В первой части интервью (см. материал № 173-174 от 29-30 сентября н. г.) известный историк, профессор, доктор исторических наук и один из авторов новинки Библиотеки «Корона, або Спадщина Королівства Руського» Юрий ТЕРЕЩЕНКО рассказывает о конкуренции народнического и монархического миропонимания в украинской политической традиции, анализирует роль конституционной монархии в современном мире и делится личной историей знакомства с произведениями Вячеслава Липинского. О происхождении королевского достоинства киевских князей, социальной базе гипотетического монархического проекта в нашей стране сегодня и о том, почему Т. Шевченко, описывая перспективу освобождения Украины, обращается к наследию Дж. Вашингтона, а не к идеалам Французской революции — читайте дальше.
«В ЕВРОПЕЙСКОЙ ХРОНИКЕ ПРАВИТЕЛИ РУСИ ВЕЗДЕ ТИТУЛУЮТСЯ КАК КОРОЛИ»
— Юрий Илларионович, один из ключевых моментов вашей статьи для книги «Корона, або Спадщина Королівства Руського» — это тезис о том, что Киевское государство времен Владимира и Ярослава фактически имело признанный на международной арене статус королевства. Мне кажется, этот факт принципиально трансформирует оптику для нашей истории. В частности, меняется и отношение к коронованию Данила, которое благодаря этому выглядит уже не как казус, а как событие, полностью отвечающее логике истории.
— Именно так. Этот факт подтверждает мнение о том, что монархическая идея имеет глубокие корни в украинской истории.
Свой путь борьбы за поднятие титулатуры главы государства и монаршее достоинство прошли и наши соседи, в частности Болгария, которая после принятия христианства имела в европейском мире статус княжества. Претензии болгарских правителей на получение титула царя (басилевса) натолкнулись на острое противодействие Византии. Чтобы достичь своей цели, Болгарии пришлось провести серьезную политическую кампанию, в частности обращаться за поддержкой к германским императорам и барству.
Чрезвычайно сложно происходил процесс утверждения статуса королевства в Польше. Польские князья несколько раз осуществляли коронацию, но она не признавалась легитимной германскими императорами, которые вынуждали польских правителей отказываться от претензий на королевскую корону. Только в начале ХІV ст., после коронации Владислава Локетка, Польша становится королевством.
В то же время существуют достоверные факты, свидетельствующие о том, что киевский князь Владимир в свое время был признан властителем, наделенным монархическим титулом. Привлекают внимание, в частности, достаточно частые обмены посольствами между Римом и Киевом после 988 г. и, в первую очередь, в 1000 г., когда посланец папы Сильвестра ІІ прибыл в столицу Руси с почтением, в которое входили представители и других стран. Это означало, согласно папской традиции, что они выполняют функцию свидетелей коронации, которая до этого имела место в частности в Венгрии. Стоит заметить, что к Владимиру и Ярославу применялся также восточный титул «хакан» или «каган», равнозначный императорскому. Так их номинирует первый украинец на киевском митрополичьем престоле Илларион, что выходит за пределы византийского дискурса. Однако с утверждением христианства использование монархического титула с востока было уже невозможным. Ряд европейских хронистов применяет к Владимиру именно королевскую титулатуру, а не княжескую. Так, немецкий хронист Титмар Мерзебургский, который был современником киевского правителя, титулует того «Королем Руси Владимиром (rex Ruscorum Wlodemirus)», тогда как польского князя Болеслава Храброго — герцогом (dux). Королевскую титулатуру Титмар применяет и к Ярославу Мудрому. Кроме обоих киевских князей титул короля (rex) у него принадлежит также английским и скандинавским монархам, венгерскому Стефану І, тогда как польским, чешским и полабским князьям — только dux (герцог). На тогдашней монете видим Владимира, который сидит на престоле, увенчанный королевской короной. Все это дало основания М. Грушевскому указать, что коронация Владимира «остается пока еще гипотетической, хотя и очень правдоподобной».
