Живя в ХХІ веке, многие из нас не задумываются, насколько еще влиятельным и кое в чем, возможно, определяющим остается век двадцатый — для Украины большая его часть была временем репрессий, давления, подмены понятий, забвения главного, искривления ценностей и в конечном итоге слома национального характера.
Восемьдесят три года тому назад, 5 августа 1937 года, вступило в силу постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об антисоветских элементах», которое запустило маховик массового истребления наших граждан. Украина чтила память жертв Большого сталинского террора, и в то же время по событиям на оккупированных территориях востока Украины и Крыма мы видим уже российский неосталинизм в действии. Наших соотечественников продолжают убивать оккупанты, отравленные имперским бредом.
В то же время, очевидно, еще до сих пор изувеченным, «постгеноцидным», по определению Джеймса Мейса, остается и состояние нашего народа. «День» уже неоднократно писал, что имя Василя Стуса является маркером для нашего общества. Отношение и (не)попытка понять и дотянуться до его морального абсолюта много говорит о нас нынешних. Да, пусть это идеал, и честность, несовместимая с жизнью, о которой говорили друзья и знакомые Стуса, в частности Михайлина Коцюбинская, но это ориентир, путеводная звезда, которую, похоже, еще многие не видят. Когда в 1985-ом в тогда еще советской Украине выходили толстые журналы с новыми веяниями, большинство людей в нашей стране о Стусе не слышали и не знали. И после смерти его фигура всячески замалчивалась. Сейчас же ее хорошо видят враги, но понимают ли «свои», тот народ, к которому должен был бы вернуться патриот? Следовательно — взрослеем ли мы? Обретаем ли силу для борьбы с неосталинистами?
Подготовила Ольга ХАРЧЕНКО, «День»
Призрак во плоти
1937-й — это давний, забытый кошмар, который ни при каких обстоятельствах уже никогда не вернется, следовательно, память об этих репрессиях, этой крови — вещь лишняя, потому что лишь напрасно травмирует сознание общества? Если бы это было так. Можно утверждать, что в случае, когда этот кошмар останется забытым — то и в самом деле этот кровавый призрак обретет уже кровь и плоть, и окажется более живучим и ближе к нам, чем это представляется сейчас.
Почему в настоящее время мы обращаемся к этой теме? Дело в том, что почти в этот самый день, 5 августа 1937 года, был издан секретный приказ НКВД СССР (за подписью Николая Ежова) о зачистки страны от «подозрительных», «классово чужих», «националистических», «вредительских», «шпионских», и вообще лишних для дела коммунизма элементов. Конечно, карательные органы упорно взялись выполнять приказ. Что это значило на практике? Расстрельные «тройки», которые выносили смертные приговоры, поставив их на конвейер; квоты (лимиты, утвержденные на верху цифры) количества жертв, которых надлежало убить; истерия параноидальной подозрительности, даже относительно близких людей, родственников, соседей; эпидемия доносов, как правило, корыстно мотивируемых.
Стоит ли говорить, что Украина это все — и то в ужасным способом — почувствовала на себе? «Приговоры», «кулацкие», «националистические», «шпионские» и другие судебные процессы. Даже Хрущев, который в январе 1938 года прибыл в Киев и возглавил ЦК Компартии Украины, писал в воспоминаниях: «Я увидел: по Украине как будто какой-то Мамай прошел». И все же: почему об этом необходимо помнить именно сегодня? В какой-то степени ответ содержится в заявлении МИД Украины, где, на основании реальных преступлений современных ФСБшников и кадровых российских военных на востоке Украины, делается вполне справедливый вывод — эти злодеяния являются прямым продолжением кровавых дел Ежова, Берии, Абакумова и других палачей 30-40-х годов ХХ века. На Донбассе и в Крыму украинцев, татар, вообще любых людей, которые вызывали гнев карательных органов, арестовывают, истязают, а то и убивают часто без суда и следствия. Не этот ли ужас, который творится сегодня на наших глазах и глазах цивилизованного мира, является лучшим свидетельством в интересах давней истины: ненаказанное зло (а спецслужбы СССР и России были, достаточно условно, либерализованы лишь в период приблизительно 1989-1998 годов) возвращается в еще более ужасном подобии.
