Отечественные фильмы, на радость нам всем (или почти всем) с недавних пор регулярно появляются в украинском прокате. И все бы хорошо, если бы не оскорбительно малые, вплоть до ничтожного, цифры посещений тех кинолент. Радуются по большей части интеллектуалы — наконец, имеем свое кино, наконец, есть о чем и о ком думать и писать. Однако об этом далеко не всегда и везде догадываются зрительские массы.
КОНТРАБАС И ДЗИДЗЕ
В сентябре-октябре, наконец, обозначился прорыв. Ну да, в прокате появилась картина, которая побила все новейшие рекорды кинотеатрального проката. Идет речь о кинокомедии «Дзидзе Контрабас» Олега Борщевского (в оригинале пишется Dzidzio). Легкая, игривая, изобретательная, с хорошо знакомым молодежной аудитории артистом Михаилом Фомой, чье псевдо и есть Дзидзе (то есть Дед, на бойковском диалекте). Потому и не удивительно, что кинолента стала первой за последние годы, которая не только «вышла на нуль», вернув потраченные средства, но и имела хотя бы небольшой, но плюс.
Хотя рекорд этот пока еще не поражает — триста тысяч проданных билетов. В далекие, советские, времена такое количество означало страшный провал. Но это было давно, в других условиях, когда кинотеатр был местом не единственного ли качественного развлечения. Посмотрим, скажем, на сегодняшнюю Южную Корею, чьи лучшие фильмы собирают у себя дома до десяти миллионов (!) зрителей (при соизмеримой цифре населения). У меня есть версия относительно одной из причин такого феномена — самые успешные корейские ленты апеллируют к мечтаниям публики, к коллективным фантазиям. Материал, с которым наши режиссеры фактически не работают. А вот Борщевский и Фома попробовали.
Конечно, для комедии эксцентрического замеса много весит наличие маски. Она здесь есть, уже испытанная и признанная публикой. Вспомним, что в этом благословенном жанре наличие постоянной (именно так) маски и является главным условием успеха. Классические примеры — фильмы Чарли Чаплина или наших Юрия Тимошенко и Ефима Березина (Тарапунька и Штепсель). Дзидзе из этого ряда, хотя в классики его записывать еще рановато. Этот персонаж выстроен таким способом: есть абсолютный верх, верхняя сфера (это, конечно, сам Бог), с которой Дзидзе стремится поддерживать контакт в поисках такой необходимой для него поддержки (так как занимается такими неуверенными и рискованными делами). Есть мама, которая уже 15 лет живет и работает в Италии и с которой повседневная связь — через скайп, и это тоже ценностная вертикаль, поскольку мама контролирует, поскольку ей так хочется понравиться. Есть еще немало всевозможных горизонтальных связей и отношений, которые подчинены одной взлелеянной в мечтах цели — стать артистом, да еще и великим.
Названные смысловые составляющие фильма казались мне очевидными, пока в одной из рецензий я не прочитал, что фильм Борщевского принадлежит к жанру «туалетной комедии», со всеми последствиями такой констатации: мол, бездарное потакание массовым вкусам, «попкорновщина» и тому подобное. Это же на каком основании? Фильмы того жанра работают исключительно в зоне телесного низа, чего здесь явно нет. Зато есть попытки (комедийные, конечно) главного персонажа апеллировать к Богу, ведь запустил себя на орбиту реализации личных мечтаний. Вспомним, кто смотрел фильм, — он начинается с короткого монолога Дзидзе: «У меня есть большая мечта, ради нее я пойду на все. На все!» Он мечтает стать большим артистом, мечтает, чтобы им, наконец, начала гордиться мама, которая так давно покинула его, поехав на чужбину, на заработки (кстати, этот мотив совсем не вымышлен, мать артиста действительно уже 15 лет в Португалии).
Параллельно с фильмом Борщевского в украинском прокате демонстрировалась лента «Изи» Андреа Маньяни совместного итальянско-украинского производства. О том, как неудачник-итальянец везет в Украину гроб с телом украинца, который погиб на заработках в Италии. И как будто и актер хороший, Никола Ночелла, довольно смешной и эксцентричный, и материал выигрышный (приключения чужестранца априори выглядят смешными), а картина с треском провалилась в прокате. Почему?
Потому что Украина в фильме Маньяни выглядит пустыней, где только изредка появляются какие-то люди, чей образ слабо артикулирован и никак не вписан в пространство. Очевидно, это представление многих европейцев об Украине, диковатой и необъезженной, населенной аборигенами, чье мировоззрение не отрефлектировано и не «откадрировано». И никаких здесь мечтаний, люди живут себе исключительно бытовыми, погруженными в постные реалии интересами.
«ЛИЧНОСТЬ ПОГИБАЕТ НЕ ОТ МЕЧА...»
Секрет успеха, хотя бы и относительного, «Дзидзе Контрабаса» не в потакании плохим вкусам, а в той материи, с которой работают авторы. Перед нами украинская жизнь, из которой вырвали мечту. Она была раньше, и мечта, как ее ни называй — хотя бы и Утопией. В наше время, в нашем таком благословенно-хваленом либерально- прагматичном жизнеустройстве (декоммунизированном к тому же) ничего этого нет — ситуация, которую все чаще анализируют в философских и социологических трудах.
И Бога так же нет в том же жизнеустройстве, невзирая на возведение церквей и битье поклонов исключительно ритуального содержания. И Матери или Отца нет как авторитетной инстанции. И коллектива, который бы мог тебя поддержать, а то и спасти при экстремальных обстоятельствах. Есть только ты сам: на себя надейся, себя и тяни из жизненного болота — за волосы, скажем, как барон Мюнхгаузен).
И все это удивительным образом появляется в фильме Борщевского. Маска не побеждает сказку, напротив — помогает ей реализоваться. Дзидзе попадает в затруднительную ситуацию (нужно отдать достаточно большую сумму как компенсацию за ДТП), и следовательно, придется задействовать все имеющиеся ресурсы — от самого Бога (он и подсказывает выходы, то здесь, то там), от мамочкиного авторитета до сплочения небольшого коллектива (как и бывает, обычно, в сказках). Ну так, это же комедия (хотя, повторяю, совсем не «туалетная») и ситуации транскрибируются в игриво-игровой стилистике. И как же не посмеяться над собой, над общества, которое освободилось от базовых ценностей? Само апеллирование к тем ценностям и объясняет успех картины, невзирая на все ее недостатки и нехватки.
А глумления относительно массового общества стали уже общим местом. Может, наиболее афористично по этому поводу высказался Иосиф Бродский: «Идея экзистенциональной исключительности человека заменена идеей анонимности. Личность погибает не столько от меча, сколько от пениса» (то есть, рост населения. — С.Т.). Однако же в настоящее время и пенис, извините, не тот (население Украины, как известно, непрестанно сокращается), и идея анонимности переживает кризис — поскольку хочется вынырнуть на поверхность, лицо свое показать. Дзидзе Михаила Фомы это и делает, идентифицируя себя в современном времяпространстве. Доказывая, что мечты сбываются — при условии возвращения к базовым, фундаментальным мирочувственным ценностям.
P.S.
Так, может, был прав Бертольд Брехт, утверждая, что «безвкусица масс укоренятся глубже в действительности, чем вкус интеллектуалов»? Будем надеяться, что украинское кино, наконец, возьмется за реальность, которая имеет не только физическую, но и метафизическую составляющую. Те самые коллективные и индивидуальные мечтания, к примеру.
