Алексей Кужельный — типичный представитель тех, кого называют публичными людьми. Причем эта публичность его нисколько не тяготит, а иногда кажется, что составляет если не смысл, то наиболее приемлемую форму существования. Даже поход на базар за продуктами (что он умеет и любит делать) Кужельный превращает в небольшое шоу. Что уж говорить о профессии. Художественный руководитель театра «Сузір’я», при этом часто берется за постановки массовых действ, ведет программу на ТВ, а последние три года еще и возглавляет театральный фестиваль «Киев майский»...
Эта тяга к публичности в свое время помешала состояться его карьере инженера. Вообще-то странно, как это он — абсолютный лирик — не только поступил, но и отучился в Автодорожном институте, где, правда, все пять лет руководил художественной самодеятельностью. Затем три года проработал в конструкторском бюро и даже до чего-то там дослужился. А потом все бросил и поступил в Киевский театральный институт. Поскольку был человеком уже вполне зрелым, то вести приятную студенческую жизнь, когда семья обеспечивает «тылы», было не очень удобно. Кужельный нашел приемлемый для себя и вполне простой выход: стал хорошо учиться и получал Ленинскую стипендию (неплохие по тем временам деньги). Затем — Высшие режиссерские курсы в мастерской у Сергея Данченко. Затем — женился, как Алексей любит добавлять, очень удачно. Не столь удачно все складывалось в профессии. Главный режиссер фольклорно-этнографического ансамбля «Калина» — звучит неплохо, да и дело свое он делал вполне изобретательно, но... И тогда он опять находит наиболее простой для себя выход: создает свой театр — мастерскую театрального искусства «Сузір’я», в которой за минувшие пятнадцать лет переиграли практически все наши театральные звезды.
Когда три года назад здание, в котором находится «Сузір’я», стало на реконструкцию, то для любого другого театра малой формы это бы означало «полный финал». Кужельный вновь не стал искать сложные пути, а спустился в подвал реконструирующегося здания и со своей немногочисленной командой оборудовал там самый маленький в Европе театральный зал — на 21 место, в котором по-прежнему показывает по четыре премьеры в год. Ну не может он без публичности и публики.
И все же разговор в редакции «Дня» мы начали с вопроса «Как дела?» — то есть как дела с реконструкцией «большой» сцены «Сузір’я».
— На вопрос: «Как дела?» 90% людей отвечают: «ничего», 5% — «отлично», и 5% — «плохо». Когда «Сузір’я» располагалось в большом помещении, то, как вы знаете, перед спектаклем я рассказывал публике о здании, в котором находится театр. Когда же мы перешли в подвальчик, то повествовать об архитектурных особенностях здания и исторических персонах, которые здесь бывали, было несколько странно. Я начал разговаривать со зрителями на разные темы, в том числе пытался понять мотив, по которому приходят люди в театр. И я понял: именно для того, чтобы ответить на этот непростой вопрос: «Как дела?» В театре никогда не может быть «ничего», «плохо» или «хорошо», правильно? В театре всегда — концентрат жизни, страсть жизни. Вот за ней и идут. Сегодня киевские театры наполнены — 80% среднегодовая заполняемость зала. Это больше, чем при советской власти, не говоря о количестве театров, которое увеличилось во много раз. Не говоря о том, что совершенно разная палитра театров. Вот — так дела.
— Кстати, о заполняемости залов. Публика сегодня действительно очень активна. Однако руководители театров не перестают жаловаться на нехватку средств и прочие тяготы. Получается, нет взаимосвязи между посещаемостью и благополучием театра?
