Как в капле воды отражается целое море, так в судьбе каждой, даже небольшой части украинского народа можно проследить наше поистине драматичное прошлое. По ту сторону украинско-польской границы, на территории Холмщины и Подляшья, живут десятки тысяч этнических украинцев, сознание которых формировалось на протяжении веков очень и очень непростой истории отношений с соседями-поляками. И сейчас этим людям не так просто (особенно без активной поддержки украинского правительства) сохранить свои национальные корни, свою украинскую идентичность...
Какие проблемы решали в течение последних веков украинцы на этих землях и какие решают сейчас? Своеобразную «презентацию» украинцев Холмщины и Подляшья провели гости «Дня»: известный украинский журналист, работающий в Польше, в городе Бильск-Пидлясский, постоянный автор «Дня», общественный деятель и историк Юрий ГАВРИЛЮК, и его коллеги — преподаватель Киевского национального университета, этнолог Валентина БОРИСЕНКО и сотрудник Института украинского языка НАНУ языковед Юрий БИДНОШИЯ.
«НАШИ МЕСТА С ДАВНИХ ВРЕМЕН БЫЛИ «ОКНОМ ДЛЯ КИЕВА НА ЗАПАД»
— Начнем, уважаемые гости, с простого и наиболее общего вопроса: кто же, собственно, они такие — украинцы Холмщины и Подляшья? Юрий ГАВРИЛЮК : Сегодня в наших краях, на территории современного Польского государства, условно говоря, «над Бугом и Нарвой» (именно так называется журнал, который я редактирую), по весьма приблизительными данным, проживает более 100 тысяч украинцев-подлящуков. Хотя, нужно отметить, что четко идентифицирует себя с украинской нацией значительно меньшее количество людей — всего 1400. На то есть определенный комплекс причин — и политических, и социально-психологических (даже конфессийных), и исторических. С последних и начнем.
Можно с уверенностью утверждать, что восточнославянское население живет на этих землях, как минимум, с середины VI в. н. е. (это тот рубеж, который можно подтвердить более-менее достоверными археологическими источниками). Наши предки селились на берегах Буга, недалеко от Дорогичина, обживали эти места, которые были позже, образно говоря, «окном для Киева на Запад». В частности, историки свидетельствуют, что здесь во времена Киево-Русского государства существовала таможенная контора; исследователями найдено не менее 5 тыс. свинцовых пломб — знаков киевских и черниговских князей. Позже, со второй трети XII в., здесь властвовали те потомки Владимира Мономаха, которые впоследствии образовали крепкое и уважаемое соседями государство — Галицко-Волынское княжество (назову всего два имени: князя Романа Мстиславича и его сына, Данила Романовича Галицкого). Как мы знаем, последний в 1253 году принял в подляшьем Дорогичине корону короля Руси. Это продолжалось до середины XIV в.
Позже Холмщиной завладела Польша, а современные Подляшье и Берестейщина вошли в состав Литовского государства (конкретнее — Трокского княжества), свой след в истории края оставили и такие известные правители, как князья Кейстут и Витовт (кстати, именно во времена Витовта, в 1413 году, здесь было ликвидировано удельное княжество). Вместо него было организовано отдельное Подляшье воеводство, которое просуществовало до 1566 года, а потом было разделено вследствие своеобразной «административной реформы», при старом названии осталась западная часть, а восточная, объединенная с Пинщиной, получила название Берестейского воеводства.
— Очевидно, историческим рубежом здесь стала известная Люблинская уния 1569 года?
Ю.Г.: Да. Именно тогда состоялось присоединение Подляшья к Короне Польской, а тем самым отделение его политической границей от Берестейской и Кобринской земель (это нынешняя Беларусь). Против этого протестовала русская шляхта Берестейщины, которая в том же 1569 году, отправляя послов на Сойм, приказывала этим своим послам, чтобы они требовали присоединения Берестейщины к короне Польской, чтобы не разрывать связей с Волынью, чтобы не было какой-то «стены» между этими землями. Именно это гарантировала завершенная в июле 1569 года Люблинская уния, вследствие которой возникла конфедеративная Речь Посполитая, поэтому Берестейщина осталась при Великом княжестве, что имеет свои последствия и сегодня, ведь современная украинско-белорусская граница — это, в общем, граница между бывшей «литовской» Берестейщиной и «польской» Волынью.
