В Одессе, на кинофестивале, было немало интересного. Среди прочего и российские фильмы, которые, по понятным причинам, украинцы просматривают с особыми чувствами. Конечно, что-то «путиноедское» сюда просто не пустили бы. Но нам хочется, невзирая ни на что, прислушиваться: а что там у них, в России, у россиян? За всем этим пропагандистским туманом...
В ТЕСНОТЕ, НО И В ОБРАЗАХ
Одно из очевидных событий текущего киносезона — фильм «Теснота» 26-летнего дебютанта, выпускника мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарском университете — Кантемира Балагова. Картина побывала в Каннах, откуда привезла приз ФИПРЕССИ, затем успех на российском фестивале в Сочи... Нетрадиционный путь в большое кино парня из Нальчика, который учился на экономическом, а затем ему подсказали поучиться у Сокурова. Не в Москве, не в Санкт-Петербурге, а в том же Нальчике, в глубокой кинематографической провинции...
Собственно, и фильм сделан на материале, близком режиссеру. Он возвращается на двадцать лет, в годы своего детства, под конец «лихих» 1990-х. Нальчик, в котором живет еврейская семья. Далеко не первый раз, как выясняется, делая попытку укорениться в новой почве — поскольку так не хочется быть таким себе перекатиполем. Поэтому семья эта входит в местную еврейскую общину, в расчете на то, что вместе хорошо и отца какого-то бандитского победить.
Однако не складывается. Две еврейские семьи решили породниться, происходит обручение сына и дочери. А утром жених и невеста исчезают. Похитители требуют выкуп — заоблачный. Разве что в складчину, всей общиной... Однако здесь и разочарование: община не в состоянии выкупить двоих, только одного. Не способна защитить, получается.
Постепенно в фокусе фильма оказывается Илана, дочь той самой еврейской семьи. Дарья Жовнер, выпускница школы-студии МХАТ, подает ее в режиме контрастов — резкими, амбивалентными красками. Илана не имеет никаких иллюзий относительно действенности патриархальных ценностей. Здесь война — всех против всех, защитить можно только саму себя. Ну, разве что еще брата своего, которого она таки освобождает из плена.
А по-настоящему любит Илана человека не своего клана, а красивого породистого кабардинского парня. Отношения с ним она не стесняется выставлять напоказ. Что одинаково не нравится ни евреям, ни кабардинцам, которые стремятся удерживать традиционные каноны поведения, девушки и женщины в первую очередь. Только каков контекст тех канонов и тех традиций?
В фильме Балагова есть эпизод, в котором герои смотрят документальное видео, где чеченцы отрезают головы российским солдатам, которые завеялись на те земли. Страшно. Однако комментарий злой: не нужно было появляться здесь. Здесь живут общинные представления о том, как и ради чего жить. Следовательно, приходите только в гости, а селиться здесь не нужно. Чужим жизни здесь не будет. Илана это начинает понимать острее, чем другие. Хотя, ее родители делают тот же вывод: нужно искать другие земли, других людей.
И они таки едут. Причем везет их дочь, та самая Илана. Освобожденный из плена сын решает остаться. Хотя казалось бы, он научен и готов к побегу больше всего. Его оставляет любовь — к невесте. Только долго ли продлится иллюзия того, что чувства спасут, более того, победят неблагоприятные обстоятельства?
«Тесноту» вряд ли покажут в Украине, а жаль. Образ катастрофы общинных ценностей и этнически сплоченных сообществ был бы не лишним для понимания ситуации у нас. Конечно, Украина не Кавказ, но все же, но все же... И у нас мы видим объединение сообществ, которые формируются на основе вовсе не этнических установок и традиций. Мафиозные структуры делают невозможным мирное сосуществование людей разных культурно и ментально воспитанных, они пропагандируют ненависть и взаимную нетерпимость. Теснота, замкнутость в своих нишах эту нетерпимость только активизирует. А вырвешься на простор — и что, кому ты здесь нужен, в этой вселенской пустоте? Трагическая, по сути дела, коллизия, фильм, который задает непростые и непростительные вопросы.
СЕРДЦЕ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ
В еще одном российском фильме, увиденном мной в Одессе, «Аритмия» Бориса Хлебникова, та же теснота, скопление тел и вещей на небольшой площадке. Герои ленты — врачи Олег (Александр Яценко) и Катя (просто блестящая работа Ирины Горбачевой) живут в наемной однокомнатной квартирке. Живут больше на работе, работая в «Скорой помощи», где постоянно сталкиваются с людьми, еще более закованными в собственные проблемы вместе с болячками и прихотями.
