Всю ночь с понедельника на вторник территория Михайловского Златоверхого монастыря была открыта для посетителей. Повод грустный и крайне важный, заставляющий глубоко задуматься. Под собором Михайловского Златоверхого была открыта памятная аллея Иловайского котла, где были представлены личные вещи украинских воинов, иконы, фотографии, разбитые мобильные телефоны, каски, гильзы и другие орудия как обломок тех трагических событий трехлетней давности. В полдень 29 августа на этом же месте началась панихида по умершим украинским военным, не вышедшим из того ада. Ада, который, к сожалению, стал лишь звеном в целой цепи трагедий — от сбития Ил-76 и атаки на ВСУ с территории РФ под Зеленопольем до ДАПа и Дебальцева. Примечательно то, что почти после каждого такого события украинская власть вынуждена была садиться за стол переговоров с российской стороной и ее наемными бандитами.
14 июня под Луганском был сбит Ил-76, на котором находилось 49 украинских военных и членов экипажа.
27 июня Кучма вместе с Медведчуком и Шуфричем в присутствии представителей ОБСЕ сели за стол переговоров с бандитами.
11 июля состоялась атака под Зеленопольем.
17 июля россияне так «разгулялись» на Донбассе, что сбили Боинг-777 под Донецком, убив 298 человек.
После того Кремль замер на месяц, ведь видно было, что кровавые волны войны на востоке Украины уже выплеснулись за ее пределы. Над Кремлем нависла туча международного скандала. Это позволило украинским военным почувствовать себя более уверенно, что привело к фактическому окружению оккупированных Донецка и Луганска. И если Донецк в силу своих размеров было взять достаточно сложно, то сравнительно компактный Луганск был довольно доступным и уже почти обнаженным изнутри. Стало очевидным, что российские наемники без достаточной поддержки извне долго не продержатся. Однако трагедия под Зеленопольем и на других участках фронта доказывала, что россияне не будут гнушаться, как минимум, стрелять со своей территории, понимая, что выстрелы в ответ не прозвучат. Поэтому окружение оккупированных городов происходило, но уже без выхода на границу на этом этапе.
6 августа 2014 года начались бои за Иловайск, продолжавшиеся почти месяц. Батальон «Кривбасс» поставил вокруг Иловайска четыре блокпоста и обеспечил их надежную оборону, что создало условия для штурма города. Иловайск — один из ключевых городов на оккупированной территории, являющийся, в частности, узловой железнодорожной станцией. Его взятие означало почти окончательное отрезание Донецка от поставок, в том числе тяжелого вооружения и живой силы из России в Донецк. Но принималась ли во внимание возможность вмешательства дополнительной силы со стороны РФ, учитывая уже существующий опыт в том же Зеленополье? И не слишком ли переоценили командующие силы армии, распылив их вдоль линии столкновения и бросив на окружение нескольких городов сразу?
Еще один важный фактор — уровень коммуникации регулярных войск и добровольческих батальонов, а также соответствующей дисциплины, как выполнения приказов, так и склонности последних к принятию самостоятельных решений. Не секрет, что освобождать небольшие населенные пункты было делом эффективным, а для некоторых и соблазнительным. К сожалению, учитывая опыт освобождения крупных городов, можно сделать вывод, что врага из них не столько выбивали, сколько он покидал эти города в нужный момент. Как это было, в частности, со Славянском, бои за который продолжались несколько месяцев, и только после того как Гиркин переехал в Донецк, украинские войска спустились в город с горы Карачун.
24 августа в День Независимости, почти в то самое время, когда по Крещатику шагал парад, Россия ввела мощный контингент войск на Донбасс в нескольких направлениях — Иловайска и Луганска. Апофеозом российской агрессии в этих событиях стал так называемый коридор, по которому российской стороной было обещано дать возможность украинским войскам отступить. Однако в то время, когда военные направились по этому «коридору», агрессор фактически на выбор начал их обстрел. Интересная деталь: 29 августа Путин обратился к боевикам с призывом открыть тот самый «коридор», так сказать, проявив себя «миротворцем».
Инициатива украинскими войсками была потеряна. Отступив, они вынуждены были с наступления перейти в оборону. В пассивную оборону перешла и украинская дипломатия. 5 сентября 2014 года в Минске было подписано первое Соглашение о временном перемирии, которое принято называть Минск-1.
«Антитеррористическая операция закончилась тогда, когда на украинскую землю упала первая вражеская мина со стороны РФ и ее наемников, — говорит «Дню» участник боев за Иловайск Виталий МАРИНЕНКО с позывным «Грек», находившийся в батальоне «Миротворец». — После того началась война, которую нельзя было называть АТО. Россия исходила из тактики и стратегии именно войны, пусть и гибридной. Мы же начали обороняться по факту, но официально, а следовательно, юридически использовать терминологию спецопераций. Я как военный прекрасно понимаю, что такое военные действия и что такое спецоперации. Это разные вещи. Идти на Иловайск в августе 2014 года не было ошибкой. Проблема была в другом. Уже находясь в Иловайске, мы ждали команды от нашего руководства на дальнейший штурм для того, чтобы окончательно зачистить Иловайск. Мы же фактически закрепились в Иловайске и вместо того, чтобы продолжить наступление, держали оборону пять суток. После этого поступила команда отступать, а мы уже знали, что выйти не сможем, потому что, пока мы оборонялись, нас взяли в кольцо. На мой взгляд, основной причиной стратегической потери инициативы было промедление командования. Это мне напоминает ситуацию с Крымом, когда промедление власти и высшего командования привело к тому, что оккупант чувствовал себя достаточно вольготно и брал инициативу на себя, что в подобных ситуациях является часто решающим моментом. Следует осознавать, что армия существует по принципу приказа. Приказ — это прямой призыв к конкретным действиям. Если командование медлит с приказами, это не только тормозит развитие событий, но и деморализует военных. Они должны чувствовать, что руководство берет на себя ответственность и знает, что делает».
