Всем хорошо известна сегодня роль Германии в Европе, которая является мощнейшей экономикой в Европе. С другой стороны, для Украины роль ФРГ в самую первую очередь известна как ведущего участника «нормандского формата», который пытается принести мир на оккупированную часть Донбасса в результате российской агрессии 2014 года.
Этим и объясняются многочисленные контакты Президента Украины Петра Порошенко с немецким канцлером Ангелой Меркель. Глава украинского государства побывал за это время 12 раз в Берлине, а министр иностранных дел — 31 раз. Также количество телефонных разговоров президента и канцлера огромно, а в 2016 году их было почти 60. Поэтому именно с вопроса, почему такое большое количество контактов между нашим Президентом и немецким канцлером не переходит в качество и мы не видим влияния Германии на Россию, которая, несмотря на подписание Минских договоренностей, не выполняет свои обязательства, есть ли рычаги влияния Берлина на Кремль, «День» начал разговор с послом Украины в Германии Андреем МЕЛЬНИКОМ в его офисе в Берлине.
***
— Я убежден, что рычаги всегда есть. Но сейчас есть вопросы в политической воле официального Берлина использовать эти дополнительные санкционные рычаги. Для Украины главное, что, несмотря на шарахания России и нарастание внутренних проблем внутри Германии, есть готовность федерального правительства и в дальнейшем оставаться преданным Минским договоренностями и продолжать Нормандские переговоры.
То, что федеральный канцлер, несмотря на все вызовы, подтверждает не на словах, а на деле готовность заниматься поиском мира для оккупированного Россией Донбасса и в дальнейшем прилагать политические усилия в «нормандском формате» — это уже сама по себе хорошая новость. Другое дело, с помощью каких дополнительных креативных инструментов и усиленных дипломатических инициатив можно достичь новой позитивной динамики для мирного процесса. А это вопрос уже на порядок сложнее. Для этого нужна стальна политическая воля.
Со своей стороны, демонстрируя, что Украина выполняет свою часть договоренностей, несмотря на отсутствие продвижения со стороны Кремля, мы как раз и пытаемся побуждать наших немецких друзей и партнеров к поиску качественно новых механизмов с целью существенного усиления давления — в том числе санкционного — на Путина, чтобы со стороны россиян было реальное продвижение, а не только имитация процесса.
«ДЛЯ КАРДИНАЛЬНОГО УЖЕСТОЧЕНИЯ САНКЦИЙ ПРОТИВ РФ ДОЛЖНО ПРОИЗОЙТИ ЧТО-ТО ЭКСТРАОРДИНАРНОЕ...»
— А что вы можете сказать о новых партиях, которые вошли в Бундестаг, понимают ли они, что на Россию нужно усиливать давление?
— Вынужден сразу же развеять любые иллюзии: шансы на то, что политический истеблишмент Германии будет способен прибегнуть к более радикальным и жестким шагам в сторону усиления российских санкций, очень невысокие. И это я говорю о нынешней коалиции и имеющемся раскладе политических сил. Дай Бог удержать санкции на нынешнем уровне. Для их кардинального ужесточения должно произойти что-то экстраординарное, ведь немецкое общество относится к ним достаточно скептически.
В то же время я осмелюсь прогнозировать: чем больше времени будет упущено, шансы на успешную имплементацию Минских договоренностей лучшими не станут, скорее, наоборот. Поэтому мне кажется, Украине нужно использовать по максимуму ту благоприятную международную среду, что мы — Бога благодарить — имеем сегодня. Ведь уже завтра геополитическая ситуация для Украины — в первую очередь и в самой Германии, которая является нашим наибольшим союзником на мировой арене, может стать намного сложнее. А у нас есть немало политиков, которые почему-то считают, что мы можем ждать вечно, безответственно жонглируя своими обязательствами согласно Минским соглашениям. Это будет опасно.
— В одном из своих твитов вы написали о необходимости криминализировать поездки немецких депутатов в Крым. Есть ли продвижение по этому вопросу?
— На данный момент федеральное правительство Германии относится к этому вопросу довольно сдержанно. Ведь нельзя в законодательном порядке предусмотреть запрет нелегальных поездок на оккупированный Донбасс или в аннексированный Крым. Такой закон должен, очевидно, иметь универсальную силу, а учитывая комплексный характер этого вопроса, это действительно непросто.
