Ситуация в соседней Беларуси имеет для нашей страны без преувеличения стратегическое значение. Уделять внимание событиям за северной границей — значит уделять внимание национальной безопасности самой Украины. Тем более, что события, происходящие на протяжении последних недель в Беларуси, по мнению многих обозревателей, имеют фундаментальный характер.
Напомним, что очередные выборы президента запланированы в Беларуси на 9 августа. Двое из троих наиболее популярных альтернативных кандидатов — экс-председатель правления «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико и блогер Сергей Тихановский — находятся в заключении. Бывшему дипломату, сооснователю и экс-директору Парка высоких технологий в Минске Валерию Цепкало ЦИК фактически отказал в регистрации — из 160 тысяч представленных подписей действительными были признаны только 75 тысяч (необходимый минимум — 100 тысяч подписей).
Но особенность нынешней президентской гонки в Беларуси не только в репрессиях и противодействии оппозиции — все это неоднократно было и раньше. Изменилась прежде всего реакция общества. Уже сама процедура собрания подписей, когда люди выстроились в километровые очереди, чтобы поддержать выдвижение альтернативных кандидатов, приобрела отчетливо протестный характер. И дальше градус только повышался.
Тему грядущих беларуских выборов «День» продолжает разговором с философом Максимом ГОРЮНОВЫМ.
«АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ КАНДИДАТЫ ОБЕЩАЮТ ВЕРНУТЬ БЕЛАРУСЬ ИЗ 1984 В 2020 ГОД»
— Максим, на протяжении последних десятилетий в Беларуси периодически происходили акции протеста, в частности в 2017 и в 2010 годах, но ни одна из них не стала серьезным вызовом для власти Лукашенко. Имеют ли нынешние события принципиальные отличия?
— Безусловно. В 2010 году против результатов выборов протестовали несколько десятков тысяч человек. Примерно столько в 2017 году протестовало против «налога на тунеядство». В 2017 акции были не только в Минске, но и в других городах. Сейчас же речь идет о сотнях тысяч и сразу по всей стране. Видео о том, как надоел Лукашенко, записывают и выкладывают в сеть даже трактористы. Всего за альтернативных кандидатов собрали почти миллион подписей. Для Беларуси это невероятный результат, и никто его не предвидел. За две недели до начала акций в беларуском «Фейсбуке» царило обычное беларуское ехидное уныние: «да, он опять выиграет, никто не будет протестовать, беларусам все безразлично». Это было за две недели. А потом вдруг сотни тысяч.
Для многих граждан это — первый подобный опыт. Ранее они читали протестные посты в соцсетях, обсуждали ситуацию в стране в узком кругу родных и близких, но на улицу не выходили. А теперь берутся за руки в центре столицы. В том числе и напротив здания КГБ. Надо иметь ввиду, что беларуское КГБ — это «полноценное» КГБ, есть прямая преемственность с советской спецслужбой, а люди стояли напротив и свистели. Чтобы поступить так в Минске, нужна некоторая смелость. И чтобы украинская аудитория понимала, о чем речь: пару лет назад в Минске задержали подростка за «пощечину» скульптуре городового, которую беларуские милиционеры считают символом МВД. Тогда в отношении парня открыли административное дело.
— Мы знаем о нескольких поколениях беларуской оппозиции. Многие из этих людей прошли тюрьмы и пытки. Некоторые — впоследствии оставили политическую деятельность. Сегодня среди оппозиционных кандидатов видим новые лица. Прежде они проявили себя в бизнесе, ИТ, блоггинге. Речь идет о принципиально новом поколении с новым бэкграундом?
— Все альтернативные кандидаты — это про современность и про будущее. В 1994 году Лукашенко пообещал вернуть Беларусь в «блаженный» 1984 год. И вернул, Беларусь сегодня — это 1984 год с некоторыми косметическими изменениями. Будущее, которое обещает беларусам Лукашенко — вечный 1984 год. Один и тот же год по кругу.
Альтернативные кандидаты обещают перенести Беларусь из 1984 в 2020 год. У Тихановского это обещание размытое, а у Цепкало и Бабарико оно конкретное. И тот, и другой обещают создать электронное правительство, заменить чиновников роботами, провести реформу образования. То есть, разница прежде всего во времени. Лукашенко — это 1984 год, деревня и сельское хозяйство, а оппозиционные кандидаты — 2020 год, мегаполис, ИТ, открытость, английский язык и тому подобное.