«Что касается России, то я убежден, что существует множество доказательств ее агрессии — от свидетельств конкретных лиц до фото, видео- и аудиозаписей, — продолжает собеседник. — Те события можно воспроизвести пошагово, поминутно. Я сам являюсь свидетелем этого вторжения. Когда мы оказались под Старобешево, то существовала связь с россиянами, которые не скрывали, кого они представляют. И таких доказательств множество не только в отношении событий в Иловайске. Мы брали в плен россиян, в частности под Горловкой. Имеем много вещей, которые четко идентифицируют убитых как относящихся к российской армии, например, наградные именные часы спецназа РФ, документы спецназовцев и тому подобное. Россияне присутствуют на Донбассе с самого начала войны».
Промедление, похоже, в нашем случае действительно является болезнью хронической. И это касается не только военных команд, но и наших глобальных исторических проблем, которые заставляют потом экстерном сдавать экзамены на готовность воспринимать вызовы. Одним из факторов, вызвавших трагедию в Иловайске, власть называла дезертирство и непослушание добровольческих батальонов. К руководству некоторых из них действительно много вопросов, как и к представителям Генштаба и Минобороны.
На вопрос о роли добровольцев в тех событиях Виталий Мариненко дал следующий ответ: «Следует осознавать, что на май 2014 года Украина смогла мобилизовать лишь 2500 солдат. Добровольцев поднялось около 15—17 тысяч. Так что это была основная боевая и мотивированная сила, которая принесла намного больше пользы, чем вреда, который ей приписывают. И главная их роль заключалась в том, что за то время, когда в основном воевали добровольческие батальоны, государство смогло мобилизовать уже целую армию и оснастить ее соответствующим образом. Скажу откровенно, я чувствую гордость, когда смотрю парад, потому что убеждаюсь — тогда, в 2014-м, мы, добровольцы, сделали все правильно. В этом нам очень помог тыл. Без волонтеров, без помощи из тыла армия — ничто».
Виталий Мариненко сейчас с энтузиазмом смотрит на состояние войска. Он утверждает, что украинские военные обыграют россиян не только по умению воевать, а главное — по духу. Это тот фактор, которого не ждал враг. По его убеждению, Украина сломала позвоночник сильнейшей армаде в мире на самом первом и ключевом этапе войны.
2 сентября 2016 года был обнародован отчет Генеральной прокуратуры Украины, в котором отмечается, что силы вторжения ВС РФ состояли из девяти батальонно-тактических групп: 35 тыс. человек личного состава; до 60 танков; до 320 БМД (БМП); до 60 пушек; до 45 минометов; 5 ПТРК.
Таким образом соотношение военных сил Украины с войсками вторжения России и террористических организаций «ДНР», «ЛНР» в районе города Иловайск составляло: личный состав — 1 к 18; танки — 1 к 11; бронетехника — 1 к 16; артиллерия — 1 к 15; «Грады» — 1 к 24. Как говорят, в сложившейся ситуации шансов на победу не было. Но можно ли было предупредить такое развитие событий? Второй вопрос: как заставить РФ ответить за этот и другие преступления перед Украиной?
Недавно главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос заявил, что Украина направила в Международный уголовный суд в Гааге 4,6 тыс. документов о преступлениях, совершенных РФ под Иловайском летом 2014 года. Во время расследования обстоятельств Иловайской трагедии было собрано 100 тыс. вещественных доказательств, допрошено более 1,5 тыс. пострадавших, 2,2 тыс. свидетелей, проведено более 1,87 тыс. судебных экспертиз. В период 2016—2017 годов к ответственности за военные преступления привлечено 55 человек, в том числе граждан РФ. Что касается главной и единственной (!) причины трагедии, называется уже аксиоматическое вторжение российских войск. Нет сомнения, что Кремль виновен в беде априори. Но сделаны ли в итоге глубокие выводы над ошибками? И речь здесь идет не только о выбранной тактике, которая зависит от профессионализма и опыта военного руководства, но и вообще о стиле, особенностях и характере поведения военной верхушки.
По словам Матиоса, работа над передачей материалов в международный суд ведется в сотрудничестве с Министерством иностранных дел.
«Я ваших мочил под Иловайском», — как-то написал в одной из групп социальной сети российский военный. Таких откровений в интернете хватает, скринов подобных комментариев тоже. Но, к сожалению, вряд ли их можно использовать для суда над Россией. Россияне на самом деле никогда не скрывали свою животную радость от вторжения в Украину. Оправдания и объяснения разные — от «мы должны вас освободить от хунты» до просто звериной сатисфакции. Но это все психологический и ментальный портрет агрессора, который в основном нужен нам для усвоения уроков правил поведения в отношениях с соседом. Сейчас крайне необходимо накапливать каждый артефакт агрессии, по деталям, по сантиметрам для будущего неминуемого суда над Россией. Искореженные же телефоны, на которые так и не дозвонились родные наших солдат, должны превратиться в мощный звон памяти в наших душах. Для другого Суда, который должны вершить украинцы над оккупантом ежедневно, — как на передовой, так и в мирной жизни.
