В пособии «Журналистика в условиях конфликта: передовой опыт и рекомендации», изданном Координатором проектов ОБСЕ в Украине при финансовой поддержке Посольства Великобритании в Украине и содействии международной организации Международная поддержка медиа, приводится длинный перечень «табу» для журналистов, работающих в «горячих точках». Это, в частности, следующие советы:
• Избегайте освещения конфликта, как такого, который состоит из двух конфронтационных сторон. Найдите другие пострадавшие лица и включите в сообщение их истории, мнения, цели.
• Избегайте постоянной фокусировки на страдании и страхе только одной стороны. Освещение страданий всех сторон должно быть одинаковым.
• Избегайте таких слов, как «опустошение», «трагедия» и «террор», для освещения действий по отношению к одной стороне. Такие слова ставят репортера на одну сторону. Можно только ссылаться на кого-то, кто использует такие слова.
• Избегайте эмоциональных и неточных слов и определений.
• Избегайте точки освещения, которая заключается в изложении событий только с точки зрения одной стороны. Освещайте конфликт во всей его полноте и сложности.
• Избегайте избыточного упрощения. Каждый конфликт, даже тот, который возникает между братьями и сестрами, как правило, имеет какую-то историю. Позаботьтесь о том, чтобы вы и/или ваше информационное агентство предоставляли разные точки зрения, которые смогут проиллюстрировать более широкую картину.
• Избегайте сентиментальных рассказов, которые основываются на эмоциях, для освещения важных вопросов, или использования подхода игры с нулевым счетом, в котором игнорируется сложность ситуации.
Эти правила подаются, напомню, как передовой опыт от ОБСЕ — организации, которая отвечает за сотрудничество и безопасность в Европе.
О политической составляющей таких советов уже говорилось и писалось многократно: т. н. международные стандарты требуют от журналистов полностью отказаться от гражданской позиции, а слово «патриотизм» воспринимать всего лишь как составляющую понятий «необъективность», «пропаганда» и «непрофессиональность».
Но есть и другое измерение таких рекомендаций, которые ставят целью сделать из журналистов незаангажированных неучастников процесса и бесстрастных наблюдателей.
В реальности такие советы специалистов являются всего лишь теоретическим представлением о том, «как это должно быть», и которые нигде и никогда не были реализованы в полном объеме. Особенно — если речь идет об освещении военного конфликта, тем более — в собственной стране журналиста. Журналист может не быть патриотом, не быть гражданином, но никто и ничто не сделает из него нечеловека. Военный корреспондент, который захочет полностью выполнить приведенные в пособии ОБСЕ рекомендации, должен, в первую очередь, избавиться от всех присущих людям естественных качеств, стать «сверхчеловеком», почти по Ницше.
Во-первых, образцовый журналист должен отбросить все представления о добре и зле и согласиться с тем, что эти определения относительны, а не абсолютны. Что для одной стороны хорошо, для другой — плохо, и наоборот.
Во-вторых, он должен внутренне принять постулат о том, что в любом конфликте нет правых и неправых, а есть — всегда — только две стороны, каждая из которых имеет право на свою точку зрения, на свою «правду». То есть вообще нельзя говорить о существовании одной правды, истины, потому что любое такое утверждение является односторонним и несбалансированным.
В-третьих — журналист не имеет права на эмоции. Да, разумеется, любой современный физиолог знает, что гомо сапиенс не может избавиться от эмоций: его организм так функционирует, ничего не поделаешь. Но журналист должен усилием воли приказать себе не обращать внимания на свои естественные реакции и не действовать так, как должен был бы действовать в похожих обстоятельствах другой «человек разумный», который не занимается журналистикой. Журналист должен научиться смотреть на мир отстраненно, не принимать все, что происходит вокруг, близко к сердцу, и рассказывать о чем угодно спокойно и неэмоционально. Излишне и говорить, что журналист в любом случае не может позволить себе быть участником событий.
Но на практике...
Все мировые СМИ на прошлой неделе обошла история сирийского фотокорреспондента, который, вместо того, чтобы делать свою работу, то есть фотографировать, начал спасать детей, пострадавших в результате бомбового нападения на автобусы с беженцами. Тогда погибло 126 человек, половина из которых — дети.
Из-за взрывной волны Абд Алькадер Хабак потерял сознание. Но, когда пришел в чувство, сразу начал помогать пострадавшим. «Сцена была ужасная... особенно дети, которые плачут и умирают перед вами. Тогда я решил вместе со своими коллегами, что мы откладываем наши камеры в сторону и начинаем спасать раненых», — рассказал Хабак CNN.
Он нашел малыша, который еще дышал, взял на руки и понес к врачам. «Этот ребенок крепко держал меня за руку и смотрел на меня», — признался фотограф.
Его коллега Мухамад Алрагеб рассказал, что он тоже помог нескольким раненым, но потом начал фотографировать. Он, в частности, сделал и фото Хабака, бегущего с ребенком на руках, которое потом напечатали сотни медиа во многих странах.
Стандарты журналистики говорят нам: нельзя называть событие, произошедшее с конвоем с сирийскими беженцами, трагедией или террором. Нельзя фокусироваться на горе семей, потерявших детей. Нельзя подавать рассказ об этом взрыве, добавляя эмоциональные и сентиментальные подробности. Но в итоге эта сверхчеловеческая отстраненность приводит к возникновению дискуссий, которую в случае любой другой профессии просто невозможно представить.
Вопрос, который обсуждают в медиасреде, звучит так: «Что должен делать журналист в подобной ситуации: спасать людей или снимать?»
Правильный ответ для обычного человека — спасать.
Правильный ответ для профессионального журналиста — можно принять участие в спасении, но снимать обязательно.
Ребенок мог бы умереть, если бы его не отнес к врачам фотограф.
Но если бы кадры последствий взрыва не снял другой корреспондент, мир бы не увидел ни само событие, ни фотографа-спасителя.
Конфликт журналистской этики с общечеловеческими правилами поведения — это конфликт еще более серьезный, чем противоречие между журналистской деятельностью и долгом гражданина. И главная угроза для общества здесь не в том, что журналист иногда может нарушить свой кодекс правил, переступить через свои «табу», а как раз в том, что журналист в какой-то момент может стать слишком профессиональным. Такой профессионал будет уверен, что правды не существует, что нет добра — как и зла, что ко всему в мире можно и нужно относиться отстраненно, пренебрежительно; что эмоции, в том числе сочувствие и сопереживание, лишние и только мешают, делают материалы несбалансированными и предвзятыми... Но действительно ли для общества и в целом человечества есть польза от работы такого человека?