Поэтому мы пытаемся деликатно продвигать этот вопрос не только официально через МИД, но и с помощью депутатов Бундестага, которые занимаются правовой тематикой. Для криминализации поездок в захваченный Крым и на заграбастанный Россией Донбасс шансы, к сожалению, не очень высоки, потому что Германия является особо либеральным государством, здесь не любят вводить запреты или указывать своим гражданам, куда путешествовать, а куда нет, в то же время есть определенная вероятность внедрения более мягких ограничительных механизмов.
Это может быть административная ответственность или более жесткие санкции по отношению к депутатам благодаря соответствующим изменениям в регламенте Бундестага или другие меры на уровне самих политических партий или их фракций.
В любом случае мы и в дальнейшем будем убеждать наших немецких коллег и партнеров, в частности членов парламента, а также будем задействовать и другие каналы, пытаясь наглядно показать, что введенные Берлином дополнительные барьеры для предотвращения таких нелегальных поездок позволят федеральному правительству более эффективно отстаивать основополагающую линию федерального правительства о непризнании противоправной аннексии Крыма и де-факто ситуации на оккупированном россиянами Донбассе. Ведь именно эта фундаментальная политика непризнания является для нас краеугольным камнем.
«ПРЕЖДЕВРЕМЕННО РАССЧИТЫВАТЬ, ЧТО ГЕРМАНИЯ ПРИБЕГНЕТ К ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИЗОЛЯЦИОНИСТСКОМУ КУРСУ ОТНОСИТЕЛЬНО РОССИИ»
— А какие тенденции в общественных настроениях в Германии относительно осуждения России за незаконную аннексию Крыма и агрессию на Донбассе?
— Очень трудно дать однозначный ответ. Потому что, с одной стороны, мы имеем (и это не только мое личное ощущение) все более широкое понимание, которого, кстати, не было еще три-четыре года назад, причем как в высших политических кругах ФРГ, так и среди общественности и СМИ, той деструктивной роли, которую Россия в действительности играет на международной арене. И речь не только об агрессивной войне и поддержке преступного режима Асада в Сирии, закамуфлированной агрессии на Донбассе и той дерзкой аннексии Крыма, но и так же в фокус общественного внимания наконец попали и не менее подлые гибридные войны Кремля, массовые кибератаки, откровенные попытки повлиять на внутреннюю ситуацию в других странах, в том числе и в Германии.
И нарастающее понимание этого циничного, грубого, разрушительного поведения Москвы, по моим скромным наблюдениям, а я в Германии уже более трех лет работаю, все более ощутимо, в том числе и для соответствующих правоохранительных органов. В первую очередь речь о диаметральном изменении подходов к России со стороны Федерального ведомства по защите конституции, ключевого контрразведывательного учреждения (наше соответствие СБУ). Поэтому это уже не только какие-то субъективные оценки, а очевидный факт.
С другой стороны, мы видим, что Россия была и остается константой для немецкого политикума на протяжении не одного столетия. Хотим мы этого или нет, РФ — это реальный фактор силы в европейском и мировом масштабе, с которым прагматичное немецкое государство просто не может не считаться.
И именно из-за чрезвычайной важности этого объективного фактора, несмотря на все «удары в спину», несмотря на дестабилизирующую роль России внутри немецкого общества, мы констатируем стремление Берлина продолжать диалог с Кремлем.
Другими словами, мы четко осознаем эти два трека, которые идут параллельно. При этом для меня, как посла, который представляет интересы Украины, особенно важно, что те иллюзии, которые имели место еще несколько лет назад относительно подлых аргументов россиян, что якобы у нас идет гражданская война и Россия не имеет никакого отношения к этому, фактически полностью развеялись. И в самом деле, аргументы и этот наратив Кремля в Германии серьезно не воспринимаются, кроме разве что отдельных представителей оппозиционных «Альтернативы для Германии» и партии Левых.
Тем не менее, имея надежду, что я ошибаюсь, боюсь, что на данном этапе преждевременно рассчитывать, что Германия все-таки прибегнет к действительно изоляционистскому курсу относительно России и введет более серьезные санкции.
