Американский писатель Стивен Сейлор, автор многочисленных исторических произведений о Древнем Риме, как-то подметил любопытную закономерность. Если речь идёт о Римской республике, перед нами поистине шекспировская драма — борьба умов, страстей и честолюбий. В ту же копилку идут и социальные столкновения — сперва между патрициями и плебеями, а затем между нобилитетом, всадниками и беднотой.
При переходе от республики к империи всё это теряет смысл. Значение имеет только личность самого императора, его характер и наклонности. Важно лишь то, мягок этот император, как Август, жесток и подозрителен, как Тиберий, или безумен, как Калигула. Обо всём остальном можно забыть.
Говоря об украино-российских отношениях, следует всегда держать в уме это различие. Украина — далёкая от совершенства, но всё же демократия. Здесь в политике действует множество факторов, и все их нужно учитывать. Президент Украины подобен капитану парусного судна: он может использовать в своих целях ветер, но не командует им. Ветер дует сам по себе.
Не то в России. По отношению к тамошнему режиму не случайно постоянно употребляют римский термин «принципат» — то есть абсолютная монархия, сохраняющая внешние признаки республики. Вся политическая система РФ, по сути, состоит из одного Владимира Путина, а все остальные имеют значение лишь постольку, поскольку допущены к его уху. Украинский президент в своей стране делает то, что может, российский — то, что хочет.
Поэтому любые отношения с Россией — это отношения с Путиным, и только с ним, остальных можно не брать в расчёт. Зато необходимо учитывать особенности личности самого Путина.
Он — классический гопник, воспитанный питерской подворотней. И, как у всякого гопника, у него в сознании отсутствует понятие компромисса. Для него существует лишь два возможных варианта: «я нагнул» или «меня нагнули». Второй вариант для него по понятным причинам недопустим, и, следовательно, остаётся стремиться нагнуть всех подряд.
Цивилизованные европейцы (а сюда я, уж не сочтите за лесть, с некоторой оговоркой включаю и украинцев), могут сколько угодно стремиться к компромиссу, искать «политические пути решения проблемы» и предлагать «сойтись где-нибудь посередине». Но для Путина это всего лишь проявления слабости, а значит, свидетельство того, что никакой компромисс не нужен. Надо просто давить дальше, и, как бы много тебе ни отдали, требовать ещё больше.
Для примера можно вспомнить Гитлера — извините, пожалуйста, что я один раз пренебрегу законом Годвина. Ведь и Гитлер вёл себя точно так же. Ввёл он войска в демилитаризованную Рейнскую область — просвещённая Европа стерпела и утёрлась. Утёрлась она и после аншлюса Австрии. И после захвата Чехословакии. Гитлер был свято уверен, что она так же, не поперхнувшись, проглотит и нападение на Польшу — и был просто шокирован, когда в результате Великобритания и Франция объявили ему войну. И Гитлер, и Путин, и прочие — уверены, что посредством хуцпы можно отодвигать границу дозволенного до бесконечности. И бывают очень удивлены, когда жизнь показывает ошибочность этой теории. Рано или поздно это неизбежно происходит — но чем позже наступит отрезвление, тем дороже придётся за него платить.
Сейчас во внешней политике Украины имеет место поистине чудовищный парадокс. Офис президента Зеленского демонстрирует готовность к компромиссу — и тем самым исключает его возможность на практике. Путину не нужен компромисс с тем, кто готов к компромиссу. Гопник признаёт лишь один аргумент — хороший удар по сопатке. Собственно, добровольческие отряды в 2014 году именно такой удар и нанесли, но, как оказалось, недостаточно сильный.
Безусловно, сторонников Зеленского и его политики понять нетрудно. За пять с лишним лет общество смертельно устало от войны, от напряжения, от потерь — в Украине, в отличие от России, человеческая жизнь кое-чего стоит. Стремление к миру здесь естественно, как естественно и то, что украинцы голосуют за политиков, обещающих мир. Вот только выражение si vis pacem, para bellum придумано не сегодня и не вчера. Чем больше ты хочешь мира, тем лучше должен готовиться к войне. Особенно когда имеешь дело с таким как Путин.
Безусловно, мир с Россией не только возможен, но и необходим. Однако допустим он лишь в одном виде: Москва просит мира, Киев назначает цену за него. Любой другой формат будет воспринят Россией (иначе говоря, Владимиром Путиным — см. начало статьи) как готовность к капитуляции. Это даже не столько вина Путина, сколько его беда. По-другому он просто не может — как трамвай способен ехать исключительно по рельсам.
Не стоит говорить, что подобный вариант исключён в принципе. Чечня куда меньше и слабее Украины, однако сумела навязать Кремлю мир на своих условиях.
И переговоры с Путиным тоже возможны. Вот только, приступая к разговору с ним, необходимо понимать, что он собой представляет. Чтобы победить Путина, нужно уметь мыслить, как Путин.