Фильм снят в Ярославле. Провинциальный город, русские интеллигенты чеховского, так сказать, разлива. Ну, действительно, для Олега, скажем, не существует понятия карьеры, приличного заработка, необходимости дарить жене больше внимания. В конечном итоге, она и не выдерживает, предлагая развод. Внутреннее напряжение постепенно нарастает, ритм жизни ломается (аритмия, опасное состояние, ощущение того, что сердце вот-вот остановится).
А здесь еще новый начальник на работе, который берется воплощать министерские реформы (знакомый украинцам материал). Реформы заключаются в «оптимизации» — на каждого больного по вызову необходимо тратить не больше 20 минут. Как это, ведь люди и их болячки такие разные? А чиновники все предусмотрели. Необходимо вызывать участкового врача, пусть он берется за дело. Главное, наставляет шеф «Скорой», чтобы «под вами никто не умер, пусть умирают под другими».
Тихое, интеллигентное восстание Олега и его коллег. И они побеждают — так же тихо, без видимых признаков победы. Опять-таки чеховское: «Они обедают, просто обедают, а в это время...». А в это время меняется состав человеческой души — когда так, неизменчиво и не покладисто. И Катя поддается на отчаянное признание Олега, что без нее — никак, пропадет совсем. Хотя на хеппи-энд это не очень похоже, ведь внешняя теснота и скованность всяческими циркулярными правилами будут продолжаться...
ТЮРЬМА — НАРОДА И НАРОДОВ
Совсем другая Россия в фильме «Кроткая» Сергея Лозницы, снятого в копродукции нескольких стран, с Украиной и Россией (респект продюсерам) включительно. Картина была участницей Каннского кинофестиваля, ничего там не получила, однако имела достаточно благосклонные отзывы в прессе.
Вероятно, фильм выйдет в украинский прокат, поэтому коротко. Титульное название «Кроткая» отсылает к знаменитому произведению Федора Достоевского, однако на самом деле совпадений здесь почти нет. Есть сам Достоевский, с его Россией «Мертвым домом», тюрьмой и каторгой, несвободой духа, парадоксальным образом умноженной на вольницу и анархизированную, расхристанную, жестокую по отношению к человеку силу, в чем-то метафизическую.
Картина Лозницы, на мой взгляд, затянута. К тому же исполнительница центральной роли Василиса Маковцева (из «Коляда-театра») выглядит слишком статично, что придает пресный привкус. Однако такие впечатления появляются уже в конце ленты, когда автор предлагает нам более чем длительный эпизод такой себе сатирической фантасмагории. А до этого — путешествие героини, сельской женщины, которая отправляется на поиски своего мужа, погибшего где-то за тюремными стенами в городке Отрадное, единственной «отрадой» в жизни которого и «градообразующим фактором» является тюрьма.
Это путешествие не только в пространстве, но и во времени — так как это Россия, которую мы знаем из книг Салтыкова-Щедрина и того же Достоевского. Персонажи фильма в основном эксцентричные и трагикомичные. Как в эпизоде в поезде, когда соседи героини фильма по купе нахваливают Россию, гордятся ею — так как «всех держит», все ее боятся, потому что сильная очень и мудрая, хотя и приходится жертвовать ради этого многим, прежде всего материальным благополучием. А еще — своими правами, ценность которых является малопонятной, такой, что можно и пренебречь.
Пренебрегают! Лия Ахеджакова (она была гостьей Одесского кинофестиваля) запоминается в роли правозащитника, чей труд вызывает у простых российских работяг откровенную ненависть. «Американская наемница», так как работает на заокеанские гранты, неизвестно во имя чего. Потому что право человека в этом мире является чистейшей эфемерностью — и это выглядит страшно. Страшно в фильме Лозницы, страшно и в жизни. В том длинном предфинальном эпизоде чиновники и люди простого уровня собираются «по случаю единения тюрьмы с народом» — чтобы порадоваться такому «единению».
Такова Россия — мертвая, ее труп издает зловоние на весь мир. К счастью, есть и другая, живая Россия и россияне, которые, будем верить, и вытянут ее из нынешней бездны.
