Как женщины попадают на войну? Какие мысли их окутывают, когда они оказываются под обстрелами «Градов» и «Смерчей», зная, что в любой момент могут стать мишенью вражеского снайпера? Что заставляет молодую хрупкую девушку, смертельно рискуя собственной жизнью, спасать чужие жизни? Моя давняя знакомая Татьяна Иваненко знает ответы на эти непростые вопросы.
«БОЕВИКИ СХОДИЛИ С УМА, ПЫТАЯСЬ ДОКАЗАТЬ СВОИМ ХОЗЯЕВАМ, ЧТО ХЛЕБ ИЗ ИХ РУК ЕДЯТ НЕДАРОМ»
— Таня, чем ты занималась зимой 2013-2014-го?
— Тогда я, старший сержант медицинской службы, занимала должность медицинской сестры ЛОР-отделения Военно-медицинского клинического центра Южного региона. Располагается он в Одессе. У нас, по сравнению с Киевом, такого обострения событий не было. Однако одесситы тоже выходили на улицы, протестуя против режима Януковича.
— А каким образом ты оказалась на админгранице с Крымским полуостровом, уже оккупированным «зелеными человечками»? Ведь Центр не покидал Одессу...
— В марте месяце, когда Крым уже захватили россияне, меня отправили в 79-ю отдельную аэромобильную бригаду, которую «кинули» на охрану этой админграницы. Для усиления, как сказали, ее медицинского звена. Ну а когда события на Донбассе начали развиваться слишком стремительно, нашу медицинскую группу, состоявшую из двух военных хирургов, одного анестезиолога и двух медсестер, отправили в этот регион — в сектор «Д», который располагался недалеко от населенного пункта Старогнатовка. Что мы там делали? Это были, как вы знаете, жаркие дни. И не только в геофизическом понимании: боевики, имея преимущество благодаря полученной «гуманитарной помощи» со стороны России в виде вооружений, техники, просто сходили с ума от такого «счастья», пытаясь доказать своим хозяевам, что хлеб из их рук едят не зря.
«ПОД ДУЛОМ ПИСТОЛЕТА НА ДОНБАСС НИКОГО НЕ ОТПРАВЛЯЛИ»
— Отбывая на Донбасс, где было уже «горячо», ты осознавала, что можешь больше не увидеть ни своего единственного сына, ни родителей? Страшно не было?
— Страха тогда еще не было. Как и понимания того, что происходило. Конечно, когда начались события в Крыму, переживания были, поскольку в медицинском смысле это была наша зона ответственности.
— Правда, что в начале 2014-го армия была раздета, разута и голодная? Как медик скажи о медобеспечении.
— Я думаю, что и без моего ответа все знают, в каком состоянии тогда находилась наша армия. Правда, когда наша медицинская бригада выезжала на ротации, то мы были обеспечены всем необходимым для оказания первой медицинской помощи в тех условиях, в которых мы находились. Но, конечно, мы никогда не отказывались от волонтерской помощи, а она никогда не была лишней.
— С Крымом все понятно: там до боевых столкновений не дошло. А когда твою медгруппу отправляли на Донбасс, где все было гораздо серьезнее, ты не могла отказаться — мол, господин командир, пощадите, у меня малолетний сын в Одесской области...
— Могла. И это, я думаю, мог сделать каждый желающий: под дулом пистолета туда никого не отправляли. По крайней мере, я не видела подобных прецедентов и не слышала о них. Но как было не поехать? Для чего мы тогда получали профессию медиков, для чего подписывали контракты с Министерством обороны? Наверное, для того, чтобы при любых ситуациях лечить, спасать жизни военнослужащих.
«21 АВГУСТА Я РОДИЛАСЬ ВТОРОЙ РАЗ»
— Несколько лет назад ты мне говорила, что 21 августа, когда ты и сотни наших бойцов попали под обстрел «Градов» и даже «Ураганов», считаешь днем своего второго рождения. Но ваши мытарства в этот день не закончились... Расскажи, пожалуйста, об этих событиях более подробно.
— Да, 21 августа я родилась второй раз: в этот день нашу группировку российские наемники накрыли из «Ураганов» плотным огнем. Казалось, что горит и взрывается абсолютно все. Возможно, мои эмоции зашкаливают, но это был настоящий ужас, кромешный ад. Я, откровенно говоря, мысленно прощалась с сыном, родителями, мысленно просила у них прощения за те или иные поступки.
Когда же обстрелы немного поутихли, то со своими коллегами-медиками Федором Богачиком, Михаилом Кошиковым, Еленой Гончаровой обходили расположение подразделений, выискивая раненых. И оказывали им первую помощь, стараясь хоть как-то стабилизировать их состояние. Прежде всего — остановить кровотечение. Нужно было также найти технику для перевозки раненых, среди которых были и такие, жизнь которых висела на волоске...
— Далее вашу колонну обстреляли.
— Да, после обстрела командование приняло решение об изменении места дислокации. Но перед тем, как оказаться на территории Запорожской области, мы прибыли в другое село. Правда, находились там недолго. Все это время нас обстреливали. В том числе и из «Градов». Поэтому нам приходилось всячески маневрировать, стараясь избежать прямых попаданий.