Следующая историческая веха — это 1795 год, когда происходит очередной раздел Подляшья. Территории, расположенные на левом берегу Буга были присоединены к Австрии. А северная часть Дорогичинской и Мельницкой земли и вся Билская земля отошли к Пруссии, которая получила также часть Гродненской земли (в последнем случае речь идет об этнографически белорусских землях, которые сейчас входят в состав Польши). Пруссаки организовали здесь Билостоцкий департамент, который в 1807 г. в результате Тильзитского мира между Наполеоном и Александром I перешел к России, а потом был вообще ликвидирован и присоединена эта территория к Гродненской губернии. Южная же забужанская часть Подляшья в 1815 году, согласно решению известного Венского конгресса, который перекраивал политическую карту Европы после победы над Наполеоном, была введена в состав автономного Королевства Польского; впоследствии началась более-менее интенсивная полонизация этого края. Характерно, что на этой территории дольше сохранилась церковная уния. Собственно, вплоть до революции 1905 года мы практически не наблюдаем здесь активного украинского национального движения, да и впоследствии оно было очень слабым.
А после начала Первой мировой войны на Подляшье и Холмщину, другие земли пришли немецкие и австрийские войска, и тогда подавляющее большинство местного православного населения направилось на Восток (согласно некоторым подсчетам, их было до 1,5 миллиона!) — частично на Надднепрянскую Украину, частично в Центральную Россию...
Валентина БОРИСЕНКО: Вплоть до Казахстана...
Юрий ГАВРИЛЮК: Да. И когда после мартовской революции 1917 года в Киеве возникла Центральная Рада и началось зарождение УНР, то, естественно, руководители новой национальной власти акцентировали внимание на том, что территории Подляшья и Берестейско-Пинского Полесья, так же, как и Холмщина, являются неотъемлемой составляющей этого украинского государства (между прочим, не забывайте о том, что Холм — это родина Грушевского!). И это должно быть отображено в итоговых документах мирных переговоров, которые представители Центральной Рады вели с Германией в декабре 1917 — феврале 1918 года. И хотя там продолжалась еще немецкая оккупация, однако уже с весны 1918 г., после подписания Берестейского мира, на этих землях начали закладываться основы новой украинской администрации, центром которой стал Берест. Интересный факт: сохранились напечатанные в 1918 году карты с польско-украинской границей, проведенной на запад от Буга! А еще большая особенность этих карт — Бильск и Дорогичин видим на них в границах литовского государства, граница которого должна достигать Буга. Просто немцы хотели сохранить за собой возможность эксплуатации Беловежской пущи, и поэтому надумали отдать эту территорию Литовской Республике, над которой надеялись иметь полный контроль.
— Но известно, что эта ситуация быстро изменилась...
Ю.Г.: Именно так. В ноябре 1918 года Германия проигрывает войну, обязывается освободить все оккупированные территории (если говорить конкретно о наших, то здесь немцы оставались вплоть до начала 1919 года). Когда же немецкие войска ушли, то здесь практически не было украинских вооруженных сил, да и вообще очень мало было украинского населения, которое еще летом 1915 года подалось в бега... Это во многом и определило ход дальнейших событий.
