26 сентября не стало Екатерины Дубовик. Есть люди, которые своей жизнью показывают настоящий пример честности, духовной красоты, истинного патриотизма и любви к земле, где родились. Одной из таких личностей и была жительница небольшого волынского села Ощев Гороховского района, Екатерина Дубовик. Она вовсе не жалела, что когда-то не побоялась открыто бороться за волю родной страны. Хотя и дорого заплатила за это...
«ТО БЫЛА БЕДА...»
Два года тому назад, собирая материалы по истории родного села, от заслуженного учителя Украины и известного на Волыни краеведа Анны Бабий я узнал, что в конце одной из самых отдаленных улочек Ощева живет бывшая заключенная сталинских лагерей Екатерина Дубовик.
В тот день Екатерина Николаевна встретила меня в своем большом и уютном жилище заинтересованным взглядом. Но когда услышала, что разговор будет касаться ее заключения, не смогла сдержать слез. «Сину, то ж була біда!» — с горечью вспоминала женщина все события своей нелегкой жизни.
Родилась Екатерина Грим в 1932 году в селе Невильск Самборского района Львовской области. Ее учебу в школе прервала война. Уже позже, в 1944-м, устроилась на работу в детский сад. Именно тогда кто-то из местных «ястребков» (агентов милиции) (другое название — «стрибки») заметил, что девушка тайно помогает воинам УПА. Последствия не заставили себя ждать: в этом же году еще совсем молодую Екатерину вызывали в прокуратуру Самбора, где жестоко допрашивали:
«Два года в подвалах держали. Не могли доказательств найти. Готовились к суду», — с горечью вспоминает женщина.
Суд состоялся в 1946-ом во Львове. Екатерине Грим объявили приговор: 25 лет каторжных работ и 5 лет лишения прав. Через неделю ее и других каторжан отправили по этапу в город Тайшет Иркутской области.
«НЕЛЕГКО БЫЛО НА КУСОК ХЛЕБА ЗАРАБОТАТЬ»
«Вышли под конвоем из поезда и ждали, когда нас разделят, — вспоминает женщина. — Вокруг барак, поле и лес. Видим: мужчин забирают и дальше везут, а нас, девушек, оставляют. Тогда нас всех загнали в тот барак и заставили убирать».
А как было трудно спать, когда в маленьком помещении ютилось 75 каторжанок. И руки, и ноги не раз болели. Работали заключенные на лесоповале. Было непосильно тяжело, многие думали, что не выдержат такого напряжения.
«Подруга у меня была, звали Мария Довбуш. Никак она не могла привыкнуть к лагерным условиям, — рассказывала Екатерина Дубовик. — Там ее и не стало...».
Нелегко было на кусок хлеба заработать. Норма тогда составляла всего 250 граммов на человека. Нередко оставались каторжане голодными.
После четырех лет работы на лесоповале Екатерине Грим повезло перейти на работу в животноводческой отрасли. Начала ухаживать за быками и конями.
Бывало, что в колонии возникали конфликты. Раз молодую девушку так побили «зэки» (при посредничестве охраны), что ни одного зуба не осталось. А еще в лагерях свирепствовали тяжелые болезни. Вспоминала женщина, как пораженные цингой зубы у других каторжников просто выпадали на ее глазах и не было от этого спасения.
ПОСЛЕ ПОМИЛОВАНИЯ НАЗЫВАЛИ «БАНДЕРИВКОЙ»
После смерти Сталина 5 марта 1953 года из колонии начали освобождать узников. Екатерине Грим тоже одна женщина — «хорошая грамотная еврейка» — написала ходатайство о помиловании. Вскоре после этого каторжанку вызывали на допрос. После нескольких вопросов Екатерине сообщили, что она свободна и может ехать домой. Но отметили, чтобы на свободе держала язык за зубами.
«Хотя воля была для меня счастьем, я продолжала боялась, — продолжает женщина. — Страшно было, что расстреляют или повернут назад в барак. Шла домой пешком, потому что даже остановить машину боялась».
По возвращении в Украину в 1954-го Екатерина Грим вышла замуж за такого же «зэка» Алексея Дубовика из Волыни. После регистрации брака переехали на родину мужа — в село Ощев на Гороховщину. Со временем забылись все неприятности, но местное население часто напоминало ей о «бандеровском» прошлом. И насмехались, и сплетничали всячески.
Но женщина на это не слишком болезненно реагировала, а вместе с мужем тяжело работала, зарабатывала на хлеб. Невзирая на тяжелые испытания судьбы Екатерина Дубовик дожила, как говорят на Волыни, до глубокой старости и дождалась даже правнуков. С высоты пережитого, она никого и ничего не боялась и говорила, что, по-видимому, недаром была в заключении за тысячи километров от дома, если теперь Украина действительно свободна. Одного лишь не могла понять: чем она и десятки тысяч других патриотов заслужили такую судьбу?