После смерти Ярослава королевское достоинство его сына Изяслава было подтверждено папой Григорием VІІ. Через какое-то время был увенчан королевской короной и наследник Изяслава Ярополк. Таким образом понтифики постоянно подтверждали королевское достоинство киевских правителей. В европейской хронике правители Руси (а это или киевские, или галицко-волынские продолжатели этой государственнической традиции) везде титулуются как короли.
Примечательно, что, невзирая на многочисленные конфликты между Польшей и Русью, польские источники применяют к главам последней титул королей. Ну и конечно пристально следила за этим папская курия. Князь Роман, объединивший Галичину, Волынь и Киев и таким образом создавший первое моноэтническое государство на территории современной Украины, в синодике монастыря бернардинов св. Петра в Эрфурте титулуется как Romanus rex Ruthenorum («Роман король Руси»). Для европейцев было очевидным, что Русь — это королевство, потому, если Роман становится обладателем Руси, он также получает и королевскую честь. Данило Романович в письме папы Иннокентия ІV к большому магистру Тевтонского ордена от 22.01.1248 г. титулуется «достойным королем Руси» (rex), тогда как Александр Невский «благородным мужем, князем суздальским» (dux). Невзирая на свой политический вес, могучий князь Владимиро-Суздальский Александр Невский не имел королевской чести.
«НЕ ЧИТАЯ ТРУДОВ ЛИПИНСКОГО, СКОРОПАДСКИЙ ИНСТИНКТИВНО ПРИБЛИЖАЛСЯ К КЛАСОКРАТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ»
— Вячеслав Липинский видел в качестве социальной опоры для реализации монархического проекта в Украине «хлеборобов», что с сегодняшней точки зрения выглядит достаточно парадоксально, ведь крестьяне, казалось бы, вовсе не являются элитарной прослойкой. Какой в настоящее время может быть социальная база монархического проекта в Украине?
— В своем труде «Листи до братів-хліборобів» Липинский выделяет три общественно-политических системы: классократию, охлократию и демократию. Речь идет о форме взаимоотношений элиты, то есть активного меньшинства, с большинством, с остальным социумом.
Классократия предусматривает четко структурированные классы, которые формируют представительские институции и принимают участие в управлении государством. Следовательно, не партии, а классы. В классократической системе общественных отношений есть равновесие между властью государства и свободой граждан и ассоциаций. Гражданство владеет свободой экономической, политической и культурной деятельности, которая регламентируется авторитетной в обществе и стабильной государственной властью. При этом все классы-слои в своих «империалистических» стремлениях ограничены общим для всех законом и готовы к определенным самоограничениям и уступкам. Высшие прослойки всех классов составляют в своей совокупности ведущий слой нации.
В то же время над всем стоит закон, который ограничивает в политических действиях и гетмана-монарха, и все классы, и общественные слои. Церковь и интеллигенция осуществляют духовную и идеологическую деятельность, но не претендуют на власть. Аграрная программа Скоропадского предусматривала решительную ликвидацию земельных латифундий, сосредоточения в руках государства избытков и парцелляцию их между мелкими землевладельцами. При этом на землевладельцев возлагались определенные обязанности относительно эффективного использования ресурсов. Таким образом формировался средний класс — опора государства. Сегодня в Украине таких ограничений, как известно, фактически не существует. Липинский пишет о том, что между крупными и мелкими землевладельцами, невзирая на определенные противоречия, имеется общность интересов, которая заключается в строительстве правового государства. Носителем классократии у Липинского является, в частности, казак, — воин и продуцент одновременно. Неслучайно Скоропадский в 1918 году возобновил казачество как класс. Не читая трудов Липинского, он инстинктивно приближался к классократической модели.
В отличие от дворянского социума, который в 1917—1921 гг. был истреблен, крестьяне-владельцы еще не были ликвидированы и имели все объективные основания реанимировать классократию. Липинский говорит о том, что украинское село — это «консервативная клетка» общества, и ее олицетворял не только крестьянин как носитель духовного творчества, хранитель языка и традиций, но и землевладелец-помещик, который имел незаурядный опыт экономической, военной и политической деятельности. Место украинского помещицкого слоя в общественном процессе в течение ХІХ — начале ХХ ст. убедительно свидетельствует об этом. Есть немало информации о сотрудничестве обоих социумов, которые вместе формировали, по Липинскому, класс хлеборобов. Показательной является деятельность ссудных касс, созданных помещиками и институций, связанных с функционированием земского самоуправления. Взаимоотношения между помещиком и крестьянином в значительной степени имели патриархальный характер. Такими они оставались, пока не вмешались политические спекулянты, пока «демократия» не разрушила эти взаимоотношения между ними вместе с государственнической почвой, которая была перспективой их сотрудничества.
