Для овладения обществом коммунистическая власть прибегала к массовому террору, в котором счет жертв шел на миллионы. Об этом сегодня хорошо известно широкой общественности. Но существовала и другая разновидность советского террора — террор индивидуальный, можно сказать, точечный, направленный против отдельных украинских политиков, деятелей искусства, общественных деятелей. Тот террор, который на словах большевики сурово осуждали, а на практике сделали одним из краеугольных камней своей политики.
«По отношению к бывшему члену Генерального Секретариата, Главе Директории и главному атаману, члену франкмасонской ложи Украины, члену мировой франкмасонской ложи, члену Украинской социал-демократической партии Симону Васильевичу Петлюре — применить высшую меру наказания, но поскольку он не арестован, объявить Симона Васильевича Петлюру вне закона». Это слова из обвинительного вывода на судебном процессе против членов правительства УНР и лидеров украинских социалистов-революционеров и социал-демократов. Суд состоялся в 1921 году — сразу после окончательной оккупации Надднепрянщины Красной армией.
Кстати, высказывания наподобие «франкмасонская ложа Украины» и «мировая франкмасонская ложа» являются еще одним свидетельством того, что большевистские следователи и судьи сами не знали, в чем они обвиняли подсудимых. Потому что в действительности ни первой, ни второй лож никогда не существовало.
Но выполнение приговора относительно Симона Петлюры большевикам пришлось отложить на целых 5 лет. Он был застрелен в 14 часов 12 минут 25 мая 1926 года на углу улицы Расина и бульвара Сен-Мишель в Латинском квартале Парижа. Убийцей стал бывший участник спецгруппы ГПУ Самуил Шварцбард, который проживал в Париже как агент специального назначения «на консервировании» и выдавал себя за «анархиста» и «родственника жертв погромов».
А вспомним художника Александра Мурашко, убитого на киевской улице в июне 1919 года, или работника-агрария Левко Симиренко, застреленного чекистами в Рождественскую ночь 1920 года, или композитора Николая Леонтовича, застреленного в родительском доме в январе 1921 года. Чем же были настолько опасны для советской власти известные украинские художники, ученые и композиторы? Вот как это объясняет киевский историк Сергей Билокинь: «В те времена власти советской, большевикам надо было решительное влияние — переломить сознание всего населения, запугать население. И они это сделали путем индивидуального террора и деятельности «чрезвычайки». Для того чтобы провести террор массовый, нужны определенные мероприятия. Прежде всего, нужно государству организовать такую информационную управленческую базу, иметь на каждого гражданина — прежде всего городское население, в первую очередь, мужское население, — дело: были ли вы в белых армиях, социальное происхождение и так далее. После того уже принималось политическое решение о пропуске определенной социальной группы через эту мясорубку — через террор, через аресты. А когда еще этого не было, когда они только получили в свои руки власть, они могли только импульсивными какими-то, порывистыми, но резонансными мероприятиями достичь на том этапе каких-то результатов. Как говорил один следователь в деле СВУ, нам нужно поставить всех на колени. Так вот, именно это сделали с людьми в 21-ом году, когда на первый план выступил террор индивидуальный. Этими резонансными убийствами — неизвестно же, кто будет следующим. А почему именно Леонтович, а почему не Стеценко? А мог быть и Стеценко, то есть убили бы и Стеценко — для того, чтобы достичь этого результата. Индивидуальный террор был обусловлен готовностью силовых структур, спецслужб, «чрезвычайки» к выполнению тех заданий, которые ставили перед ними «партия и правительство».
В одном из исследований механизма коммунистического индивидуального террора Сергей Билокинь сделал такое предположение: чекисты убивали тех, с кем не могли договориться. Конечно, большевики, наверное, не смогли бы договориться, например, с бывшим командиром корпуса Сечевых Стрельцов, руководителем Украинской Военной Организации и лидером Организации Украинских Националистов Евгением Коновальцем. Следовательно, он тоже был заочно приговорен советским судом к смерти и так же объявлен вне закона, а приговор — тоже через несколько лет, — исполнил агент НКВД Павел Судоплатов, по происхождению украинец родом из Мелитополя.
Понятное дело, в своих воспоминаниях Судоплатов не признает себя террористом, зато называет себя профессиональным революционером, который выполнял приказы политического руководства СССР. Действительно, убийство Коновальца было подготовлено очень профессионально, для этого в Москве была изготовлена «адская машинка», замаскированная под коробку шоколадных конфет, которые Коновалец очень любил. Взрывное устройство срабатывало через небольшое время, если коробку положить горизонтально. Вот как описывает сам Судоплатов обстоятельства того террористического акта: «23 мая 1938 года после дождя, который прошел, погода была теплой и солнечной. Время — без десяти двенадцать. Прогуливаясь по переулку у ресторана «Атланта», я увидел Коновальца, который сидел за столиком у окна и ждал моего прихода. Я вошел в ресторан, подсел к нему, и после непродолжительного разговора мы договорились опять встретиться в центре Роттердама в 17:00. Я вручил ему подарок — коробку шоколадных конфет — и сказал, что сейчас мне нужно возвращаться на судно. Уходя, я положил коробку на столик рядом с ним».
Руководство «пролетарской гильотины», как называли НКВД партийные идеологи, достойно оценило профессиональные способности Судоплатова. Он тогда получил награду, а впоследствии сделал успешную карьеру и на протяжении многих лет возглавлял диверсионную службу НКВД-МГБ, которая специализировалась на подготовке и осуществлении террористических актов. Судоплатов руководил убийством Льва Троцкого и других политиков, но специализировался он на индивидуальном терроре против украинцев.