5 февраля 1919 года польские части вошли в Берест, была ликвидирована украинская администрация, разогнана «Просвіта», позже произошел территориальный раздел подляшьих и холмских земель между двумя польскими воеводствами, Билостоцким и Люблинским, Берестейщина вошла в состав Полесского воеводства. И естественно, что следующая кампания полонизации зацепила как украинцев Подляшья и Холмщины, так и украинцев Берестейщины. Не забывайте, что на этой территории в 20-х годах возродилась «Просвіта», действовали украинские школы, кооперативы и банки, большое влияние имели левые украинские крестьянские партии — Сельсоюз и Сельроб, как из Полесского так и Люблинского воеводств избирались в 1922 и 1928 годах украинские послы и сенаторы. Но уже в 30-х годах, под давлением государственной администрации большинство украинских достижений ликвидированы.
Последующие же события 1939—1947 годов, исключительно катастрофические, только сейчас встают перед нами во всем своем трагизме: нацистская оккупация, разделение II Речи Посполитой между Гитлером и Сталиным, братоубийственная война и страшное кровопролитие между украинцами и поляками, депортации сотен и сотен тысяч людей по обе стороны границы... Что же касается Холмщины и Подляшья, то согласно окончательно проведенной в 1944 году границе эти земли вошли в состав «народной Польши», которая тогда образовывалась и на месте которой в 1989 году образовалась современная Республика Польша. Северной части Подляшья при этом «повезло», поскольку как польская так и советская власть местное население признавала белорусским и не проводила его депортаций в 1944—1947 гг., которые очистили от украинцев земли на юг от Буга — южную часть Подляшья, Холмщину, Надсяння и Лемкивщину. Именно поэтому в юго-восточной части Подляшского воеводства Республики Польша, которая притулилась к Беловежской пуще (Бильский, Гайнивский и Симьятицкий уезды) и сегодня существует сплошной украинский этнический массив.
«НАМ ВСЕМ НУЖНО ОБЩАТЬСЯ, ЧТОБЫ В ЛУГАНСКЕ ТОЖЕ ВСЕ ПРЕКРАСНО ЗНАЛИ, ЧТО НА ПОДЛЯШЬЕ ЖИВУТ УКРАИНЦЫ»
— Вот здесь более чем уместно перейти к современности. Как по-вашему, уважаемые гости, находится ли сейчас украинское государство в таком состоянии, чтобы предложить новую, осмысленную политику касательно диаспоры (в частности, и на территории Польши)? Ведь мы вправе поставить вопрос и так: пора уже возвращать долги, было время, когда диаспора во многом помогала нам, а теперь настала очередь «материковой» Украине помочь украинцам за пределами своих границ, не так ли?
Валентина БОРИСЕНКО : Судите са- ми — и тогда понятен будет ответ на этот вопрос. Вот мы слышим, что — уже при новой власти, заметьте! — во многих вузах активно заменяют курс истории Украины на так называемую политическую историю ХХ века. А как нужно знание украинской национальной истории нашим побратимам в Польше, о которых мы сейчас ведем речь! Но разве только им? А украинцам в самой Украине? Простите за резкость, но, если уж называть вещи своими именами, так то, что нас отлучают от нашей книги, от действительно украинских телепрограмм — это, по существу, сознательный терракт большой разрушительной силы.
— Это вопрос национальной безопасности, без преувеличения. И глубина проблемы уже идет на стратосферу. Но есть еще одна, очень важная проблема, которая не может не волновать: почему поляки в свое время смогли объединиться вокруг Пилсудского, а мы, якобы признавая на словах, что история — это могучее средство национальной консолидации, уже при новом руководстве снова сокращаем курс истории в вузах?
В.Б.: Возможно, дело в том, что поляки не лишились своей элиты — и это определило многое. Польская элита, в отличие от украинской, практически никогда не думала, как бы издать польскую книгу — с этим не было проблем, и здесь кроется трагическая разница между ними и нами...
И вот что еще важно. Чувствуется активное влияние России в культурно-информационной сфере, в том числе и на территориях диаспоры. И нам нужно, не щадя сил, работать, нужно общаться, чтобы, например, в Луганске тоже все прекрасно знали, что на Подляшье живут украинцы.