— Мне кажется, сегодня стенаний стало намного меньше. Все поняли, что это бесполезная трата здоровья, и потихоньку стараются выжить. К тому же, не надо забывать, что городским театрам город оплачивает аренду и дает зарплату. Раз в год финансирует какой-то проект, правда, в очень ограниченных масштабах. Но стоимость билетов в киевские театры не является их реальной стоимостью. Поэтому я квалифицирую это иначе. Я считаю, что это доплата зрителю, чтобы он мог пойти в театр, а не театру. Коммерческие спектакли (это касается в основном гастролеров) показывают, что реальная стоимость билетов совсем иная. Например, в Литве театры вернулись к этой самой реальной цене на билеты. Значит, там уже сформировался средний класс, который способен ее заплатить. Я уверен, через несколько лет такое произойдет и у нас. Однако это все равно не коснется академических театров или, скажем, оперы. Они во всем мире поддерживаются государством. Но все эти естественные процессы не означают, что нам не нужны грандиозные реформы в сфере культуры. Как объяснить, что библиотеки загибаются, а компьютерные клубы процветают; как объяснить, что музеи едва существуют, а открываются галерея за галереей? То есть имеют место совершенно разные потоки, и очевидно, что та система, которая сегодня существует в театрах, изжила себя. Например, финансирование по штатному расписанию. Абсолютно нереальная, ненужная вещь. По моему мнению, нужно в один момент освободить абсолютно всех артистов. Создать актерскую биржу и набирать труппу на сезон. И тогда будет совершенно другая форма проката. Сегодня у нас есть театры, в которых 40 спектаклей в репертуаре. Представляете? Человек играет раз в два месяца — хорошо, если он текст помнит. О каком уровне здесь можно говорить... То есть надо пересмотреть наши представления о репертуарном театре.
Но опять-таки, речь не идет о национальных театрах — это несколько иная категория. Во всем мире в подобных коллективах есть часть труппы, которая может не выходить на сцену по 2—3 года. Но этот актер является национальным достоянием, выразителем какой-то определенной черты. И может быть, для него сегодня нет репертуара, но завтра без него ничего не состоится. И они могут себе финансово позволить эту историю.
Что касается актерской биржи, то она сегодня, пусть в зародышевом состоянии, но существует. Толик Гнатюк ездит в Запорожье играть спектакли, я разговаривал с Богданом Ступкой — пожалуйста, он говорит, если ему это будет экономически интересно, он готов играть в любом городе. Никаких проблем нет. Другое дело, насколько это сегодня финансово возможно.
— Грядет очередной фестиваль «Киев майский». А зачем он вообще нужен городу, спросит наш читатель, которому едва ли не ежедневно рассказывают, как бедствует культура. Так стоит ли тратиться на подобные театральные праздники?
— В этом году афиша — не нашего фестиваля, а вообще театральная и художественная афиша города — в 2—3 раза насыщеннее, чем в прошлом. Никто не докажет, но я убежден — это результат того, что проводится «Киев майский». И создалось впечатление, что в мае публика готова посещать театры активнее, чем предполагалось. Поэтому в этом году огромное количество коммерческих спектаклей запланировано в это же самое время. Май, так сложилось исторически, — месяц рекреации, отдыха, это давняя традиция — конца XVII — начала XVIII века. Киев особенно хорош в это время цветения каштанов. И у меня возникла идея: почему бы не сделать фестиваль «Киев майский» неким столичным брэндом? Чтобы в Киев хотели приехать люди со всего мира, как в Париж на выставку, в Венецию на карнавал, в Эдинбург на фестиваль. Чтобы майская насыщенность жизни была настолько сильной, чтобы это стало притягательным для всего мира. Пока что, к сожалению, майские планы формируются чуть ли не за две недели. Конечно, нужна программа, которая бы за год вперед выдавалась в мир и была сконцентрирована и насыщена разного рода неповторимыми какими-то ритуалами. Это внешняя идея нашего фестиваля. Есть и внутренняя. Я считаю, что у нас, к сожалению, нет сегодня живой общественной организации в театральной среде, которая бы холила театральное братство. Люди часто не ходят друг к другу на спектакли, обмен опытом очень слабый, гастролируют мало. А ведь без этого нет координации себя с миром, взаимопроникновения. Это очень важный элемент, особенно сегодня, когда экономическая ситуация такова, что эксперимент опасен. Каждый театр знает своего зрителя, зритель знает свой театр и не очень хочет чего-то неожиданного, острого, нового и, может, второй раз не прийдет. Поэтому эксперимент сегодня в области театра в Киеве очень осторожный. Фестиваль же позволяет расширить эти рамки — познать других и показать себя: на «Киеве майском всегда устраивается парад киевских театров.
— В минувшем году едва ли не главным театральным событием многие назвали «Маскарад» Туминаса, как раз показанный в рамках «Киева майского». С одной стороны, это вам плюс как директору фестиваля. С другой — у вас не возникает, как у режиссера, чувства ревности? И вообще, как театральное братство реагирует на такие сильнейшие раздражители?
