Ее симфония-реквием «Праведная душе» на тексты Кобзаря уже вошла в историю украинской музыки. Несмотря на скромный характер и сдержанную манеру поведения, Богдану Фроляк невозможно не заметить и не запомнить — ее саму и ее прекрасную музыку, во время звучания которой, кажется, излучается мягкое сияние, а отголосок оставляет после себя едва ли не физический след тепла.
«Искусство, особенно музыка, должно оставлять ощущение света, катарсиса. Я очень хочу, чтобы моя музыка была действительно светлой», — признается композитор. Богдана Фроляк блестяще владеет профессией и имеет исключительно тонкое художественное виденье, необходимое для современной интерпретации поэзии Тараса Шевченко.
«Праведная душе», симфония-реквием для хора, солистов и оркестра — произведение особого звучания, написание которого пришлось на тяжелые месяцы Майдана 2014-го. Этот опус достойно продолжает выдающийся музыкальный ряд, где впереди стоят монументальные хоры Бориса Лятошинского, бесценные своей лирической наполненностью произведения Валентина Сильвестрова, взрывно-драматичные «Страсти по Тарасу» Евгения Станковича.
Уже с первых тактов симфония-реквием ломает привычные слушательские предубеждения. Звучание вступительных фраз, в которых угадываются аллюзии к моцартовскому Реквиему, формирует ощущение, которое сохраняется до самого конца, — ощущение единственно верной интонации, щемящей, сосредоточенной, одновременно экспрессивной и исповедальной. Кажется, Богдана Фроляк писала в том состоянии, в котором находятся во время работы иконописцы, — состоянии очищения от всего суетного. В результате следом за Шевченко аудитория открывается страданиям и молитвам, буквально разрывается между адом и раем, действительно переживает катарсис. Вспоминая период написания, Богдана Фроляк рассказала: «Произведение создавалось так, словно не мной. Ощущение, что это был именно тот случай, когда твоей рукой Кто-то водит». Возможно, рядом был сам поэт, точнее, исстрадавшаяся душа Тараса Григорьевича.
Легким, «не напряженным» оказывается дыхание формы симфонии-реквиема, хотя ее исполнение длится целый час. В продолжение любимого шевченковского приема композитор свободно переходит от одного художественного размера к другому, часто меняет ритмичные формулы и образные планы, тем самым достигая необходимого драматургического объема. В подъемах и спусках мелодичных волн, чистоте многослойных гармоний, деликатности обращения с народными компонентами музыкальной ткани проявляется настоящее, неподдельное вдохновение. Время от времени присущее стилю Богданы свечение становится заметным глазу, например, когда эпизоды «Зоря моя вечірняя» и «Садок вишневий» разворачиваются в роскошные золотистые хоровые пейзажи.
Сила и точность шевченковской интонации сохраняются до ностальгического финального «Заповіту», в котором снимается привычный пафос произнесения. Особенно поражает тихая кульминация произведения, фрагмент «Нехай я заплачу, нехай свою Україну ще раз побачу», в котором перед слушателями почти буквально предстает душа поэта. Произнесенные солистом словно «с комком в горле» вокальные фразы-прощания сопровождаются запечатленными в памяти опаданиями флейт, которые «плачут и рыдают» и стекают по почерневшим от сажи щитам, и смешиваются с ручьями крови, которая течет и течет по прекрасным лицам в вечность.
