В 1970 году советский народ и все прогрессивное человечество отмечали 100-летний юбилей вождя и учителя трудящихся Владимира Ильича Ленина. Человек, от которого пошел по планете Земля известный всем вирус, который короновал пролетариев, но принес много зла другим слоям населения. И в том же 1970-м в Одессе произошла другая эпидемия — холеры. О которой похвально отозвался классик Михаил Жванецкий, чье выражение я выставил в титул статьи...
«И АНАЛИЗЫ — КАК ОНИ ПРИБЛИЖАЮТ НАС ДРУГ К ДРУГУ!»
Жванецкий обессмертил тот «карантин имени Ильича» в своем рассказе «Холера в Одессе». Хвалил, хвалил холеру — ведь как прочистила жизнь, как облагородила! «В городе стало так чисто, что можно было лежать на асфальте [...] И стаканы в забегаловках вымыты, и трубы все поремонтированы, и туалетик в порядке, и личики у всех чистые, и моем ручки до еды и после еды, и кипятком, и чистим, и пьем тетрациклин, и взаимно вежливы. Вся холера стоит той вежливости, которая появилась тогда в Одессе. А анализы, как они приближают нас друг к другу...».
И правда! И власть действовала решительно. В августе в Одессе на обсервации находилось 43 700 человек, в Керчи — 5 400. КГБ отслеживал настроения в обществе — чтобы антисоветские «элементы» не прогрызли дыры в суперпрочной ткани коммунистической веры. В частности, в Одессе выявлена хулиганская листовка, подписанная именем другого Ильича — Брежнева. Якобы генсек и просто душевный человек призвал горожан не поддаваться панике: «Товарищи, будьте мужественными и свободолюбивыми, а не собирайтесь быстро умирать. Вы лучше немного помучтесь, как мучились когда ваши предки»...
Думаете, не нашли автора фейкового, как сказали бы сейчас, текста? Обнаружили! 16-летний школьник Юрий Руднев. Чекисты провели с юношей и его родителями профилактическую беседу... Гуманно, не так ли? Холера и впрямь чудеса творила — при других обстоятельствах этот Юрий загремел бы куда подальше, несмотря на свой не слишком серьезный возраст.
Отмечались и другие придибенции. Скажем, токарь Полищук из Белой Церкви был замечен в том, что критиковал руководство СССР — за попустительство иностранцам, которые, ироды, эту холеру и организовали. А в Тернополе, на привокзальной площади, задержали 50-летнего мужчину, который, будучи в нетрезвом состоянии, кричал, что холеру в Одессу завезли солдаты. Здесь уже профилактической беседы было мало — возбудили уголовное дело (об этих и других фактах можно прочитать в материале).
Конечно, и анекдоты пошли. Такой, скажем. Спрашивают у одесситов: какое вино лучше противодействует холере — белое или красное? Ответ такой: красное, потому что красные непобедимы.
ОДЕССКИЕ ПРОВОДЫ: ВРЕМЯ ОЧИСТКИ
А ведь действительно так выглядело — в год юбилея вождя и холеры. Советский Союз стоял навеки, мы все вышли из ленинской шинельки и без ее светлого вдохновляющего образа жизни своей не мыслили. Вроде так. Только дырочки в той шинели уже понемногу прокручивались.
Вот, скажем, во время той же холеры — разрешили снимать фильм «Долгие проводы» Киры Муратовой. До того мурыжили и не позволяли: что-то оно не то, эта история женщины, которая ведет себя как-то не по-советски — вместо того чтобы делом заняться и неустанно двигаться в светлое будущее, все к себе прислушивается, будто там, внутри человеческого организма, может быть что-то интересное. Не то кино, что надо, совсем не то.
Вдруг холера, оторванность от центров принятия решений, дыра в плане киностудийном... И фильм запускают. Хорошего из этого ничего не вышло, охранники системы картину, наконец, заблокировали, оформив это соответствующим постановлением ЦК, а режиссеру Муратовой определили обсервацию, с элементами самоизоляции. Потому что то, что делалось в время карантина и очистки от холерных эмбрионов (а с ними вместе и эмбрионов идеологических), априори не вписывалось в привычную картину мира.