«ПОЛИТИКА РУСИФИКАЦИИ ДАЕТ ОБРАТНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ»
— И движение от России к Европе?
— К себе в первую очередь. Не к Европе и не к России, а к себе. Оппозиционные политики — и старые, и новые — считают предпочтительным нейтральный статус. Они не планируют вступать в НАТО и ЕС, но в то же время склоняются к выходу из Таможенного союза. Виктор Бабарико говорит, что место Беларуси «между» ЕС и РФ. При этом, когда у него спросили, какие страны ему нравятся, он назвал Литву и Чехию. Валерий Цепкало предпочитает азиатские страны, где есть взрывной рост в цифровых и наукоемких отраслях.
— Важен ли для оппозиционных активистов фактор беларуской идентичности, языка?
— Конечно. Хотя Тихановский, Бабарико и Цепкало общаются на русском и плохо (хуже, чем я) говорят на беларуском. Но они публично высказывают сожаление о том, что плохо владеют родным языком. В основном оппозиционные политики, принимая в расчет, сколько беларусов утратило навыки общения на родном языке, выступают за двуязычие, когда граждане сами выбирают язык общения с властью, а чиновник обязан отвечать на том языке, на котором к нему обратился гражданин. Если гражданин обратился на беларуском, значит и отвечать надо на беларуском.
Сейчас в Беларуси наоборот: чиновник выбирает, на каком языке ему отвечать гражданину. Как правило, следуя примеру Лукашенко, чиновник отвечает гражданину на русском языке. Например, судьи регулярно отказываются общаться с беларускоязычными подсудимыми на беларуском языке и вопреки их воле общаются с ними на русском. Тоже самое в школах, в университетах, в коммунальных службах, в поликлиниках, в поездах. Это дает основания говорить о дискриминации беларускоязычных беларусов.
Причину такого низкого уровня владения родным языком беларусы склонны видеть в позиции власти, которая не создала для его изучения надлежащих условий, и в действиях России. Эта ситуация только усиливает нежелание беларусов оставаться с Россией. Политика русификации, которую Москва в прошлом проводила в Беларуси, теперь дает обратный результат.
При этом сегодня язык понемногу возрождается и это происходит не на периферии, а в столице, в Минске. Сейчас это самый беларускоязычный город Беларуси. Люди — как правило, с хорошим высшим образованием и из среднего класса — сами, вопреки позиции государства и предрассудкам старших поколений, учат родной язык, тратят на это свое время. Несмотря на то, что язык пока мало кто знает, протестующие приходят на акции с бело-красно-белым флагом Беларуской народной республики. И выступают в первую очередь против тирании и за демократию, за свободу слова.
Язык, национальная память и культура — на данный момент вопросы второго порядка. Они безусловно важны, но не сами по себе, не отдельно, а в связке с демократическими процедурами, с правилами, с законами. Беларусы хотят понятных и обязательных правил: чтобы работал парламент, были независимые СМИ, была сменяемость власти. Например, Виктор Бабарико пообещал вернуть конституцию 1994 года, которая предполагает принцип разделения властей и ограничивает количество президентских сроков. Именно эти идеи находятся в центре внимания беларуского общества.
«В БЕЛАРУСИ НА ТО, ЧТОБЫ ЧЕЛОВЕК НЕ ПРОЯВИЛ СВОЮ ГРАЖДАНСКУЮ ПОЗИЦИЮ, РАБОТАЕТ ВСЕ, НАЧИНАЯ С ДЕТСКОГО САДА»
— Можно ли сказать, что протестующие считают необходимым переоснование беларуского государства?
— Насколько я могу судить, то отрицания государства нет. Беларусы думают примерно так: у них есть «автомобиль», он «на ходу», но необходимо заменить некоторые важные детали, что-то отремонтировать и он будет работать лучше и как надо.
Кроме того, в беларуской истории был короткий, но яркий демократический период в 1991—1994 годах. Тогда как раз был и парламент, и национальный флаг с гербом, была попытка возродить беларуский язык. Отчасти протестующие видят выход в актуализации этого исторического опыта.