Игорь СЮНДЮКОВ, «День»
«Стус – это голос совести, а его не всегда хочется слышать»
Призыв общественного деятеля Станислава Федорчука о поддержке в деле защиты книги «Дело Василия Стуса», о чем уже писал «День» (№ 142-143 за 31 июля 2020 года), побудил очередной раз задуматься: сколько еще нам нужно времени, чтобы мы были готовы к восприятию и осознанию Стуса как такового. Ведь, собственно, сам конфликт со Стусом — это далеко не локальная история. Ее по сей день не все могут понять и воспринять. Возможно, это случилось из-за того, что Стуса долго замалчивали и он вернулся в Украину только через 10 лет после своей трагической гибели — время первых откровенных воспоминаний современников и друзей поэта наступил уже после 1995 года. Но еще во время перезахоронения поэта, в 1989 году, Владимир Шовкошитный отметил: «... я понимал: начинается политика. Почувствовал, что и сам Стус переходит в новое качество — он становится символом несокрушимости украинского духа, образцом жертвослужения нации, Родине и собственной совести». Так кто же теперь нам Василий Стус? Ответ на этот простой-нелегкий вопрос «День» искал среди людей, которые «прожили» с поэтом не один год в научном поиске его правды жизни.
«ШАГИ АКТИВИЗАЦИИ ПАМЯТИ В УНИВЕРСИТЕТСКОМ СООБЩЕСТВЕ»
Кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и истории украинской и мировой литературы Донецкого национального университета имени Василия Стуса Нина УРСАНИ напоминает: «В то время, когда выходили толстые альманахи, чувствовался якобы литературный подъем, в тюрьме издевались над Стусом и об этом никто не знал. Система не была заинтересована в разглашении сведений о политических преследованиях и репрессиях. Из воспоминаний наших преподавателей, которые в то время учились на филологическом факультете, известно, что об этих вещах вообще боялись говорить. Уже позже начали открываться тайны: преподаватель Принцевский, который читал у Василия Стуса, был затравлен и доведен до самоубийства в стенах родного факультета — еще до смерти поэта. А Тимофей Трифонович Духовный уже в весьма преклонном возрасте продолжал преподавать зарубежную литературу, однако старался избегать политики, даже речи об этом не заводил...
ДонНУ долго шел к Стуса, но этот путь был сознательным. Стоит отметить, что и само возвращение Василия Стуса на Донбасс потребовало значительной просветительской работы. Вместе с проведением научных форумов, конференций ученые открывали все новые и новые грани творчества поэта-мыслителя. Так постепенно появился запрос на присвоение имени Василия Стуса университету. Особенно заметными стали события в Донецке в 2001 году, когда было присвоено имя Василия Стуса Донецкой украинской гимназии, созданной на базе СОШ № 107. А на корпусе филологического факультета ДонНУ состоялось открытие барельефа поэту. Это была работа скульптора Леонида Брин и архитектора Виктора Пискуна. Затем к семидесятилетию со дня рождения поэта на филологическом факультете состоялось открытие учебной аудитории в его честь с созданием мемориальной экспозиции. Там же стали открытыми для широкой общественности некоторые архивные документы, в частности зачетная книжка № 54/21, автобиография, в которой Василий Стус указывает дату рождения 6, а не 8 января.
Еще одним важным этапом было начало регулярных научных Стусоведческих конференций — это и есть основные шаги активизации силовой памяти в университетской общественности. В них принимали участие ученые из Канады, Польши, Австрии. Активно включались и общественные деятели — Левко Лукьяненко, Евгений Сверстюк, Василий Овсиенко, среди мастеров слова стоит отметить — Дмитрия Павлычко, Павла Мовчана, Галину Гордасевич. Приезжал и сын поэта — Дмитрий Стус. Он рассказывал об участии в перезахоронении отца, охотно делился материалами своего научного исследования о творчестве поэта Василия Стуса... Все это вело к тому, что в 2008 году выпускники, студенты, преподаватели и НПО «Поштовх» написали письмо министру образования и науки Украины Ивану Вакарчуку, в котором выступили с инициативой присвоить имя Василия Стуса ДонНУ. Однако такая инициатива не была воплощена в жизнь. Очевидно, понадобилось время для ее осмысления и реализации коллективом. И с началом военных действий на Донбассе фигура Василия Стуса оказалась в эпицентре конфликта. «И. о. ректора» Барышников среди первоочередных задач определил ликвидацию «гадюшника», то есть мемориальной доски на стене корпуса филологического факультета и аудитории имени Василия Стуса. Эти события ускорили осмысление необходимости присвоения имени Василия Стуса университету уехавших и продолжил педагогическую деятельность в Виннице.
