Kyiv Symphony Orchestra с большим международным успехом выступил на новом немецком фестивале Musikfestspiele Königswinkel в баварском Фюссене. Украинский коллектив принял участие в постановке музыкальной драмы Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда» и исполнил симфоническую программу, генеральная репетиция которой прошла в формате концерта для детей и молодежи.
Престижное приглашение Kyiv Symphony Orchestra на немецкий фестиваль стало возможным благодаря звездной украинской дирижерке Оксане Лынив и поддержке проекта ее австрийским агентством Opera4u. На Musikfestspiele Königswinkel оркестр сыграл под руководством Оксаны Лынив симфоническую поэму «Мазепа» Листа, Второй фортепианный концерт Рахманинова с украинской пианисткой Екатериной Титовой и Четвертую симфонию Брукнера.
Над «Тристаном и Изольдой» в постановке Герберта Адлера оркестр работал с выдающимся немецким дирижером, специалистом по вагнеровскому репертуару Лотаром Загрозеком вместе с признанными в мире вокалистами Робертом Дином Смитом (Тристан), Кэтрин Фостер (Изольда), Герминой Май (Брангена), Михаэлем Купфером-Радецким (Курвеналь) и Хансом-Петером Кенигом (Король Марк). Напомним, что накануне выступления в Германии Kyiv Symphony Orchestra вместе с украинскими солистами представил концертное исполнение «Тристана и Изольды» в копродукции с Национальной оперой Украины, что стало первым исполнением этой сложнейшей партитуры в истории независимой Украины. Киевским проектом, продюсеркой которого выступила директорка по развитию аудитории Kyiv Symphony Orchestra Анна Ставиченко, дирижировал белорусский дирижер Виталий Алексеёнок.
Газета «День» взяла комментарии о сотрудничестве с Kyiv Symphony Orchestra у обоих дирижеров.
ЛОТАР ЗАГРОЗЕК «ТРИСТАН...» - ЭТО ОГРОМНЫЙ ВЫЗОВ ДЛЯ КАЖДОГО ОРКЕСТРА МИРА
- Пан Загрозек, способен ли украинский оркестр играть партитуры Вагнера?
- «Тристан ...» - это огромный вызов для каждого оркестра мира. Особенно, конечно же, для коллектива, который не является оперным оркестром. Kyiv Symphony Orchestra был хорошо подготовлен, Виталий Алексеёнок провел действительно огромную работу. И уже во время нашей совместной работы оркестр делал невероятный прогресс, от репетиции к репетиции становилось все меньше проблем и оркестр звучал все лучше. Так было и со спектаклями: второй показ «Тристана и Изольды» в Фюссене лично для меня стал высшей точкой нашего сотрудничества. Поэтому мой ответ - да, украинский оркестр может играть Вагнера так же хорошо, как и немецкий оркестр. Вопрос в опыте и репертуаре. Если оркестр, например, исполняет много Брукнера или Брамса - он уже достаточно подготовлен к Вагнеру.
Я был особенно впечатлен струнной группой Kyiv Symphony Orchestra, это однозначно самая сильная сторона этого коллектива. Медь в процессе нашей работы зазвучала очень мягко, без всякого форсирования. А деревянные духовые поняли, где они играют соло, а где должны быть только гармоничными голосами. Все это очень важно для музыки Вагнера. Ведь она - словно открытая книга души, словно работа Зигмунда Фрейда. Например, вспомним сцену с Королем Марком, который спрашивает Тристана, почему он это сделал, почему забрал у короля Изольду. И Тристан отвечает: «Я не знаю. Я не могу сказать». Но это знает оркестр: он играет Sehnsuchtsmotiv, что символизирует любовь главных героев. Это сделала любовь. Таких деталей в партитуре много. Оркестр показал их очень, очень хорошо. Я действительно счастлив работать с Kyiv Symphony Orchestra. За время нашей работы у меня возникли очень теплые чувства к этому оркестру, мне с ним очень комфортно, что происходит далеко не всегда, и редко - с западными оркестрами.
- Вы являетесь специалистом по музыке Вагнера и разбираетесь в его «химии» - чем она является для вас?
- Это поэзия, потом много, очень много красок, и эта особая говорящая драма. Да, оркестр играет, но это как слова, предложения. Для этого чрезвычайно важно найти для вагнеровской музыки правильную фразировку. Это как в настоящем языке: мы же не говорим без запятых, без точек, без пауз. То же самое и с Вагнером: все исполнители должны хорошо понимать артикуляцию и фразировку, и это действительно сложно. Необходимо и совершенное чувство темпа, когда, например, в конце фразы надо подождать еще полсекунды, прежде чем взять следующий аккорд. Это то, что у нас совсем не получалось в начале. Но сейчас оркестр делает это прекрасно, музыканты хорошо поняли эту особенность вагнеровской музыки: все требует времени, когда меняется гармония - это не должно происходить механически, формально. Нужен этот переход, необходимо достаточно времени. Для Вагнера и вообще для романтической музыки это крайне важно.
Виталий АЛЕКСЕЁНОК: «В Вагнера нужно погружаться, словно в море»
- Виталий, расскажите, имели ли вы дело с музыкой Вагнера до этого проекта?
- Я дирижировал симфонические прелюдии, ассистировал «Летучего голландца» у Оксаны Лынив около четырех лет назад.
Честно говоря, у меня были сложные отношения с Вагнером очень долгое время, кроме «Тристана и Изольды». Лет десять назад я влюбился в эту музыкальную драму, и она стала для меня одной из самых-самых, а к остальному творчеству композитора я был достаточно равнодушен. И вот только пару лет назад начал приходить к Вагнеру.
- Сроки подготовки к выступлению были очень сжатыми…
- Чем более сжатые сроки, тем точнее нужно планировать каждую репетицию. Важно понимать, где ты будешь через неделю, через две, через три. Мы начали делать «Тристана и Изольду» с конца, ведь это самый сложный акт для оркестра, и обычно его играют уже тогда, когда устали и нужно уметь исполнить его даже со слабой концентрацией. Около 50% времени было выделено на оттачивание именно этой части. И, слыша результат, я понимаю, что этот план оправдался.
- Говоря «Вагнер», держим в уме «Зигмунд Фрейд» и его теорию подсознательного. Как достигнуть этого особого ощущения и полностью проникнуться идеей?
- Во-первых, я согласен, что там очень много Фрейда, но в «Тристане» еще и очень много Шопенгауэра, и его прочтение также помогает понять весь пессимизм данной оперы. Это драматичность, необратимость и какая-то невозможность реализовать себя на 100%, необходимость искать компромисс.
Как бы Вагнер ни любил слово «опера», но это произведение музыкального театра. Чем больше я погружался в партитуру, тем больше видел следы бельканто, которые покрылись инновационными технологиями. Сам принцип музыкального театра очень часто заключается в том, что оркестр комментирует словесное. То есть выражает музыкальными средствами то, что текстом объяснить невозможно. Именно музыка является проводником в мир бессознательного. Например, в Первом акте очень много Изольды и много бурного симфонического «комментария» ее внутреннего мира. И ты можешь читать это по-разному: как море, по которому она сейчас плывет, и как бушующий шторм её эмоций.
И в Вагнера нужно погружаться, словно в море, он затягивает, и самое лучшее погружение, безусловно, достигается музицированием.