Охлократия («власть толпы») — это диктатура то ли большевистская, то ли самодержавно-монархическая, которая осуществляет свою деспотическую власть над большинством народа. Примером охлократии является Россия и ее организация власти, принципы которой сформировались под воздействием византийско-монгольской традиции.
Демократия в первую очередь предусматривает общее прямое тайное избирательное право. В процессе выборов происходит смешанность классов, которая дает возможность безоглядно манипулировать массами.
Из этих трех систем Липинский, конечно, отдает предпочтение классократии. Он останавливается на гетманстве как форме традиционного института власти в Украине, но не выборного, а наследственного.
Мне кажется, что для реституции традиционного для Украины гетманства сегодня еще есть шанс. Очевидно, стоит обратиться к опыту создания государства 1917—1920 годов и сделать выводы. Тогда мы увидим, что в политических интересах «эксплуататора» и «эксплуатируемого» общего в действительности намного больше, чем противоположностей. Сегодня, как и во времена Липинского, дворянства не существует, но возобновление хлеборобского слоя в новой ипостаси возможно. Он оживет, если освободить общество от засилья олигархии и оказать необходимую поддержку селу со стороны государства. Именно на класс хлебороба-владельца, консерватора, носителя национальных традиций только и может опереться государство. Переменчивая интеллигентская среда для этого не пригодна. На мировоззренческом уровне общество, кажется, готово воспринять идею гетманата. Начинать, очевидно, следует с возобновления его социальной, классовой и экономической почвы, а обеспечить это может хлебороб-владелец. Возможно, такой процесс будет предусматривать миграцию из города в село, неоднократные примеры которой в настоящее время можем уже наблюдать.
— Одна из основополагающих проблем, о которой вспоминал Вячеслав Липинский, это отсутствие в политическом спектре правого консервативного крыла. Кажется, что этот вопрос, как и в целом вопрос присутствия идеологических партий, является актуальным и сегодня.
— Конечно. У нас нет этого крыла до сих пор, и мы не изучали должным образом украинский консерватизм. Прежде всего, речь идет об организованном политическом консерватизме, наиболее значимым представителем которого был Липинский. Именно он и положил начало украинскому гетманскому движению, заложил его организационную и теоретическую почву. Невзирая на конфликт, который имел место между Липинским и Скоропадским, гетманское движение продолжало свое существование. Однако в послевоенное время это течение устарело и прекратило свое существование. Те, кто сегодня временами называют себя украинскими консерваторами, на самом деле такими считаться не могут. Говоря словами Липинского, имеем «смертельную односторонность нации».
Вячеслав Липинский говорит о том, что украинское село — это «консервативная клетка» общества, и ее олицетворял не только крестьянин как носитель духовного творчества, хранитель языка и традиций, но и землевладелец-помещик, который имел незаурядный опыт экономической, военной и политической деятельности. Место украинского помещицкого слоя в общественном процессе в течение ХІХ — начале ХХ в. убедительно свидетельствует об этом. Есть немало информации о сотрудничестве обоих социумов, которые вместе формировали, по Липинскому, класс хлеборобов. Показательной является деятельность ссудных касс, созданных помещиками, и институций, связанных с функционированием земского самоуправления. Взаимоотношения между помещиком и крестьянином в значительной степени имели патриархальный характер. Такими они оставались, пока не вмешались политические спекулянты, пока «демократия» не разрушила эти взаимоотношения между ними вместе с государственнической почвой, которая была перспективой их сотрудничества
«ШЕВЧЕНКО ВЫСТУПАЛ СПИКЕРОМ ОСВОБОЖДЕНИЯ УКРАИНЫ И ОСОЗНАВАЛ НЕОБХОДИМОСТЬ ЕДИНЕНИЯ С ЭТОЙ ЦЕЛЬЮ ПАНА И КРЕСТЬЯНИНА»
— В одной из статей вы также отмечаете, что особенность консервативного мировоззрения заключается в том, что он учитывает конкретно исторические обстоятельства, в противовес универсалистским подходам либерализма и социализма, которые пытаются «подогнать» общество под свои, иногда достаточно абстрактные, идеалы. На мой вгляд, это свойство либеральной политики ярко иллюстрирует недавняя эпопея со свержением памятников деятелям Конфедерации в США, которых пытаются оправдать именно универсалистскими лозунгами.