Юрий БИДНОШИЯ : За нашими государственными границами осталась значительная часть этнической Украины. Поэтому соотечественников, живущих на украинских этноязыковых территориях, называть диаспорой вряд ли правильно. Диаспора есть на Далеком Востоке, в Америке, а здесь — продолжение этнических украинских земель. К сожалению, по ту сторону почти всех наших границ прослеживается тенденция не признавать украинскости соответствующих территорий. Например, на Кубани насаждается идея, что там бытует кубанский говор русского языка, хотя они по всем признакам украинские. Говор в Ростовской, Воронежской, Курской областях российские исследователи раньше трактовали как украинский, а теперь как российский на украинской основе — но ведь это не совсем научный подход. Про Берестейщину у нас, наверное, знают больше всего — знают, что там автохтонное украинское население, родной язык которого — украинский. А официальная белорусская наука продолжает утверждать: говор южной части Брестской области — это «особый» белорусский говор; при этом подают их характерные черты, совпадающие с определяющими чертами не только диалектного, но и литературного украинского языка (окание, отсутствие дзекания, цекания и др.). Рядом с Берестейщиной, на Подляшье, на сегодня последнем ареале компактного проживания украинцев на территории Польши, «проблему» украинцев решили так: их назвали белорусами, внедрили там белорусские школы. Такая национальная «мимикрия» имела свой позитив, поскольку благодаря ей украинцы Северного Подляшья (междуречье Буга и Нарвы) в 1947 г. избежали депортации во время операции «Висла». Но как одно из последствий — низкий уровень национального самосознания... На Лемкивщине пытаются создать отдельный литературный язык, пишут грамматики, кое-кто отрицает принадлежность лемков к украинской нации...
Нынче, когда происходит «притирание» к условиям объединенной демократической Европы, когда меняется само понятие границы в европейском направлении, в частности в польском, уже не так принципиально, что Подляшье находится за границами нашего государства. Украина должна просто увеличить свое культурное присутствие на этих территориях. Наши дипломаты должны содействовать тому, чтобы украинцы Подляшья могли читать украинские газеты и журналы, смотреть украинские телепрограммы, слушать украинское радио, брать в библиотеках украинские книги... По-моему, современная Украина очень задолжала Подляшью. В частности, наше государство должно помогать научным учреждениям организовывать экспедиции для комплексного исследования этого чрезвычайно интересного с точки зрения речи и этнографии региона — и нужно спешить, пока еще не отошли старейшие носители традиции.
— Это, безусловно, так. Но хотелось бы добавить, что во времена интернета и конкуренции мало повторять: мы украинцы и имеем право на существование. Это уже, откровенно говоря, смахивает на какие-то мантры. Нужно быть прежде всего конкурентным. И в гуманитарной политике прежде всего.
Ю.Г.: И это, кстати, очень важно для украинцев между Бугом и Нарвой. Это качественно укрепит их национальное самосознание, усилит ощущение того, что большая Украина не забывает о них, что она способна их поддержать.
В.Б.: Хотелось бы отметить, что наши (а по большей части не наши) политтехнологи активно пользуются термином «политическая украинская нация». А, между прочим, появился этот термин далеко за пределами Украины, и, по моему личному мнению, он очень, мягко говоря, сомнителен: не даром еще в 30-е годы прошлого века против него выступал такой мудрый человек, как Рабиндранат Тагор. Я считаю, что нам следует исходить из того, что есть украинцы — просто украинцы, есть народ, который является автохтонным на своей родной земле, всегда здесь жил, ниоткуда сюда не мигрировал. Вот что главное.