«МЫ ОЧЕНЬ ПОЛОЖИТЕЛЬНО ВОСПРИНЯЛИ СТРЕМЛЕНИЕ НОВОГО ГЛАВЫ МИД ГЕРМАНИИ ПЕРЕСМОТРЕТЬ ОТНОШЕНИЯ С РОССИЕЙ»
— Что вы можете сказать о роли нового министра иностранных дел Германии Мааса, который недавно выступал с программным выступлением о будущем Европы и предложил принимать решение относительно внешней политики ЕС большинством голосов, а также высказался за необходимость разработки новой Ostpolitik?
— Мы очень положительно восприняли стремление нового главы МИД Германии пересмотреть отношения с Россией и так же посмотреть на так называемую «Восточную политику» несколько иначе, как это делали предшественники Гайко Мааса.
Мы воспринимаем это намерение весьма оптимистично и надеемся, что новая Ostpolitik, о которой в последнее время идет речь, в действительности будет иметь в своем фокусе не только Москву, как, кстати, не совсем корректно и однобоко интерпретируют политики соответствующий курс на разрядку социал-демократического канцлера Вилли Брандта (1969—1974). Но, как лично заявил министр Маас, современная «Восточная политика» одинаковым образом должна касаться как России, так и других стран, расположенных на восток от ФРГ, то есть и Украины, и Польши, и балтийских государств. В этом, по-моему, есть добавленная стоимость с точки зрения геополитики. Мы очень надеемся, что базовый подход нового главы МИД, который сам является юристом и прекрасно понимает, что нельзя идти ни на какие компромиссы относительно международного права, не позволит потерять с поля зрения интересы Украины как государства, которое сегодня единственное на европейском континенте страдает от вооруженной агрессии со стороны ненасытного соседа.
— Пан посол, вы сопровождали главу немецкого МИД во время поездки на восток Украины. Что можете сказать о впечатлении Мааса от пребывания в этой зоне ОСС?
— Мне кажется, что пребывание прямо около линии столкновения, а министр Маас провел на фронте несколько часов, оказало на него колоссальное эмоциональное влияние. Ведь собственными глазами увидеть, что всего в двух с лишним часах перелета от мирного Берлина более четырех лет продлжается настоящая война, осмотреть последствия артиллерийских обстрелов, которые имели место буквально накануне в Бердянском прямо перед Широкино, убедиться, что побережье Азовского заблокировано морскими минами, встретить повсюду блок-посты, до зубов вооруженных военными — это был действительно непростой опыт для главы МИД Германии. Тем более, что жители Бердянского, еще до недавнего времени беззаботного курортного поселка, взяли Мааса в тесное кольцо и не отходили, буквально умоляя сделать как можно скорее все возможное для прекращения этой адской войны. И хотя руководитель внешнеполитического ведомства ФРГ является в первую очередь рациональным человеком, такие встречи нельзя не пропускать сквозь само сердце. Поэтому когда ему придется заниматься темой Украины, то вряд ли он согласится пойти на уступки относительно санкций только потому, что россияне откровенно идут на шантаж, не собираясь ни на йоту выполнять Минские соглашения.
Мы работаем над тем, чтобы министр еще раз в ближайшее время поехал на восток Украины, к линии столкновения, вместе со своим французским коллегой. Такой визит планировался раньше, но был отложен. Он станет важным сигналом, что наши оба союзника по «нормандскому формату» и в дальнейшем будут заниматься поиском мира и не нормализируют отношения с Россией, пока не будет прекращена война. В то же время нам тоже не следует забывать тот факт, что Германия ничем не обязана перед Украиной, а руководствуется исключительно доброй волей.
«ТЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ГЕРМАНИИ ПЕРЕД УКРАИНОЙ НАЧИНАЕТ НАБИРАТЬ ОБОРОТЫ В НЕМЕЦКОМ ПОЛИТИКУМЕ»
— Тем не менее, в нашей стране многие считают, что Германия должна помочь Украине. И в этом русле как раз в прошлом году состоялась конференция в Бундестаге об исторической ответственности Германии перед Украиной за Вторую мировую войну. Ообрела ли продолжение эта тема в Германии?
