Повествование об основании Холма в Галицко-Волынской летописи является противоречивым. Около 1223 года летописец отмечает: «Божьим повелением Данило возвел город, именуемый Холмом — но о его сооружении мы в другой раз расскажем». С тех пор, описывая разнообразные события, летописец не раз вспоминает Холм в разных контекстах, пока чрезвычайные события, развернувшиеся на Волыни и в самом городе, не побуждали его выполнить свое обещание. В летописной статье, размещенной в Галицко-Волынской летописи около 1259 года, извещается о неожиданном наступлении на Волынь войск татарского хана Куремсы. Данило находился тогда в Холме, а его брат Василько — во Владимире. Куремса направил свои отряды в первую очередь во Владимир: «Куремса же, не перейдя реку Стиру, послал людей в город Владимир. А когда въехало войско противников в город, вышли на них пешие горожане и дрались с ними крепко». Из этого летописного сообщения не ясно, вошел ли враг во Владимир. Во всяком случае Данило и Василько собирали свои войска, намереваясь драться с татарами. И в это время — нужно же было такому случиться — загорелся Холм. Пожар произошел, уточняет летописец, из-за какой-то «окаянной бабы». По-видимому, женщина неосторожно повела себя возле раскаленной печи, и пламя быстро охватило ее жилье и перебросилось на соседние здания. Этот пожар был виден, как утверждает летописец, по всей земле Холмской. Даже из Львова было видно зарево, которое вздымалось по белзких полям. Созерцая это, люди думали, что город зажгли татары и убегали в лесные дебри. Из-за чего Данилу с Васильком трудно было армию собрать, чтобы противодействовать нападающим. А те уже стояли около плохо укрепленного Луцка, куда сбежалось немало людей. Горожане успели перекрыть мост через реку Стир, чтобы не дать врагу приблизиться к городу. Не помогли татарам и запущенные ими в действие камнеметальные машины — пороки. Во время обстрела города благодаря покровительству святого Иоанна Златоустого и Николая Мирликийского, как утверждает летописец, произошло Божье чудо: поднялся такой сильный ветер, что когда враги метали камни, воздушные волны возвращали их на татар. Невзирая на это, те все с еще большей силой метали камни на горожан. Но в конечном итоге сломались враждебные камнеметы и, не добившись ничего, повернул Куремса свое войско назад. Таким же чудом возник построенный Данилом, как утверждает летописец, по Божьему велению, город Холм.
ПО МНЕНИЮ МИХАИЛА ГРУШЕВСКОГО, УРОЖЕНЦА ХОЛМА, ДЛЯ КОРОЛЯ ДАНИЛА ЭТОТ СТОЛЬНЫЙ ГРАД — «СЕ БУЛА ДИТИНА ЙОГО СЕРЦЯ» / ФОТО С САЙТА WIKIMEDIA.ORG
Галицко-Волынский книжник, лапидарно поведав о строительстве Данилом Угровска и назначении в нем епископа Иоасафа, вспомнил о том, как случилось во время охоты князю, объезжая территории, увидеть на горе красивое и лесистое место, окруженное вокруг полями. Он спросил тамошних жителей: «Как именуется это место? Те ответили: «Холм ему имя есть». Князь надлежащим образом оценил стратегическое значение этих холмистых территорий и задумал поставить здесь город-крепость. Он дал обет Богу и святому Иоанну Златоусту, что построит он в его честь в этом городе церковь.
Основание Холма историки традиционно относят к 1237 года (или близко к этой дате, на которой настаивал Михаил Грушевский). По материалам же археологических исследований, следы поселения на месте Холме прослеживаются еще в VІ ст., в ХІ ст. он приобретает едва заметные признаки городского центра, но еще не полноценного града со всеми надлежащими ему атрибутами. Свой первый «градец мал» Данило возвел на труднодоступной горе, подступы к которой защищали течение реки Венгерки и топкие потоки. Его стараниями холмская крепость была расширена и укреплена новыми каменными укреплениями.
Данило стремился сделать из Холма не только и не столько укрепленную крепость — главный замок для защиты Забужья. Говоря словами Михаила Грушевского, «се була дитина його серця, коло котрої він заходився в розцвіті своїх сил і засобів, і він хотів зробити з нього першорядне місто». Высокий социальный статус и будущее предназначение этого города подтверждают также слова галицко-волынского книжника о том, что город Холм «был создан Божьим велением». В летописном повествовании о строительстве Холма рефреном звучит мысль о том, что Бог способствует замыслам Данила, а святой Иоанн является ему помощником.
Строительство города оживляется во второй половине 1240 — 1250-х годах по возвращении Данила из ставки Батыя. Там, в новой столице Золотой Орды Сарай-Бату вблизи устья Волги, хан принял галицкого князя с почестями, но понятно было, что эта его поездка означала признание зависимости от Орды. «О, лихіша лиха, — жалуется летописец, — честь татарськая!». Однако ханская грамота гарантировала князю, пусть и временный, но покой и отдых. Она значительно повысила его статус в глазах правителей стран Центрально-Западной Европы, которые стали искать дружбу с ним. Приглашенные Данилом иностранные мастера и местные умельцы укрепили город крепкими оборонными сооружениями, возвели в нем княжеский замок с высокой башней-донжоном и немало других сооружений. Наибольшим украшением города стали построенные в нем величественные храмы. Сконцентрированные в них христианские святыни и пышная отделка не оставляли сомнений в предназначении Холма стать центром отдельной епископии, а то и митрополии. Вероятно, с этой целью Данилом и Васильком был послан, как свидетельствует летописец, «Курило-митрополит через Угры в Греки, чтобы там его поставили на митрополию русскую». Однако, учитывая отдаленность Константинопольского патриархата (резиденция греческого архипастыря до 1261 года временно находилась в далекой малоазийской Никее), территориальные трудности и политическую нестабильность, официальное открытие епископской кафедры затянулось во времени.
