История европейского курса Украины дает основания говорить о том, что его успех зависит в основном от трех факторов: внутренних преобразований над Днепром, способности ЕС к «открытию» для Украины и от российского фактора. Первые годы независимости были примером, когда последний из них делал невозможным прогресс на пути Киева к Брюсселю. Скандальные заявления относительно Украины со стороны ряда ведущих политиков ЕС, которыми ставилась под сомнение независимость Украины от России, свидетельствовали о большом значении российского фактора. После подписания украинско-российских соглашений в 1997 году он постепенно терял значение, а с 2004 года этот процесс набрал оборотов. Традиционно пророссийский настрой Берлина или Парижа перестали иметь критическое влияние на еврошансы Киева. В целом, все более очевидным становится тот факт, что решающее значение приобретает фактор реформ в Украине, а два других играют хоть и важную, но лишь дополнительную роль.
Существует минимум три сферы, в которых влияние российского фактора имеет особое значение. Первым является газовый сектор, где зависимость Киева общеизвестна. Но даже в этом случае проведение со стороны Украины комплекса мероприятий могло бы существенно ее минимизировать. Имплементация II и III энергетических пакетов ЕС, ограничение потребления сырья, диверсификация источников снабжения газа — все это направления работы, реализации которых, при наличии политической воли, Москва противодействовать не сможет.
Поскольку перечисленные мероприятия самостоятельно Украине провести очень трудно, существенной является активность ЕС в ее поддержке. Правдой является то, что Киев модернизирует свой газовый сектор в основном декларативно, лишь имитируя выполнение обязательств перед Энергетическим содружеством, а диверсификация и внедрение энергосберегающих технологий пока что напоминают wishful thinking. Но также правдивым является то, что Украина ожидает более четкой помощи со стороны Брюсселя, а не достаточно обтекаемых деклараций и обещаний. Конечно, правы те чиновники ЕС, которые говорят о непрозрачности использования финансовой помощи ЕС в украинской энергетике. Но при наличии соответствующего желания можно было обойти и эту непрозрачность, применяя особые меры контроля и мониторинга. Отсутствие такой воли — это сигнал Киеву о том, что с российским фактором он должен разобраться с глазу на глаз.
Второй сферой, в которой фактор России играет большую роль, является информационное пространство. Опыт стран Центральной Европы показывает, что успех процесса интеграции в ЕС напрямую зависит от создания общественных оснований для этого. Экспансия «Русского мира» над Днепром широко известна. Также известны ее негативные с точки зрения продвижения Украины в ЕС последствия. При таких информационных условиях цивилизационный выбор граждан Украины в интересах Европы будет подвержен большим сомнениям. Недостатки политики Киева в этом контексте очевидны. Более того, пока еще трудно говорить о политике — пока, скорее, имеем ряд доказательств на противоположные действия, которые способствуют дальнейшему укоренению украинского культурного пространства в пространство «Русского мира».
Однако на этом фоне еще более четко, чем в случае с газовым вопросом, видны ошибки политики Брюсселя относительно Украины. По большому счету, ЕС не предложил ни одного масштабного проекта, который мог бы существенно помочь в переламывании условной монополии российского информационного потенциала над Днепром. Создается впечатление, что ряд мероприятий, реализованных по инициативе или при помощи ЕС и направленных на создание общественных предпосылок для интеграции Украины в ЕС, носят формальный характер. Это значит, что, невзирая на понятную пользу от них, существенных эффектов они принести не могут по определению. В то же время мало известно о попытках Брюсселя системно противодействовать стереотипам относительно евроинтеграции, присутствующим особенно в юго-восточных регионах. А может быть, стоило бы предложить нескольким центральным телеканалам сотрудничество в этом направлении?
Необходимо добавить, что отдельные политики и чиновники стран ЕС допускают непродуманные шаги, которые дают повод негативно воспринимать ЕС украинской общественностью и укрепляют убеждение о том, что «Европа нас не ждет». Примерами этого является вопрос так называемого бойкота Евро-2012, а также ряд случаев хамского отношения к гражданам Украины со стороны пограничных служб. Безусловно, решение этих вопросов не снимет основных проблем на пути Киева к Брюсселю, но могло бы быть реальным козырем для создания благоприятного общественного фона. А создается впечатление, что эти моменты вообще не волнуют европейцев.
Наконец, третьим «российским» препятствием на европейском пути Украины являются торговые осложнения в сотрудничестве с северным соседом. Нет сомнений относительно того, что запреты со стороны РФ на импорт тех или иных товаров из Украины имеют геополитический подтекст. Москва высылает четкий сигнал: интеграция в ЕС обернется проблемами на российском рынке. И нужно признать, что вряд ли Кремль будет отступать от этой тактики. Таким образом, Киев должен понимать, что это будет цена за свой «европейский» выбор, которую уже заплатили страны Центральной Европы и не жалеют. Можно даже сделать предположение, что из-за специфического восприятия Украины Россией, давление Кремля на украинские товары будет сильнее аналогичных действий по отношению к польскому или литовскому экспорту. Несмотря на возможности амортизации последствий такой политики России с помощью инструментов ВТО и изнурительных двусторонних переговоров с Москвой, жертвы неизбежны. Но опыт расширения ЕС показывает, что подобные жертвы не проходят напрасно, хотя эффекты приносят со временем. Кроме того, непреодолимым мифом является убеждение о будто бы существенном ограничении торговли с РФ в результате интеграции Украины с ЕС. Этого не произойдет, поскольку оно невыгодно самой России.
Многоаспектность проблемы российского фактора в евроинтеграции Украины подталкивает к определению основных моментов. Во-первых, его влияние на европейский курс Киева постепенно уменьшается и в то же время в дальнейшем остается преувеличенным, даже демонизированным. Особенно важно подчеркнуть, что на ключевые шаги Украины, необходимые для интеграции в ЕС (реформа госуправления, борьба с коррупцией, соблюдение демократических стандартов), Москва не имеет реального влияния. Во-вторых, можно выделить всего три чувствительных сферы, в которых фактор РФ играет существенную роль: газовую, информационную и торговую.
В-третьих, рассматривая влияние российского фактора на интеграцию Украины в ЕС очевидными становятся недостатки украинской политики Брюсселя. Его промахи заметны особенно в газовой и информационной сферах. В то же время примеры неэффективности украинской политики ЕС в любом случае не могут объяснять неудачи Киева. Ответственность за это лежит исключительно на Украине, также в контексте преодоления влияния российского фактора. Однако создается впечатление, что в странах ЕС, разрабатывая стратегию действий по отношению к Украине, не в полном объеме учитывают здешние реалии. Их учет мог бы дать непредсказуемые положительные результаты в будущем.
С 1991 года российский фактор для европейского курса Украины прошел значительную эволюцию, которая заключалась в основном в уменьшении его значения как для Киева, так и для Брюсселя. Тем не менее еще в обеих столицах присутствует элемент своеобразного лицемерия, когда в основном надуманными последствиями для отношений с Россией или ее возможной реакцией объясняется отсутствие тех или иных мероприятий. Хотя основные мифы, связаны с российским фактором, преодолены, необходимо переступить через следующие препятствия, которые имеют уже более конкретное и практическое измерение. Похоже, что особенно в Украине осознание этого присутствует еще не в полной мере.