— Я очень счастлив, что тема исторической ответственности Германии перед Украиной хоть и пока слишком медленно, но все-таки начинает набирать обороты в немецком политикуме. Кстати, именно эта ответственность является, по моему мнению, одним из мотиваторов, которые побуждают канцлера Ангелу Меркель вести именно такой солидарный курс относительно нашего государства. В то же время, к сожалению, пока эти общественно-политические дебаты об исторической ответственности Берлина перед Украиной находятся на начальном этапе. В прошлом году впервые в истории нам — благодаря лично депутату Марилуизе Бек и фракции Зеленых — удалось инициировать в Бундестаге публичные пленарные слушания на эту тему. Это был настоящий прорыв! В то же время немецкие парламентарии остаются весьма сдержанными и осторожными, они пытаются избежать впечатления, что якобы главным мотиватором нынешнего курса Германии в поддержку Украины является именно чувство этой исторической ответственности, или, другими словами, чувство вины, в первую очередь за совершенные преступления в годы Второй мировой войны. Говорят они: нет, мы это делаем, потому что понимаем, что нам нужно поддержать демократические процессы и реформы в Украине, и мы также должны положить конец войне в Украине, потому что это соответствует их интересам.
В то же время мне было приятно слышать, что во время этих первых важных дебатов в Бундестаге 19 мая 2017 г. все без исключения парламентарии, выступившие на этом пленарном заседании, включая как правительственные фракции ХДС/ХСС и СДПН, так и оппозиционные, представители в первую очередь партию Левых, признали тот неопровержимый факт, что Германия несет историческую ответственность перед Украиной. Однако это лишь начало длинного пути постепенного утверждения этого тезиса в немецком обществе, эти разговоры, возможно, будут длиться еще не один десяток лет. Ведь, к величайшему сожалению, именно украинского вопроса на карте исторической ответственности Германии до последнего времени фактически не было. Да, существует ответственность перед Государством Израиль за Холокост, намного менее выраженной является ответственность за захватническую войну перед Советским Союзом, хотя для многих она приравнивается лишь к России. То есть эта историческая память немцев местами является очень фрагментарной. Поэтому я убежден, что должно стать одной из ключевых задач нашего государства на ближайшие годы на всех уровнях этот вопрос педалировать, чтобы постепенно утвердить в немецком политикуме и обществе это чувство исторической ответственности именно по отношению к Украине, которая едва ли не больше всего пострадала от нацизма, потеряв от 8 до 10 миллионов человеческих жизней. Это наша святая обязанность.
Вторым шагом должно быть надлежащее чествование памяти тех государств и народов, которые в результате стали жертвами беспрецедентной по жестокости войны гитлеровской Германии на востоке Европы, включая и Украину И я рад, что именно этот вопрос — равно как и вопрос всесторонней поддержки Украины — нам совместно удалось закрепить даже в коалиционном соглашении нынешнего федерального правительства.
Я очень надеюсь, что в результате в Берлине все-таки будет построен мемориал миллионам украинских жертв нацизма — как это имело место в 2005 г. с чествованием памяти замучанных евреев Европы в самом центре немецкой столицы. Эта дискуссия основана, но ей надо дать дополнительные толчки со стороны немецких политиков, которые реально готовы брать на себя ключевую роль продвижения этой сверхважной инициативы.
В этом смысле хотел бы еще раз апеллировать к созданной в 2015 г. — кстати, также при активной помощи посольства — немецко-украинской комиссии историков, более активно приобщиться к процессу признания исторической ответственности Германии перед Украиной. Очень хотелось бы, чтобы пан Грицак, который является сопредседателем этой смешанной комиссии, и его коллеги начали в конечном итоге также и со своей стороны проталкивать украинскую тематику на образовательном уровне в ФРГ. А работы, поверьте, хватает. Это я знаю по собственному опыту: мой сын едва ли не по дням изучал в берлинской гимназии историю Третьего рейха, нацистского нашествия на восток, однако об Украине в немецких учебниках — ни слова. И это действительно позор.
«УКРАИНСКИЙ ИНСТИТУТ ДОЛЖЕН СТАТЬ ИЗЮМИНКОЙ ОЧЕНЬ НАСЫЩЕННОЙ КУЛЬТУРНОЙ СЦЕНЫ БЕРЛИНА...»