Осознание подвига, силы, выбора Василия Стуса и отождествление с ним пришло, когда университет переехал в Винницу. В октябре 2015 стало знаковым событием для университета, когда Дмитрий Стус приехал с рок-спектаклем «Стусове коло». Тогда он предложил поговорить о взаимопонимании, о пути донесения творчества Василия Стуса к жителям Донбасса. После этого вопрос об университете возник более мощно. Усилило его и обращение выпускника исторического факультета и председателя ОО «Донецкий институт информации» Алексея
Матущака, который напомнил о невыплаченном долге перед Василием Стусом. Обсуждение проходило в каждой академической группе, на всех кафедрах и факультетах университета. Были и теледебаты, и круглые столы, и конференция трудового коллектива, где большинством голосов (75 из 100) поддержали инициативу предоставления имени Василия Стуса Донецкому национальному университету. Новый статус университета привез в Винницу Левко Лукьяненко. Было это 23 сентября 2016».
«День» ПОНИМАЛ, ЧТО НА УНИВЕРСИТЕТ НЕ НУЖНО ДАВИТЬ, А НУЖНО ПОДДЕРЖИВАТЬ»
«На этом пути невозможно не упомянуть о поддержке университета от газеты «День», — продолжает Нина Урсани. — Наше сотрудничество началось с 2000-х гг. Тогда для того чтобы приехать в университет, пани Ларисе Ившиной пришлось преодолевать невероятные препятствия... В 2008 году «День» инициировал сбор подписей в поддержку идеи о присвоении имени Василия Стуса университета (напомним, просьба добавить голоса к нам поступали из разных уголков Украины, а также из США, что показывало: запрос есть. — Ред.). А в 2013 году ради встречи с этой невероятной женщиной кафедра журналистики инициировала конференцию, посвященную конвергенции в средствах массовой коммуникации.
Газета «День» и в 2014 году поддержала преподавателей и студентов. В частности, редактор газеты «День» Лариса Ившина приняла участие во флешмобе. Всем запомнилось ее фото на фоне страницы ежедневной украинской газеты «День» с надписью «ДонНУ — Винница, «День» с вами». «День» понимал, что на университет не нужно давить, а нужно поддерживать. Это было особенно ценно. И когда в феврале 2017 года, в коворкинг-центре университета, собрались студенты и преподаватели на встречу с Ларисой Алексеевной, атмосфера благодарности переполняла. Как и во время лекции главного редактора в актовом зале, когда ей присваивали звание почетного доктора ДонНУ...
Уже в Виннице появилось немало работ, посвященных жизни и творчеству Василия Стуса: профессор Вера Просалова приняла участие в подготовке материалов к изданию книги-альбома «Земля Івана Богуна — колиска Василя Стуса», вышли в свет «Стусознавчі зошити», увидели свет издания Олега Соловья, Ольги Пунин, Михаила Жилина «Василь Стус. Відлуння і наближення», а также «З когорти великих» под редакцией Романа Гринюка, Анатолия Загнитко, составители Татьяна Нагорняк и Вера Просалова.
Имя Василия Стуса стало для нашего университета ориентиром для всего коллектива, способствует повышению его престижа как научно-образовательного заведения нового типа. Хотя не скажешь обо всех. Возможно, осмыслению Василия Стуса как поэта, как это ни парадоксально, мешает его героическая биография. В этом случае стоит прислушаться к признанию самого Стуса: «Є питання народу — і є масштаб цього питання, завужувати який гріх... Більше скажу: моя поезія, мої переклади чи літературні статті — то гірше заняття
. Обов’язки сина народу, відповідального за цей народ, — єдині обов’язки». Недаром ведь Василий Стус, по определению Ивана Дзюбы — это «человек нравственного абсолюта».
«КОРНИ СОСТОЯНИЯ ОБЩЕСТВА МНЕ ВИДЯТСЯ В ДЕЗОРИЕНТИРОВАННОСТИ»
Елена Тараненко, кандидат филологических наук:
— Корни того состояния, в котором оказалось сегодня украинское общество, мне видятся в буквальной дезориентированности, еще не в потере, но в опасной по своим масштабам размытости базовых для нации ориентиров. Поэтому сегодня возможно то, что Василия Стуса позорно судят еще раз, в независимой Украине, но по прокрустовым советским меркам...