Впрочем, приказ об уничтожении Троцкого Сталин отдал лишь тогда, когда «красный Лев» во второй половине 1930-х годов выступил за провозглашение независимости рабоче-крестьянской Украины и выход ее из состава Советского Союза. Сталин тогда как раз готовил новую мировую войну по своему сценарию и боялся, что Троцкий воспользуется ею, чтобы свергнуть «вождя народов». Понятное дело, чекисты направляли индивидуальный террор не только против украинских националистов и троцкистов. Так, 18 сентября 1946 года чекисты убили в Саратове бывшего наркома образования, бывшего члена ЦК компартии Украины, а впоследствии узника Соловков и «спецпоселенца» в Красноярске Александра Шумского. В свое время он возглавлял т.н. «националистический уклон» в компартии Украины, который по его фамилии получил название «шумскизм». По пути из сибирской ссылки в Украину тяжело больной Шумский оказался в больнице в Саратове. Его убийством лично руководил тогдашний министр государственной безопасности Советского Союза, генерал-полковник Виктор Абакумов. Опять вспоминает Судоплатов: «Абакумов сказал, что направит в Саратов спецгруппу, чтобы ликвидировать Шумского, а в мою задачу входит устроить все так, чтобы его сторонники не догадались, что его ликвидировали. Майрановский, на то время начальник токсикологической лаборатории МГБ, был срочно вызван в Саратов, где в больнице лежал Шумский. Яд из его лаборатории сделал свое дело: официально считалось, что Шумский умер от сердечной недостаточности».
Результаты лабораторных исследований полковника Майрановского чекисты немедленно внедряли в практику. Так, 1 ноября 1947 года по инициативе Никиты Хрущева в Ужгороде был убит Мукачевский греко-католический епископ Теодор Ромжа, который отказался присоединиться к Русской православной церкви. Подготовкой террористической акции руководил тот же министр Абакумов, а ее осуществлением — Судоплатов и министр внутренних дел советской Украины генерал Савченко. Вспоминает Павел Судоплатов: «Нападение на Ромжу было подготовлено плохо: в результате автомобильной аварии, организованной Савченко и его людьми, Ромжа был только ранен и доставлен в одну из больниц Ужгорода. Я выехал в Ужгород со своей группой. В это время мне позвонил Абакумов и сказал, что через неделю в Ужгород приезжают Савченко и Майрановский с приказом ликвидировать Ромжу. В Киеве на вокзале их принял Хрущев, дал четкие указания и пожелал успеха. Майрановский передал ампулу с ядом кураре агенту местных органов безопасности — это была медсестра в больнице, где лежал Ромжа. Она и сделала смертельный укол». Кураре действует молниеносно — он вызывает паралич нервов, которые передают мышцам импульсы движения. Жертва погибает чаще всего от паралича дыхательных мышц, то есть от удушья, а сам яд на протяжении суток бесследно разлагается в организме человека.
Дальше было убийство в Мюнхене 12 октября 1957 года профессора Льва Ребета — одного из ведущих теоретиков и идеологов украинского национализма. Теракт осуществил агент советской госбезопасности Богдан Сташинский, а орудием убийства было изготовленное в московской токсикологической лаборатории устройство, которое выстреливало струю синильной кислоты. Как известно, пары синильной кислоты при вдыхании попадают в кровь жертвы и приводят к закупорке сосудов головного мозга. Смерть наступает за несколько минут, а еще через некоторое время в организме жертвы не остается никаких следов яда. В таких случаях медики причиной смерти чаще всего считают сердечную недостаточность. С Ребетом так и произошло.
Через 2 года и 3 дня Сташинский тоже в Мюнхене убил одного из лидеров Организации Украинских Националистов (революционной) Степана Бандеру. Для этого террористического акта специалисты спецлаборатории МГБ изготовили усовершенствованный, двухствольный револьвер, который так же стрелял струей синильной кислоты. Богдан Сташинский, который остался в ФРГ и разоблачил деятельность КГБ, позже вспоминал: «Мы встретились у дверей. Бандера держал в правой руке сумку или какой-то тюк с красными помидорами. Я сделал вид, что завязываю шнурки на ботинке. Бандера ничего не заметил, не подозревал. Я спустился вниз, прошел мимо него и спросил: «Что-то не функционирует?» Бандера удивленно повернулся ко мне и сказал: «Уже в порядке». В эту минуту я направил ему револьвер прямо в лицо и нажал спуск обеих струек. Немедленно повернулся, закрыл за собой двери и пошел прочь». Но в этот раз не удалось скрыть следы: на одежде Бандеры остались микрочастицы стекла ампулы, в которой был яд.
Известно, что в коммунистическом терроре погибло и немало его организаторов — руководителей компартии — и много исполнителей их приказов: Ягода, Ежов, Берия, Абакумов и другие. Сам Судоплатов не был казнен вместе с Ежовым лишь благодаря счастливому для него случаю. Когда же Хрущев решил все-таки избавиться от Судоплатова — слишком много тот знал об организации индивидуального террора, — времена уже наступили, так сказать, «вегетарианские», и Судоплатов отделался пятнадцатью годами заключения.
Но зададим вопрос: достиг ли Кремль поставленной цели путем сочетания массового и индивидуального террора? Сегодня уже очевидно, что московские вожди безосновательно надеялись путем физического уничтожения отдельных украинских политических и общественных деятелей приостановить формирование целой украинской нации. Так как в ХХ веке подтвердилось, что национальное движение не сводится к деятельности отдельных «буржуазных националистов» или «сепаратистов». В конце концов, именно об этом за 9 дней до своей гибели писал Симон Петлюра: «»Петлюру», коли ходить не про особу, не так легко знищити, як думають росіяни, і спинити природній розвиток національної свідомості ледве чи пощастить росіянам».