— Следует понимать, что США как государство возникло на почве сепаратизма, а не социальной революции. И этот сепаратизм, как средство освобождения Украины от российского господства, нашел свою почву в украинском обществе.1
Надежды Шевченко на Вашингтона с «новим і праведним законом» является неслучайной поэтической фразой. Откуда она у Тараса Шевченко? Почему он обращается к Вашингтону в то время, когда вся Европа апеллирует в революционную Францию? Очевидно, мы недооцениваем взаимных влияний Шевченко и украинской аристократической среды. После освобождения из крепостничества, а в дальнейшем и ссылки, путешествуя по Украине, поэт посещает в первую очередь барские усадьбы. Встречается с потомками казацко-старшинской прослойки, в среде которой жили идеи Вашингтона. В конце XVIII века с ростом оппозиционности среди украинской аристократии ее спикер Василий Капнист отправился в Европу, в Пруссию — искать там поддержки для освобождения Украины. При этом он видел ее не в революционном процессе, не в «бессмысленном и безжалостном» бунте, а в сепаратистском движении, которое привело бы к созданию украинской государственности, причем без радикальных социальных трансформаций.
Лозунги Французской революции — свобода, равенство, братство, которые экспортировались в европейские страны, были неприемлемыми для многих потомков казацко-старшинской прослойки, которые боялись радикальных изменений во взаимоотношениях между помещиком и крестьянином, но при этом хотели отсепарироваться от имперского центра и реанимировать традиционное Гетманство. Такое мировоззрение влияло и на Шевченко, который выступал спикером освобождения Украины и осознавал необходимость единения с этой целью обоих классов.
«Обніміте ж, брати мої,
Найменшого брата —(...)
Молю вас, благаю!»
Шевченко пишет это, обращаясь к потомкам казацко-старшинского сословия, призывает их найти общий язык с крестьянином. Объединительным фактором он считал сепаратизм, отделение Украины от России и создание собственного государства. Шевченко фактически оказался первым украинским самостийником, ни Костомарову, ни Кулишу такая решительная позиция не была свойственна. Гений Шевченко заключался прежде всего в том, что он видел Украину независимой, при этом он выразительно засвидетельствовал себя как сторонника традиционной формы ее государственности в виде Гетманства:
«Оживуть гетьмани в золотім
жупані;
Прокинеться доля; козак
заспіва:
«Ні жида, ні ляха», а в степах
Украйни —
О боже мій милий — блисне
булава!»
(Т. Шевченко, «Гайдамаки»)
Шевченко видел Украину свободной. «Булава блисне» тогда, когда Украина отсоединится от России, как Штаты отделились от Британии. В то же время поэт осознавал необходимость поиска компромисса с украинской барской прослойкой, хотя нередко остро корил его за сервилистическую позицию: «Раби з кокардою на лобі!», «Раби, подножки, грязь Москви, Варшавське сміття (...)» Невзирая ни на что, Шевченко понимал, что речь идет об образованном слое, который имеет давнюю традицию создания государства. Он осознавал, что уничтожение этого класса может стать серьезным препятствием на пути построения независимого государства.
1 От редакции: Понятно, что украинский «сепаратизм», о котором идет речь в тексте, присущ ХІХ в. И его следует четко отделять от тех манипуляций вокруг этого понятия в современном информационном поле, к которым прибегает агрессор, чтобы оправдать свои действия.