«ПРОТИВНИКОМ ВЕЛСЯ ПРИЦЕЛЬНЫЙ ОГОНЬ ПО НАШИМ САНИТАРНЫМ АВТОМОБИЛЯМ»
— А правда, что террористы стреляли и по санитарным автомобилям, где были раненые, ведь это запрещено международной конвенцией?
— Конечно, правда: я это видела собственными глазами. И это были не какие-то отдельные случайные выстрелы — велся прицельный огонь, в том числе и из гранатометов. И стрелки не могли, учитывая расстояние, разделявшее нас, не видеть на автомобилях красные кресты и соответствующие надписи. Скажите, чем эти подонки отличались от немецких летчиков времен Второй мировой войны, которые расстреливали, бомбили эшелоны с ранеными бойцами Красной армии? Такая же сволочь...
— Группировкой, в составе которой ты находилась, командовал генерал Петр Литвин. Злые языки говорят, что в те трагические дни он бросил личный состав на произвол судьбы и скрылся. Другие же, наоборот, утверждают, что он все это время, вплоть до выхода из окружения, был со своими солдатами. Где правда, Татьяна?
— Отвечу так: я не Господь Бог и даже не прокурор, чтобы решать, где правда, а где ложь. Но одно скажу точно: те «злые языки», которые говорят, что Литвин «кинул» свой личный состав на произвол судьбы, о войне знают из книг и кинофильмов. Это в лучшем случае. Все, кто в те жаркие — в прямом и переносном смысле этого слова — дни был там, хорошо знают, где был господин генерал...
— Так где?
— Когда нас накрыл первый залп «Ураганов», он был в расположении войск: собственными глазами видела, как отдавал распоряжения, кому-то звонил. А все, что говорят «свидетели» тех событий, это от лукавого. Точка.
«КОМАНДОВАНИЕ ПОДАВАЛО МЕНЯ НА ОРДЕН «ЗА МУЖЕСТВО», НО НАГРАДИЛА МЕНЯ МЕДАЛЬЮ «ЗАЩИТНИК ОТЕЧЕСТВА»
— Знаю, что в те «горячие» дни ты лично спасла от верной смерти более 15 наших ребят, рискуя собственной жизнью. О чем ты думала в те минуты?
— Тогда, знаете, времени не было думать; сегодня, когда вспоминаю те дни, мне кажется, что все делала «на автомате», а думала, анализировала уже потом, оказавшись в относительной безопасности.
— Как Украинское государство оценило твои заслуги в спасении стольких бойцов?
— Командование подавало меня орден «За мужество», но наградили меня медалью «Защитник Отечества».
— При всем уважении к этой награде скажу, что по своему статусу она значительно ниже ордена. Почему так получилось? Твоим непосредственным командирам, которые тоже чудом уцелели, на глазах которых ты, такая хрупкая, вытягивала на себе стекающих кровью бойцов, было, пожалуй, виднее, чего ты заслуживаешь — ордена или медали...
— Там, наверху, виднее, кто и чего достоин. Известие о том, что орден заменили на медаль, восприняла достаточно спокойно. В конце концов, не за наградой туда ехала. А разве все участники боевых действий на Донбассе являются орденоносцами? Но это нисколько не значит, что они плохо воевали. Но благодаря представлению боевых побратимов в апреле 2017 года меня наградили орденом «Народный герой».
«Я НЕ ВСЕГДА СОГЛАСНА С ОЦЕНКОЙ СОБЫТИЙ НА ДОНБАССЕ...»
— О событиях на востоке Украины сказано и написано очень много. Кто-то из великих сказал, что нигде так не врут, как на войне и охоте. Отсюда и вопрос: то, что пишут, говорят и реальность — вещи совместимые или не очень?
— Вы понимаете, что мы живем в век интернета и новейших технологий. Говорят много, пишут много. Но многие «эксперты», политики, которые разглагольствуют о событиях на востоке, давая оценку действиям украинской армии, поучают, как нужно воевать, делают это, не поднимаясь со своего дивана. Я не всегда согласна с оценками событий на Донбассе, которые слышу из уст людей, прошедших эту войну и не раз и не два заглядывавших в глаза смерти. Но они имеют право на эти оценки. Ну а тем, кто выступает в роли суфлёров кремлевских пропагандистов, превосходя в своей «искренности» Геббельса, Бог судья. Время расставит все на свои места, и каждый из нас получит то, что заслуживает...
— Как сложилась твоя судьба после того, как пересекла админграницу с Запорожской областью, где твоей жизни уже ничего не угрожало?..
— Я поступила в Украинскую военно-медицинскую академию, закончила ее с красным дипломом. Сегодня занимаю должность офицера отдела обобщения и обеспечения имуществом Военно-медицинского клинического центра Южного региона. Службой довольна и мечтаю о том дне, когда сегодняшнее так называемое затишье перейдет в постоянный мирный покой, а девушки-медики, которые до сих пор продолжают свою непростую службу в районе ООС, сменят камуфляжи на элегантные платья.