— Кстати, удалось ли вам реализовать идею создания Украинского института в Берлине?
— Это для меня очень болезненный вопрос. Находясь на совещании послов в Киеве в конце августа, я инициировал встречу с недавно избранным Генеральным директором «Украинского института» паном Шейко. У нас был очень откровенный разговор. Если честно, у меня осталось кое-что гнетущее впечатление, я не имею, к сожалению, чувства, что большие планы по учреждению среди первых филиалов Института именно в Берлине, могут быть успешно реализованы до 2020 г. Но речь идет не только о сроках, но в первую очередь о философии нашей будущей работы на этом фундаментальном направлении в Германии.
Если Украина как крупное европейское государство и культурная нация намеревается серьезно и в конечном итоге действительно сверхмощно заявить о себе в мире, в первую очередь в важнейшей для нас стране — ФРГ, то мы должны быть действительно амбициозными. Украинский институт должен играть в одной лиге с подобными заведениями других стран (как Институт Гете) и находиться в одном мейнстриме, он должен стать визитной карточкой Украины — в первую очередь визуально. Иначе будем иметь очередной фальстарт, еще один КИЦ. По моему убеждению, Украинский институт в Берлине может быть успешным лишь тогда, когда он будет находиться в самом сердце столицы, в идеале прямо на проспекте Унтер дон Линден, в отдельном ярком современном фасадном здании на первом этаже, если не в собственности, то в начале по крайней мере в аренде, чтобы кто-либо мог войти в него даже поздно вечером (например, представительство Еврокомиссии) и в интерактивном формате познакомиться с Украиной. Наш Институт должен стать изюминкой очень насыщенной культурной сцены Берлина, быть сразу узнаваемым. К сожалению, сегодня ничего подобного не планируется, и это меня как посла очень беспокоит.
Если мы действительно хотим, чтобы украинцев по-настоящему уважали в мире и с нами считались, то мы должны уважать сами себя. Именно для этого не надо бояться быть амбициозными в Берлине. Да, за это нужно платить, но посмотрите, что в этом году сделали азербайджанцы, — они построили фантастический современный культурный центр в самом сердце Берлина, напротив партийного офиса ХДС. Это, конечно, стоило достаточно больших денег. Но такие проекты реализуются же не на один год-два, а на века. Ведь это и сигнал немецкому обществу — вот мы, украинцы, наконец с гордостью представляем себя как культурную нацию в центре Европы.
А тут выходит так, что предлагают создать Украинский институт в одной из комнаток на галерке посольства, а то и вообще в дистанционном режиме — то есть будущие сотрудники физически будут работать в Киеве и «реализовывать общие с немецкими партнерами проекты» в телефонном режиме. Думаю, так работать недопустимо. Кстати, у меня под предлогом открытия «еще в этом году» филиала Института в Берлине с февраля н.г. (!) не заполняется вакантная должность атташе по вопросам культуры. Поэтому почти год этот стратегический участок полностью кадрово обнажен.
«БОЛЕЕ 35 ТЫС. РАБОЧИХ МЕСТ БЫЛО СОЗДАНО НЕМЕЦКИМ АВТОПРОМОМ В УКРАИНЕ»
— А что делается в настоящий момент и что можно еще сделать, чтобы немецкий бизнес больше инвестировал в Украину?
— В последние годы мы наблюдаем поступательный выход на наш рынок средних компаний. На первый взгляд, такие инвестиции не поражают своими объемами. Ежегодно немцы строят в Украине по нескольку заводов, на каждом из которых работает тысяча и более рабочих. Например, компания «Претль», которая изготовляет кабельную продукцию для немецкой автомобильной промышленности, построила уже два завода. Один в Каменец-Подольском, второй в Черновцах. Инвестиции, по словам владельца компании, во вторую фабрику составляли менее 3 млн евро. Но там уже создано более тысячи рабочих мест. Для самих Черновцов и региона вокруг это один из крупнейших работодателей. А теперь считайте: только в первой половине этого года немецкие капиталовложения в отечественную промышленность выросли почти на 50 млн долларов. Общая же величина инвестиций из Германии за все годы достигает 1,7 млрд долларов.
