Приуменьшать потери собственных вооруженных сил — давняя советская и российская традиция. Согласно сообщению агентства Reuters, только с начала 2017 года и до конца июля в Сирии погибли, по меньшей мере, 40 россиян, в том числе не менее 17 кадровых военных. Между тем Министерство обороны России, начиная с сентября 2015 года, признало гибель лишь 34 военнослужащих, в том числе 10 — в 2017 году. Альтернативные же источники утверждают, что до конца 2016 года в Сирии погибло не 24, а не менее 38 россиян, из которых не менее 11 относились к частным военным компаниям (ЧВК). Таким образом, в Сирии уже погибло не менее 78 россиян, в том числе не менее 32 — бойцов ЧВК. Думаю, что реальное число всех россиян, погибших за Асада, давно уже перевалило за 100, однако еще не достигло 200. Россияне в Сирии представлены летчиками и аэродромным обслуживающим персоналом, а также военными советниками, спецназом и некоторым числом артиллеристов и танкистов. В составе последних трех категорий, на которые приходится максимум потерь, очевидно, сражаются не только военнослужащими регулярной армии, но и бойцы ЧВК.
Российские власти признают гибель только кадровых военнослужащих, находящихся на действительной службе в Министерстве обороны, да и то не всех. Некоторым из них даже торжественно открывают памятники, и не только в России, но и в Европе. Вот только что в небольшом итальянском городке Вальи-Сотто открыли памятник российскому спецназовцу Александру Прохоренко, погибшему весной 2016 года и посмертно удостоенного звания Героя России. Неясно, правда, какое отношение к Вальи-Сотто имеет российский офицер, никогда там не бывавший, и гражданская война в Сирии. Наверное, с тем же успехом местные власти, если бы им заплатили, могли бы поставить памятник кому угодно, хоть Мотороле с Гиви. По официальной версии, под Пальмирой он вызвал удар российской авиации на себя, чтобы не попасть в руки окруживших его боевиков. Вряд ли стоит сомневаться, что финансирование этой скульптуры, выполненной французским скульптором Марком Леве, пришло из российских источников. Памятник Прохоренко, безусловно, — часть пропагандистской кампании, призванной оправдать российское военное вмешательство в Сирии. Дескать, российские военные там сражаются исключительно против боевиков ИГИЛ и других исламистских организаций.
При этом о том, за какой именно режим сражаются и гибнут российские бойцы в сирийских горах и пустынях, финансируемая Кремлем пропаганда, разумеется, предпочитает умалчивать, ограничиваясь официальной формулировкой «законное правительство». Беда в том, что в остальном мире это правительство считается абсолютной диктатурой, по жестокости не уступающей печальной памяти диктатуре Саддама Хусейна в Ираке. Но если россияне, как уверяют в Кремле, сражаются в Сирии исключительно за правое дело, почему гибель большинства российских военных в этой стране до сих пор покрыта покровом тайны? И, хуже того, почему в Сирии Москва применяет, как и на Донбассе, мошеннические приемы гибридной войны? А все потому, что сражаются там вовсе не за правое дело, а за сохранение у власти совсем не симпатичного режима Хафеза Асада. И основными жертвами россиян становятся вовсе не исламисты, а бойцы умеренной сирийской оппозиции и мирное население. Вот и отправляют в Сирию не только регулярные войска, но и бойцов ЧВК. Не секрет, что многие из них, до того, как отправиться на Ближний Восток, успели повоевать в Донбассе в рядах сепаратистов. Хорошо известно также, что в «ДНР» и «ЛНР» активно вербовали боевиков для участия в войне в Сирии в рядах ЧВК Вагнера и ему подобных.
На Донбассе Россия прибегает к услугам ЧВК, а также густо нашпигованных «отпускниками» (военнослужащими регулярной российской армии) формирований «ДНР» и «ЛНР», потому что старается скрыть свое участие в войне и открытую агрессию против Украины от своей и международной общественности. В Сирии же российское военное вмешательство официально признается, и, наоборот, всячески подчеркивается его «легальный» характер. Дескать, российские военные находятся по просьбе «законных властей Сирии». Однако в России участие россиян в сирийской войне весьма непопулярно, поскольку к «законным властям Сирии» россияне никаких симпатий не испытывают и считают гражданскую войну в этой стране чужой для себя.
Вот для того, чтобы скрыть от населения тот неприятный факт, что Россия все больше втягивается в наземные бои в Сирии, и используются ЧВК, которых официально вообще не существует. Но никто не спешит привлекать их бойцов к уголовной ответственности по статье о наемничестве. Наоборот, по некоторым сообщениям, перед отправкой в Сирию они проходят подготовку на базах ГРУ. Да и сам Вагнер (Дмитрий Уткин) — бывший (а вполне возможно, и действующий) офицер ГРУ. В дополнение к официально признаваемому (или полупризнаваемому) 4-тысячному российскому военному контингенту в Сирии находится еще 2,5 тыс. бойцов Вагнера. А ведь там могут быть и другие российские ЧВК. Официально же государство от них открещивается. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков прямо заявил: «Если есть в Сирии какие-то российские граждане в виде добровольцев и так далее, это не по линии государства, и к Минобороны не имеет никакого отношения». Ему вторит споуксмен Министерства обороны Игорь Конашенков: «Попытки выдать за них (погибших в Сирии. — Б.С.) частных лиц, не имеющих отношения к вооруженным силам и тем более к операции в Сирии, — лживы от начала до конца».
Кроме ЧВК, в Сирии воюют и структуры российского МВД, но их роль предпочитают не освещать. Вот, например, еще 31 января в Сирии погиб, подорвавшись на мине, подполковник Алексей Найнодин, служивший в 101-й особой бригаде оперативного назначения Внутренних войск МВД России. Он прошел обе чеченские кампании и был ранен в войне на Донбассе. Не вполне ясно, числился ли Найнодин в ЧВК Вагнера, или какие-то подразделения 101-й бригады тоже воюют в Сирии. Фактом же остается то, что Россия все глубже втягивается в гражданскую войну в Сирии на стороне диктатуры Асада, и потери неизбежно будут расти.