У любого понятия, каким бы абстрактным оно не было или кому-то не казалось, есть границы, определенные координаты, мера. Думаю, собственно «украинство» для каждого человека, если для него это не пустой звук, имеет такую систему координат и интимно-личную (что самое дорогое и родное в украинстве для меня), и неизменную коллективно-ценностную (то, без чего и без кого украинство как мировоззренческая система не удержится, столбы, на которых она собственно держится). Но среди этих базовых ценностей и личностей, которые собственно и составляют эти оси координат, является то, что является мерой для других, тем образцом, по которому собственно и измеряется масштаб — событий, побед, беды, любви, измены, боли, чести. Всего.
Василий Стус бесспорно является именно такой мере. Как по мне, даже не мерилом в более абстрактном смысле, а именно буквальной степени, масштабом нашего достоинства, человечности и украинства, мировместимостью. Здесь очень хорошо подходит, думаю, украинское понятие Чина — того, что определяет порядок, мироздание, в общем надлежащий (если и идеальный) состояние бытия. Чина в том смысле, в котором его употреблял легендарный Дмитрий Мирон в «Ідеї і Чині України».
Наверное, именно поэтому так часто — и при жизни, и после смерти — Василий Стус становился и становится тем Образом, через который проверяются люди, и проходят, не проходят этой проверки. В той мере, через которую нет возможности скрыть низость, подлость, трусость. И наоборот, есть возможность иногда и не ожидая от себя, почувствовать в себе несогласие эту низость терпеть, почувствовать достоинство и смелость ее отстаивать. Может быть, Стус описывал именно эти ощущения в своем чрезвычайном «В мені уже народжується Бог...»: «Він опорятунок, я ж білоусто мовлю: порятуй, мій Господи. Опорятуй на мить, а далі я, оговтаний, врятую себе самого сам. Самого — сам».
Поэтому совершенно бессмысленно думать, что такого Стуса можно запретить, так как невозможно запретить это движение — к своему, к собственным глубинам, к себе. Если, конечно, есть куда двигаться и возвращаться. Манкуртам конечно, некуда.
«ИСТОРИЯ СТУСА КАК РАЗ ЯВЛЯЕТСЯ ЛАКМУСОВОЙ БУМАЖКОЙ НАШЕГО ОБЩЕСТВА, В КОТОРОМ МАЛО КТО ГОТОВ СОЗНАТЕЛЬНО ДЕЛАТЬ ВЫБОР»
Елена Росинская, кандидат филологических наук, автор монографии «Символика поэзии Василия Стуса» по творчеству поэта:
— В последние годы наблюдалась тенденция возведения фигуры Василия Стуса в несколько шаблонного «борца за Украину», причем проще всего это делать через параллели с уже канонизированной фигурой Тараса Шевченко. С одной стороны, через шаблоны большинства легче воспринимать определенные понятия, явления, однако, с другой стороны, нивелируется много важных вещей. Мне в творчестве Василия Стуса ключевым является экзистенциальное мышление — личный выбор, личная ответственность, поэтому, наверное, я бы считала важным говорить именно о таких вещах.
Уровень мышления поэта — это та верхняя планка, к которой мы можем всю жизнь стремиться и никогда не достичь. Стуса невозможно было вписать ни в советскую реальность, ни в украинские реалии, поскольку тот абсурд, который противостоит осмысленному существованию, таки царит и сейчас.
Трудно представить, что мы бы с вами смогли в высоких кабинетах власти говорить об экзистенциальной вине перед своим народом и о бремени этой вины и ответственности. Сколько политиков готовы к такой ответственности? Сколько их вообще осознает ее? Власть, политика — это тот формат, чуждый для поэта. Возможно, поэтому он так и «мозолит» даже сейчас? И в целом мы не можем сочетать уровень высокого мышления и политические стратегии. Стус — это, если хотите, голос совести, а его не всегда хочется слышать. Во все времена были люди, которые не вписывались, плыли против течения, говорили то, о чем другие предпочли бы не задумываться. И слова Стуса о слепом мертвом существовании, не осветленном мнением и верой, не оправданном осознанным выбором — это трудные слова, они не будут популярными и сейчас. Ведь столько маркеров указывают на это: тяжелая история с присвоением ДонНУ имени Стуса, вопрос, который никак не мог решиться достаточно долго, то, что боевики в Донецке сбили барельеф поэта со стены филологического факультета (казалось бы, что им до этого?), Даже то, что захоронение поэта мы не увидим на центральной «писательской» аллее Байкового...