Вот господин Юрий Гаврилюк говорит, что памятники истории доказывают: славяне жили на восточных землях современной Польши еще с V века нашей эры. А я хочу добавить, что исследования современных ученых-археологов (назову Валерьяна Даниловича Барана) позволяют «отодвинуть» в еще более седую старину время достоверных данных о славянских поселениях — речь идет по крайней мере о I веке нашей эры. Вот откуда у каждого народа рождается исключительно жизненно важное понимание: мы не сегодня родились, за нами — безгранично богатая история. Однако что можно сказать о нашем искаженном знании истории?! Вы спросите людей — нет, не о Подляшье — спросите людей, где в Киеве находится улица академика Крымского (а это, хотя этнически он не был украинцем, ученый-гуманитарий всемирного масштаба, который сделал для Украины неизмеримо много)? А «улица» академика Крымского — это просто маленький переулок, по существу тупик в Святошинском районе... Я называю детям — ученикам старших классов десять фамилий прославленных, известных в мире украинцев (например, Авраменко, Лысенко, тот же Крымский) и спрашиваю: знаете ли вы, что они сделали для страны? Не знают... А это свидетельствует об одном: как и раньше, изучают войну и революцию — больше ничего. Когда девушка 18 ти лет ищет Батурин в Испании — о чем это говорит?
«СО СТОРОНЫ ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА КАКИХ-ТО ПРЕДУБЕЖДЕНИЙ ПО ОТНОШЕНИЮ К НАМ НЕТ»
— И опять вернемся к современности. Как чувствуют себя сейчас украинцы Подляшья и Холмщины, в какой мере польское государство удовлетворяет их национальные, духовные потребности?
Юрий ГАВРИЛЮК: Могу сказать, что сейчас уже нет какой-то сознательной антиукраинской политики польского правительства, которая проводилась до 1898 года. Союз украинцев Подляшья, который активно действует на нашей территории (понятно, что колоссальный толчок в работе мы получили в августе — сентябре 1991 года), получает от польского государства дотации на свои издания. Мы имеем 60 минут в неделю на радио (это региональное отделение польского государственного радио — «Радио Билосток»). С 1995 года имеем свои еженедельные передачи на телевидении. Регулярно проводится фестиваль украинской культуры на Подляшье — «Подляшская осень» и другие культурные мероприятия, есть украинские фольклорные ансамбли, в частности молодежный «Ранок» и сельская «Родина», которые выступали и в Киеве.
— Есть ли у вас украинские школы?
— Если есть семь детей-украинцев в одном классе, то можно организовать факультативное изучение украинского языка. В Бильске изучают украинский язык в детском саду и начальной школе и гимназии со второй половины 1990 х годов, с прошлого года есть украинская группа в лицее. В несколько меньшем масштабе происходит изучение украинского языка в Билостоке и двух других местностях. Год назад польский Сейм принял Закон «О национальных меньшинствах», значит поддержка, пусть сравнительно небольшая, есть. Следовательно, повторюсь: со стороны польского государства каких-то предубеждений по отношению к нам нет. Проблемой является другое. Нужно преодолеть это внутреннее «хохловство», эту шароварщину, которая унижает и примитивизирует нас! И нужно преодолеть безразличие властных инстанций в Киеве, ведь в течение нескольких десятков лет звучали только слова. В декабре прошлого года мы получили от украинского МИД деньги на публикацию в журнале «Над Бугом и Нарвой» материалов об Украине и ее истории... Понятно, что здесь нужна и наша постоянная активность, но будет она больше, когда украинское правительство сумеет делом доказать свою стабильную и эффективную политику поддержки заграничных украинцев, никто ведь не хочет быть «вопиющим на...».
Валентина БОРИСЕНКО: И все-таки мы едины. Расскажу кратко одну историю. Недавно я как раз была с научной экспедицией в тех самых местах Холмщины и Подляшья, изучала особенности языка тамошних украинцев. Приехала в живописный городок Гайнивка. Встретила там женщину, мы начали разговор. Спрашиваю у нее: «Як ви скажете, яка мова є вашою рідною мовою спілкування?» Она и отвечает: «А хороба її знає, мабуть, білоруська...». И это: «хороба її знає» прозвучало так по-украински, что сразу чувствуешь: ты находишься среди своих, родных, братьев и сестер...
