Все время пока длится российско-украинская война, в художественных кругах не утихают дискуссии о том, считать ли литературу факта и так называемую «окопную правду» настоящей литературой. Хотя стоило бы задать другой вопрос: можно ли пойти на войну поэтом и вернуться им же. Ведь замусоленное массовой культурой выражение Адорно о поэзии после Освенцима также об этом. Новая поэтическая книга Елены Герасимьюк, военного волонтера и парамедика, вышедшая в издательстве «Люта справа», отчасти отвечает на этот вопрос. Поэтому сборник «Тюремна пісня» надо читать прежде всего как преодоление поэзии войной, а войны — поэзией.
ПУТЕШЕСТВИЕ ЗА КРАЙ НОЧИ
Война в книге Елены Герасимьюк — это не только боевые действия на территории конкретных областей не менее конкретного государства. Война здесь — определенное экзистенциальное состояние между жизнью и смертью, ежедневное путешествие за край ночи. Стихия огня, который не только освещает темноту над «серой» зоной и линией противостояния, но и безжалостно вторгается в зону условного покоя и мира, заполняя мысли, глаза и сосуды, оставляя красные отпечатки и блики на живом и неживом:
«відкриваю вікна і чую вогонь
відкриваю очі і чую вогонь
виходжу на площу і бачу
вогонь
плавляться турнікети
вагони розвозять вогонь
з вікон кав’ярень лунає
не музика, тільки вогонь
я зустрічаю людей але бачу
вогонь.»
Война — это предельное и неудобное, как игольное ушко, временное пространство, в котором даже Бог — такой же солдат, как и все. Разве что рангом выше (но это не точно). И именно поэтому с ним можно разговаривать, как со «своим», не стесняясь слов, с бранью и обсценной лексикой. Языком войны, который ломает иерархические связи основания, поскольку перед смертью все равны, и не знает разделения на высокие и низкие слова.
Именно с таким Богом разговаривает героиня одного из самых известных стихотворений Елены Герасимьюк «Отче наш! Боже України та Білорусі!», которое еще называют «Солдатской молитвой». Сделаем здесь отступление и скажем, что это объединение Украины и Беларуси не случайно: и как намек на Великое княжество Литовское в прошлом, и как попытка отмежеваться от «русского мира» в настоящем. Однако религиозные мотивы и библейские аллюзии, как и метафоры смерти и воскресения, прошивают всю книгу, как пули. И это не так о маленьком человеке на войне, как об огромной надежде, даже если надеяться не на что:
«Коли це до тебе долетить —
ми вже постаріємо,
війна закінчиться, інша
почнеться, ми помремо,
але, як бачиш, не втрачаємо
надії.»
АДСКАЯ ПЕСНЯ СВОБОДЫ
Откуда же берется эта надежда? Из того же огня, что ярость и отчаяние. Ведь огонь не только выжигает и уничтожает, но и очищает и освобождает. Именно поэтому «Тюремна пісня» — книга не только о нисхождении в ад, но и о возвращении оттуда. (Вопрос о том, можно ли с войны вернуться, мы оставим в скобках: «Війна триває за межами часу, / Лягає в могилу з останнім солдатом»). И речь идет не только о христианском дискурсе («не дай так, як під Веселою Горою, коли душі / не могли вилізти з-під трупів на Суд Страшний»). В текстах Елены Герасимьюк появляется и образ Орфея из древнегреческого мифа. Однако украинский Орфей не оглядывается, он поет адскую песню свободы — «Тюремну пісню».
А где надежда, там и вера, и упрямство, и любовь. И композиционно «Тюремна пісня» — путь из ада в рай, только за ад здесь война, за чистилище — любовь и детство, а за рай — свобода. Казалось бы, детство здесь лишнее, потому что детям на войне не место. Но детство в книге — это скорее память об абсолютном и отсутствии сомнений и одновременно напоминание о невозможности вернуться в рай-без-ада. Ведь тому, кто выбирает путь свободы, придется умереть трижды: на войне — чтобы выжить и стать новым человеком, в любви — чтобы ценить и пересоздать жизнь, и в свободе — чтобы зажечь ее огонь. Новый огонь.