Кафедральная церковь Иоанна Златоуста была настоящим художественным шедевром. Нарядное и красивое сооружение имело, по свидетельству летописи, «склепінь чотири; з кожного вугла — склепіння, і стояли вони на чотирьох головах людських, вирізьблених одним умільцем; троє вікон прикрашені були склом римським; при вході до вівтаря стояли два стовпи з цілого каменя, і на них — склепіння; а верх же вгорі прикрашений був зорями золотими на лазурі; внутрішній же поміст її був вилитий з міді і з чистого олова, так що блищав він, як дзеркало. Дверей же її двоє були прикрашені каменем тесаним — галицьким білим і зеленим холмським; різьблені одним умільцем Авдієм горорізьби їх були всяких барв і золоті; спереду ж їх (на західних дверях) був зроблений Спас, а на північних святий Іван (Златоустий), так що всі, хто дивився на них, дивувалися».
Перед нами уникальное, среди письменных источников Киевской Руси, описание церковного зодчества, что позволяет составить представление о конструктивных приемах и характере внутренней отделки холмской церкви. Своды, стоявшие на четырех головах человеческих, были, по мнению исследователей, типичными для западноевропейского строительства романского стиля, арками, которые упираются своими пятами в резные пилястровые капители, украшенные изображением мужской головы. Подобные капители, изготовленные в виде человеческих голов украшали дворцовую капеллу в венгерском Эстергоме, что является свидетельством тесной связи галицко-волынского зодчество с позднероманской архитектурой Венгрии. Оттуда же, очевидно, была заимствована и западноевропейская практика изготовления витражей для отделки алтарных окон. Каменными тесаными плитами — тяжелым белым галицким и местным холмским глауконитовым песчаником зеленого цвета были украшены не церковные двери (они бы не выдержали такой нагрузки), а стены. Резьбой по камню были украшены только дверные косяки дверей.
Храмные иконы декорированы камнями драгоценными, бисером и золотом. Среди них, особое внимание летописца привлекли те иконы, которые Данило принес из Киева: «образ святого Спаса и пресвятой Богородицы, которые сестра Федора дала ему из киевского монастыря святого Феодора». Использование Данилом двух икон из знаменитого киевского монастыря св. Федора, который был заложен в 1128 г. князем Мстиславом, сыном Владимира Мономаха, вряд ли можно объяснить угрозой монголо-татарского нападения на Киев. После смерти старших родственников и сестры Феодоры Данило считал себя наследственным владельцем этого монастыря. Из Киева Данило перенес в Холм и церковные колокола. Киевское происхождение этих христианских реликвий — икон и церковных колоколов должно было придать респектабельности нововыстроенному городу, повысить статус и засвидетельствовать экуменическое значение столицы Русского королевства. В Холм Данило перенес также икону Стретения «з города Вручого од отця свого». То был вклад его отца, сделанный в овручский храм св. Василия во время бракосочетания с дочкой князя Рюрика Ростиславича, который тогда княжил в Овруче. В восточной церкви икона Стретения относится к Богородичным праздникам и кое-где имеет также название Стретения Пресвятой Богородицы. Это была семейная реликвия, которая, очевидно, как и многие другие иконы стала добычей огня: «Диву подібні [були образи сі], що погоріли в церкві святого Іоанна; один архангел Михаїл зостався з чудових тих ікон»
«Дитина Данилового серця» — Холм благополучно уцелел в лихие времена оккупации края армией золотоордынского воеводы Бурондая в 60-х годах ХІІІ ст. То был злой и сильный враг. Он затребовал, чтобы русские князья на деле показали, что они ему не враги, и промолвил: «Якщо ви єсте мої спільники — розмечіте ж городи свої всі». Тогда были уничтожены укрепления в Данилове, Стожке, Львове, Луцке и Владимире. Хорошо укрепленный Холм отказался подчиниться этому требованию. Тогда Бурондай, видя, что силой его не побороть, велел Васильку подговорить горожан, чтобы они сдались. Тот должен был подчиниться, и по дороге в город надумал, как перехитрить татар. Незаметно набрав себе в горсть камней, стал говорить с защитниками Холма, чтобы те сдавались (потому что с ним были посланы татары, которые понимали наш язык и внимательно прислушивались к переговорам), бросая медленно камни наземь, давая таким образом им знак хитростью, чтобы они дрались, а не сдавались. И посадник Константин Положишило, стоя на страже городских стен, понял знак, поданный ему Васильком, и сказал князю Васильку: «Поїдь звідси, а то буде тобі каменем в лоб. Ти вже не брат єси брату своєму, а ворог єсть йому». Татары, посланные с Васильком, вернувшись к Бурондаю, рассказали ему что слышали. Так и не разгадав хитрость Василька, Бурондай оставил его в покое, а сам пошел войной на Польшу. Вот так, «будто Богом посланный» великий князь Василько в помощь горожанам спас «дитину Данилового серця».
Холм, пусть и с перерывами, продолжал оставаться княжеским престолом до конца ХIV ст., хотя процветание этого княжества было эфемерным.
Окончание. Начало читайте в «Дне» № 78-79
