков и призывает «выгрызаться зубами» для рождения Пятой империи в Приднестровье, Карабах и Донбасса. Отсюда не лишним будет перед началом примирительного диалога поинтересоваться, а по какому, собственно, законодательству будет осуществляться «борьба с разжиганием вражды»?
В контексте российских стратегических целей восстановления мощи, а главное границ Советского Союза — пропагандистские нападки на украинцев, как неких «предателей-бандеровцев», столь же враждебны, как и туры-диалоги, увещевающие, что «мы один народ». Потому что Россия ведет войну не за наши земли, а за «свои» — земли «русского мира», в котором Украина, украинство, украинцы — отрицаются как смыслы, как явления. «Украину придумал австрийский Генштаб», — разве те такова излюбленная форма ответа адептов «русского мира» на обвинение в военной агрессии против Украинского государства?
Для украинцев основным сегодня есть вопрос коллективного выживания. Поэтому то, что для одних звучит как «язык вражды», для других является трезвой оценкой обстановки. Либо империя поглотит Украину и погрузится в многолетнее «переваривание» только начавшей возрождение украинской политической нации в новом плавильном «котле народов», либо украинцы смогут защитить свои границы, свою страну, свое будущее, как коллективное, так и персональное. И только тогда, после победы, придет время начинать длинный и сложный путь взаимного прощения и примирения. Без российских посредников, без заезжих миротворцев, без заблудившихся десантников и, конечно же, без примкнувших к ним «полезных активистов».
КОММЕНТАРИИ
«БОРЬБА С «ЯЗЫКОМ ВРАЖДЫ» — ЭТО ИМИТАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ГРАНТОВ»
Денис КАЗАНСКИЙ, журналист, блогер:
— Честно говоря, все информационные поводы, которые связаны из НСЖУ, — это имитация деятельности. Считаю, что НСЖУ — это совершенно мертвая организация, которая по своей сущности связана с советскими стандартами. Как правило, к ней приобщены журналисты из «районов», из газет, которые никто не читает и которые механически обслуживали власть. Вообще любые попытки загнать журналистов под какие-то стандарты не будут иметь успеха. Мне не понятен сам термин «язык вражды». Ощущение такое, что это высказывание придумано для каких-то других целей. Оно само по себе фейковое. Кто-то просто имитирует деятельность и якобы борется с чем-то вымышленным. Если у нас существует свобода СМИ, то о каких навязываниях и общих лекалах вообще может идти речь? Действительно, сейчас появилось много грантовых денег, под которые придумывают и всевозможные проекты. К сожалению, 80% тех, кто получает эти гранты, в действительности ничем реальным не занимаются, а только пишут отчеты.
Что касается тех журналистов, которые говорят о борьбе с «языком вражды», то я не думаю, что это коллаборация. Скорее, это просто глупость. Когда ты протягиваешь руку врагу, который замахнулся на тебя топором, то должен осознавать, что он эту руку просто отрубит. Журналисты, которые заигрывают с оккупантом, ведут себя именно так — они лезут в пасть агрессора. Эти журналисты должны понимать, что если оккупационная зараза пойдет дальше, то они первыми попадут в подвалы. Никто не будет уже тогда разбираться, боролись они с «языком вражды» или нет. Поэтому нельзя заигрывать с врагом.
Что касается поездок украинских журналистов на оккупированную территорию, то я к этому отношусь скептически. Откровенно говоря, я бы сам поехал на оккупированную территорию для освещения событий, если бы там действительно давали возможность журналистам работать. Но фактически там таких условий нет. Соответственно, работа на оккупированной территории фактически означает сотрудничество с оккупационной властью. Таковы реалии. Если журналист в Донецке или Луганске будет писать объективно, то он очень быстро попадет в подвал. Бывают случаи, когда иностранные журналисты попадают туда, а затем обнародуют более-менее правдивую информацию у себя в западных СМИ. Но в самом Донбассе к этим материалам фактически немногие имеют доступ.
«ЖУРНАЛИСТЫ В УСЛОВИЯХ ВОЙНЫ ТАК ЖЕ ЯВЛЯЮТСЯ СОЛДАТАМИ»
Атис КЛИМОВИЧ, журналист латвийской газеты Diena:
— Считаю, что сейчас ничего более важного, чем война в Украине, не может быть. Это должно быть топ-темой, и потому очень важно называть вещи своими именами. В ситуации агрессии РФ против Украины журналисты должны четко определиться, что в первую очередь для украинских граждан важной является независимость страны и национальная безопасность. В этом плане украинские журналисты должны быть солидарны друг с другом. Стопроцентная свобода прессы — это очень скользкая тема. Нужно осознавать, что журналисты в условиях войны так же являются солдатами, а информация является точно так же оружием, и им нужно уметь пользоваться. И не нужно лукавить, что это не так. Необходимо агрессора называть своим именем, и никакого эвфемизма здесь быть не может. России выгодно показывать себя не как сторону конфликта, и потому размытость в определениях ей только на пользу, ведь Кремль ведет гибридную войну. Журналисты должны перед всем миром тыкать пальцем в Россию как во врага, агрессора, преступника, как в источник дестабилизации в мире. Во время Второй мировой войны даже Би-Би-Си сознательно шло на цензуру, на определенные ограничения. Точно так же и в Украине должна быть цензура в плане антигосударственных высказываний или всевозможного проявления коллаборации с врагом в информационной сфере.
Подготовил Валентин ТОРБА, «День»