— Этот раздражитель стимулирует к каким-то поискам. Я думаю, что вообще хорошие спектакли (особенно чужие) являются очень серьезным стимулятором. Как и фестиваль в целом. Но главное — я повторяю — надо накапливать Киеву неповторимость. Например, у меня появилась идея сделать из матери городов русских колыбель славянства. Я убежден, что это совершенно другой подход к городу как таковому. Ведь в Киеве много построено, многое меняется. Мы должны этим делиться со всем миром. Это как в семье — дачу построили и тихо радуются, но рано или поздно хочется пригласить гостей, понять, действительно ли это хорошо, действительно ли там все удалось. И тут есть очень важная для меня вещь: театрализация и ритуализация жизни. Мы как-то были с женой в Англии, увидели киевские котлеты и начали фотографировать. Спрашиваем: «Что это такое?» — «Киевские котлеты». — «А что такое Киев?» — «Не знаю», — отвечает хозяин ресторана. Поэтому если знают киевскую котлету и киевский торт, значит, надо поставить котлету весом в тонну на площади Толстого, и киевский торт — на площади Европейской. И каждый пускай попробует, пусть гордится и пусть знает...
— С одной стороны, вы ставите серьезные спектакли, с другой — как ни крути, попсовый режиссер, в котором неистребима любовь к карнавалу, к массовому действу. В профессиональной среде вы не ощущаете некое снисходительное к этому отношение?
— Это правда: многие режиссеры не хотят этим делом заниматься. Театр, с одной стороны, требует очень большого сосредоточения. А с другой — мне кажется, что люди, которые замыкаются на этом, лишают себя очень важного тренажа. Во всяком случае, для меня очень маленький театр и площадь — два полюса, которые дают возможность что-то в себе расшатывать.
— Ну, а все-таки по поводу площади — второй стороны вашей деятельности. Может быть, откроете, какие главные угощения предполагаются у вас на «Киеве майском»?
— К нам приедут театры из России, Беларуси, Молдовы, Грузии, Армении, Азербайджана, причем это национальные коллективы. И я вам гарантирую: это очень хорошо. Другое дело, что наш зритель, который знает в основном актеров по российским сериалам, не очень живо реагирует на эти названия. Пока. Мы не будем снижать планку. И надеюсь, со временем и массовый зритель поймет, что фестивальные спектакли — это нечто особенное.
— Давайте отойдем от темы фестиваля. Давно хотели спросить: чего вдруг вы подались на телевидение?
— На «Грависе», если вы обратили внимание, идет постоянный показ телеспектаклей. Там же выходит и моя программа, которая предполагает постоянные встречи с людьми театра. Это нигде нельзя протолкнуть. Я же, можно сказать, воспользовался близкими отношениями с директором «Грависа» (Ольга Таукач — жена Алексея Кужельного. — Ред. ). Убежден, подобные программы нужны. И не одна. Ведь у нас нет фабрики звезд на театральной ниве. Хотя есть новые молодые прекрасные актеры. А те, кого мы знаем как звезд, сегодня не так много играют. Нужно вернуть актерской профессии почитаемость и загадочность.
— У Сергея Давлатова есть слова: «Талант — это как похоть: трудно утолить и еще труднее симулировать». Это действительно трудно?
— Мне гораздо ближе высказывание Пушкина, который говорил, что талант — это предрасположенность к труду. Вот эту предрасположенность симулировать трудно, и в этом смысле талант всегда проявляется, прежде всего, в той деятельности или результатах, которые она приносит. Поэтому то, что симулируются скандальность, еще что-то — это преходящее и даже всерьез не воспринимаемое. Это как сегодня очень модно пирсинг и наколки. Мне страшно интересно, что эти люди испытывают, когда это делают, как с этим ходят. Мне страшно, я этого никогда делать не буду. Хотя, наверное, какой-то талант в этих людях есть, хотя бы в том, что они позволяют себе что-то, что не позволяют другие, и способны выдержать какое-то особое внимание и даже критику. Для этого тоже надо иметь смелость и тому подобное. Но это не созидательный талант. Талант — всегда созидательный.
Только в конце беседы мы наконец получили ответ на главный вопрос. Итак, отреставрированное здание «Сузір’я» открывается 23 мая, а сегодня вечером Кужельный устроит в нем смотрины для друзей и попутно отпразднует свое 50-летие. С чем мы его и поздравляем.