Да, поэзия Стуса уже есть в школьной программе, хотя произведения отобраны также довольно шаблонно, именно так, чтобы «подогнать» под патриотический стереотип. Хотя думаю, что украинский патриотизм не может быть стереотипизированным, настолько он пестрый. И теперь нас шокирует, что тот, кто вершил судьбу нашего поэта, спокойно чувствует себя в наше время, и никто не наказан. Думаю, что в этом случае история Стуса как раз является лакмусовой бумажкой нашего общества, в котором мало кто готов сознательно делать выбор, нести за него ответственность и признавать вину.
«МЫ НЕ ДОРОСЛИ ДО ВАСИЛИЯ СТУСА В СМЫСЛЕ ЕГО ПОНИМАНИЯ ЖИЗНИ И СМЕРТИ, СВОБОДЫ И СПРАВЕДЛИВОСТИ»
Ирина ЗАЙЧЕНКО, выпускница Донецкого национального университета имени Василия Стуса:
— В 2017 году я работала руководителем в пресс-центре ДонНУ и мы готовили фильм к 80-летию Донецкого национального университета имени Василия Стуса. В том числе снимали воспоминания преподавателей. Ныне покойная преподаватель университета Лина Алексеевна Бахаева пришла учиться на филологический факультет, который познакомил ее с Василием Стусом. Из ее воспоминаний, студенты (по крайней мере из ее окружения) искали любую ниточку, связывающую их со Стусом, что угодно, чтобы было ощущение принадлежности к «его кругу». Но той хрупкой ментальной созвучностью нельзя было щеголять, показывать или демонстрировать. В принципе, быть не таким в тоталитарной системе можно было только с перспективой собственного физического уничтожения...
Даже во времена независимости принять и понять Стуса могли не все и в нашем университете в частности. Для кого-то он оставался частью школьной программы по украинской литературе или просто именем на памятной доске на фасаде корпуса филологического факультета на улице Университетской. Да и сам Донецк образца 2008 года выпадал из украинской ментальной карты, тяготея к восточному соседу по линии экономического сотрудничества, бизнес-связей, политической культуры и тому подобное. Оранжевая Революция и «не свой» Президент, который «носился с голодомором», — не нашли тогда понимания у большой части населения Донецкого региона, исповедовавшей региональную идентичность и подвергавшейся очень серьезной идеологической обработке со стороны России.
В 2016 году, когда происходили общественные обсуждения, научные мероприятия в контексте предоставления ДонНУ имени Героя Украины Василия Стуса, — мы оказались к этому готовы. Пусть это звучит несколько пафосно, но пережив унижение украинцев в украинском Донецке в 2013-2014 гг., ощутив все прелести «русского мира» с его просто из учебников о «подвигах» КГБ вырванными методами преследований, угроз, похищений и убийств, — мы по совести не могли поступить иначе. По моему убеждению, если бы эта инициатива провалилась, — мы фактически обесценили бы все, за что погибла Небесная Сотня, наши земляки Степан Чубенко, Владимир Рыбак, Дмитрий Чернявский, Юрий Матущак, «киборги» ДАП ...
Это трагедия украинской нации: мы объединяемся — в беде. Оказавшись в Виннице, понимая, несколько мистично тождество судьбы Василия Стуса и его Alma Mater, мы уже точно знали, что предоставить имя Василия Стуса Донецкому университету, — наш долг, и пришло время его отдавать.
Требовать от всего общества принятия Стуса? Слишком мало прошло времени. Очевидно, это дело будущих поколений. Наша задача — подготовить его, не дать забыть и опорочить, учитывая малороссийский крен в развитии Украины в последнее время. Мы не доросли до Василия Стуса в смысле его понимания жизни и смерти, свободы и справедливости или просто любви. Честно говоря, это и через сто лет не каждому будет дано. Украинцы, подсознательно тяготея к своим настоящим аутентичным ценностям, к сожалению, все чаще разочаровываются в перспективе успешной украинской нации и выбирают неправильные решения, чем затягивают общественные трансформации. Поступать по совести и отвечать по совести — таких императивов Стуса нам всем не хватает».
Записала Олеся Шуткевич, «День», Винница