Если спросить у беларусов, как бы они хотели жить, часто можно услышать в ответ: «как в Эстонии» или «как в Польше». Средняя зарплата в Таллине — 1800 евро, выборы проходят регулярно, пресса работает как часы. От Минска до Таллина — семь часов на автобусе, до Вильнюса — два часа (если не учитывать время прохождения границы). Билет на автобус из Минска в Вильнюс стоит около пяти долларов. До карантина на лоукосте можно было за условные 10 евро улететь из Вильнюса в столицы северной Европы. У многих молодых беларусов есть хороший скандинавский опыт.
— Если протесты потерпят поражение и Лукашенко опять удастся переизбраться на новый срок, какой, по вашим ощущениям, может быть реакция общества?
— Так, как было, уже не будет. Лукашенко, конечно, может переизбраться, он это умеет, но у граждан был опыт очередей, подписей, обсуждения общих проблем, открытого недовольства. Это важный и ценный опыт, он просто так не уйдет.
Нынешняя протестная волна сумела преодолеть очень высокий барьер, который был выстроен специально против нее. В Беларуси на то, чтобы человек не проявил свою гражданскую позицию, работает все, начиная с детского сада. 25-30-летним беларусам, которые составляют сегодня костяк протестного движения, их родители еще с детства объясняли, что выступать с какими-то требованиями нельзя. И тем не менее, они преодолели барьер, смогли выйти.
«ЕСЛИ НАД ТВОЕЙ ПРОПАГАНДОЙ НАЧИНАЮТ СМЕЯТЬСЯ, ИЗ ВАРИАНТОВ ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО СИЛОВОЙ»
— Существует ли в современной Беларуси механизм для смены власти? Разве в нынешних условиях выборы могут выполнить эту функцию?
— Почему бы и нет? В Минске рассуждают примерно так: Лукашенко избирался президентом в 1994 году. Тогда во втором туре у него было 80%. За эти 26 лет, по свидетельствам наблюдателей, не было ни одного раза, чтобы на выборах у него было меньше 50% поддержки. Сегодня Лукашенко обзывают «Саша 3%» (такое количество голосов президент Беларуси набрал в нескольких интернет-опросах. — Ред.) Быть авторитарным лидером, «последним диктатором Европы» в обществе, которое тебя поддерживает, довольно легко. Если против тебя только интеллигенция, профессура и студенчество, никаких особых усилий предпринимать не надо. Сейчас, как считают в Минске, ситуация обратная — общество не хочет ни диктатуры, ни Лукашенко. Если над твоей пропагандой начинают смеяться, из вариантов остается только силовой. Но готов ли ты использовать силовиков? И послушают ли они тебя? И как ответит на это проснувшееся общество? Неизвестно. Все кандидаты ставят на эту неизвестность.
— Высок ли риск того, что внешние игроки (имею ввиду, конечно, Россию) используют период нестабильности для того, чтобы нанести удар по беларускому суверенитету?
— Для нападения необходим какой-то повод. В Украине таким поводом стал побег президента, испугавшегося Майдана. В Беларуси такого повода пока не предполагается. Россия, конечно, может что-то придумать, но что? Слабость Беларуси в том, что на протяжении 26 лет Лукашенко дружил только с «плохими парнями» — Муаммаром Каддафи, Уго Чавесом — и не поддерживал дружеских отношений с Европой. Это привело в том числе и к тому, что про Беларусь мало кто знает. Беларусь — это такая terra incognita. Мало кто знает, что это за страна, как она появилась. Мало кто понимает, чего она хочет. Но это типичная ситуация для Восточной Европы. Много ли мы с вами знаем об истории Македонии? С Беларусью такая же ситуация. Ее и из Москвы не особо видно, не то что с капитолийских холмов.
У Украины до недавнего времени похожая была ситуация. В 2015 году в киевском издательстве «Дух і Літера» вышла книга немецкого слависта Карла Шлегеля «Украинский вызов. Открытие европейской страны» (см. рецензию в №70-71 от 21-22 апреля 2017 года. — Ред.) В ней он, в частности, рассказывает, что в 1970-х годах, когда автор поступил в университет, немецкие ученые вообще не знали об украинцах как об отдельном народе. Они рассматривали их как вариант русских. Понимание, что это отдельная нация со своими языком, историей, культурой и традициями, появилось у них чуть ли не после Майдана и поэтому у книги такое название. Об отсутствии Украины на ментальной карте Европы много пишет и австрийский историк Андреас Каппелер. И это при том, что Украина — страна с огромной по европейским меркам территорией и населением, ее трудно не заметить. А Беларусь в пять раз меньше Украины. Беларуский национализм появился позже и проявил себя слабее, чем украинский.