Ну и что? Кира Муратова пережила эту изоляцию и еще крепче стала. От холеры советско-коммунистической у нее стабильный иммунитет выработался, вот оно что.
А в прошлом году увидел свет фильм «Одесса» одного из самых талантливых российских режиссеров Валерия Тодоровского. Об Одессе холерного лета 1970 г. К родителям (Ирина Розанова и Леонид Ярмольник) приезжают дочери с мужьями, и все здесь вынужденно задерживаются. Выясняя различные интересные вопросы, в частности о том, может ли еврей стать русским, или является ли Израиль сионистским государством и т.д. Карантин это же некое Интермеццо, когда можно остановиться и подумать: о себе и о других.
Для Тодоровского это в значительной степени автобиографическая лента, поскольку его детство (он сын знаменитого режиссера и оператора Петра Тодоровского, который долгое время работал в Одессе) связано с Южной Пальмирой. Правда, со съемками в Одессе не сложилось, по причинам слишком известным. Однако мифологию карантина воссоздать в целом удалось. Сущность этих мифообразов в счастливом выпадении из потока жизни, который был слишком насыщенным идеологией и политиканством, иногда довольно искренним (персонаж Ярмольника восклицает: «Я не еврей... Я русский, я советский, наконец...»). А здесь неожиданная, пусть с холерными оттенками, пауза, с возможностью окунуться в самого себя, — и что-то узнать в самом себе.
А заодно — и в своем коллективном подсознательном. Его же можно вывести в пространство чего-то хорошо осознанного. К примеру так, как сделал это тот же Жванецкий: «Мы — одесситы! Один коллектив, одна компания! Мы живем в одном доме, и лозунг наших врачей — «чистые руки» — пусть будет перед глазами в прямом и переносном смысле. Чистые руки, чистая совесть, чистые глаза перед людьми...»
Словом, карантин — это время очищения.
КОГДА ПРИШЛА БЕДА
Очистка, как главный итог карантинного существования, это только оптимистическая его составляющая. Есть и драматическая и даже трагическая, связанная с человеческими смертями.
Сто лет, с небольшим лишком, прошло росле крупнейшей за всю историю человечества пандемии гриппа. В 1918—1919 годах от испанки (испанка — потому что впервые о ней заговорили в Испании, где не было военной цензуры) умерло, по разным подсчетам, до 100 млн человек. Заражено и переболело около 550 млн, треть тогдашнего населения планеты.
Мало было войны и ее жертв... Хотя вполне возможно, что эти явления взаимосвязаны. Пандемия и миллионные жертвы еще больше усилили общий пессимизм.
Стоит напомнить себе об этом сейчас — ситуация очень серьезная. Некоторые уже это так и трактуют: имеем ситуацию Третьей мировой войны — против человечества невидимый враг, возможно, что кем-то и направленный на этот фронт.
Кино всегда интересовалось жизнью врачей и больных — борьба с болезнями наполнена драматизмом, и поэтому благодарный материал. И сейчас в моде телесериалы, посвященные врачам и больницам. Только не ищите среди героев инфекционистов, или я что-то пропустил.
Последний раз инфекционисты, эпидемиологи становились героями отечественных лент еще в 1960-е — телевизионный фильм «В город пришла беда» (1966, режиссер Марк Орлов, рассказ о реальной истории начале 1960 года, когда в Москве удалось остановить распространение черной оспы) и «Карантин» (1968, режиссер Суламифь Цыбульник, по сценарию Юрия Щербака — не только писателя, но и врача-эпидемиолога). В последней ленте история о том, как пятеро сотрудников научно-исследовательского института оказываются под изоляционным замком после выброса вирусов во время испытания новой вакцины...
Не приходится сомневаться в том, что нынешние события найдут свое непременное отражение не только в литературе, но и в кино. Хотелось бы только, чтобы речь шла уже не об актуальных событиях, а о тех, что успели отойти в прошлое.