«ИНТЕГРАЦИЯ С РОССИЕЙ — ПРОЕКТ, КОТОРЫЙ СЕБЯ ИЗЖИЛ И ПРЕДСТАВЛЯЕТ УГРОЗУ НЕЗАВИСИМОСТИ»
— Есть ли у Европейского Союза своя политика в отношении Беларуси? Насколько она адекватна? И не должна ли, на ваш взгляд, больше активности на беларуском направлении проявлять Украина?
— ЕС регулярно напоминает Лукашенко о том, что они против задержания оппозиционных кандидатов, но на Лукашенко это не особо действует. Специальной стратегии у европейских стран в отношении Беларуси, скорее всего, нет.
Что могла бы сделать Украина? Проявлять интерес и сочувствие, наверно.
— Если анализировать современную беларускую пропаганду, можно заметить, что Лукашенко пытается преподнести себя в роли защитника беларуской независимости от посягательств Москвы. Это выглядит довольно парадоксально, учитывая все предыдущие годы сближения, которое едва не закончилось поглощением...
— Лукашенко вообще сближается со всеми, для кого тот факт, что он — диктатор, не является проблемой. И особенно с теми, кто готов поддерживать его специфическую беларускую плановую экономику. У него, например, хорошие отношения с саудитами, с туркменам.
Что касается России, то в Минске есть версия, что Лукашенко сближался с Москвой, потому что собирался стать российским президентом. Когда стареющий Ельцин искал себе преемника, среди возможных претендентов был и Лукашенко. Подписи под документами об интеграции были поставлены Лукашенко с расчетом на то, что Ельцин благословит его на престол в Москве. Чтобы беларуский президент смог войти в политическое пространство России, туда сперва должна была войти Беларусь. Как шутят беларусы, в Кремле уже были грузинские усы и должны были появиться беларуские усы. Но Борис Николаевич благословил Владимира Владимировича и это разрушило все планы. Сегодня понятно, что никто из кремлевских не уступит место Лукашенко. На данный момент интеграция с Россией — это проект, который себя изжил и представляет угрозу независимости.
«ОФИЦИАЛЬНЫЕ СМИ ВЕДУТ СЕБЯ ТАК, КАК БУДТО ИГРАЮТ В СЕРИАЛЕ «ЧЕРНОБЫЛЬ»
— Эпидемическая ситуация в Беларуси сейчас стабилизировалась? Как общество воспринимает происходящее?
— Официальным цифрам мало кто верит. Как пишут независимые СМИ, ситуация в больницах сильно отличается от того, что рассказывают по телевизору. Что касается общественной реакции, то беларусы сами ходят в масках, моют руки и держат дистанцию. Чтобы убедится в этом, достаточно посмотреть на очереди, в которых стояли желающие поставить подписи за кандидатов. Беларуские официальные СМИ ведут себя так, как будто играют в сериале «Чернобыль». Но это не мешает гражданам узнавать об правилах поведения во время эпидемии из других источников и их исполнять.
— Почему, на ваш взгляд, для мира и Украины сегодня важно внимательно следить за тем, что происходит в Беларуси?
— Когда общество «просыпается», это сама по себе восхитительная картина. 25 лет люди жили при диктаторе, до этого — при советской, а еще раньше — при российской империи. И вдруг все меняется — граждане понимают, что они граждане, выходят на улицы, помогают друг другу и не боятся давления силовиков. Пробуждение всегда вдохновляет, это невероятное зрелище. Унылого, депрессивного, послушного беларуса нет. То есть, он может вернуться в любой момент, но пока его нет, пока его не видно. Пока в Беларуси видно беларуса с надеждой, с зачатками уважения к себе и к другим.
СПРАВКА «Дня»
Максим ГОРЮНОВ — философ, публицист, блогер. Выпускник Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Преподавал в Высшей школе экономики. Печатался в российской версии журнала Forbes. Колумнист беларуского «Еврорадио».