Другими словами, о настоящем прорыве пока говорить рано, потому что война все-таки сдерживает темпы роста инвестиций. Когда я спрашиваю немецких предпринимателей, кто в Украине еще не работает, почему бы вам не подумать о сотрудничестве, выходе на наш рынок, ведь у нас есть Соглашение об ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС, фактически нет никаких пошлин, то в основном мне отвечали: мы не знаем, как будет развиваться вооруженный конфликт на Востоке. Другими словами, чувствуется сдержанность. Вместе с тем, свыше 80% процентов тех немецких компаний, которые уже работают в Украине, по опросам созданной в 2016 г. Немецко-украинской ТПП (Киев) достаточно оптимистично настроены как относительно будущего своего бизнеса, так экономической ситуации в целом.
Я недавно разговаривал с руководством концерна Volkswagen, которое поделилось со мной позитивной новостью: уже заключены контракты величиной 300 млн евро с нашими производителями — дочерними немецкими компаниями, которые построили фабрики в Украине по поставке запчастей, в первую очередь кабельной продукции для новой — восьмой — модели Volkswagen «Гольф», которая является до сих пор наиболее популярным автомобилем в ФРГ. А это значит, что на существующих в Украине заводах на годы вперед расписаны заказы. По нашим расчетам, свыше 35 тыс. рабочих мест было создано немецким автопромом в этой отрасли. Можно смело сказать, что это одно из главных стабилизирующих мероприятий для приостановки оттока нашей рабочей силы за границу.
— А что мешает реализации более масштабных проектов с Германией, как это было например с закупкой сотни американских локомотивов на очень большую сумму?
— В настоящий момент через три часа (интервью записывалось 17 сентября. — Авт.) в Берлин приезжает наш министр инфраструктуры, и завтра у нас будут переговоры с руководством как министерства экономики и энергетики, так и министерства транспорта. Речь будет идти также и о том, чтобы мощные немецкие компании заходили на наш рынок действительно системно, например с целью строительства дорог. У нас в первый раз за годы независимости в бюджете выделяются серьезные средства на дороги, развитие автомобильной сети — десятки миллиардов гривен, которые являются абсолютно соизмеримыми с суммами, выделяемыми в самой Германии. Поэтому я вижу здесь возможности для участия немецких фирм в модернизации нашей транспортной инфраструктуры. Среди последних масштабных инвестиций из ФРГ хотел бы вспомнить строительство семенного завода на Житомирщине концерном «Bayer» (объем — почти 200 млн евро).
ПЛОХАЯ И ХОРОШАЯ НОВОСТЬ О ПОЗИЦИИ БЕРЛИНА ОТНОСИТЕЛЬНО «СЕВЕРНОГО ПОТОКА-2»
— Тема «Северного потока-2» постоянно поднимается в разговорах нашего президента с немецким канцлером, которая считает этот проект экономическим с определенной политической составляющей и обещает способствовать тому, чтобы Россия и после строительство этого потока использовала украинскую ГТС. Хотя в последнее верится с трудом, поскольку цель «Северного потока-2» как раз обойтись без транспортных возможностей Украины. Означает ли это, что в этом проекте точки расставлены, и нам нужно смириться с этой новой реальностью?
— Пока ситуация следующая. Федеральное правительство Германии, как мы это видим и понимаем, не планирует вмешиваться в деятельность немецких компаний, которые заявили о своем участии в этом проекте. Эта позиция, к сожалению, для нас остается неизменной, начиная с сентября 2015 года, когда было объявлено о строительстве «Северного потока-2» (NS2).
Это плохая новость для нас, и об этом мы откровенно говорим нашим немецким партнерам. Хорошая же новость заключается в том, что Германия в апреле этого года на наивысшем уровне в конце концов признала политическое измерение этого проекта. Более того, Канцлер А. Меркель лично выразила готовность помочь Украине отстоять наши экономические интересы и сохранить в будущем транзит газа через отечественную ГТС (по словам главы «Нафтогаза» мы можем потерять до 3% ВВП или 3 млрд долларов, если будет построен NS2).
Я считаю, что нам нужно максимально использовать это уникальное окно возможностей, пока Германия на наивысшем политическом уровне — канцлера и министра экономики заявляет о готовности гарантировать сохранение транзитной роли Украины.
Для меня как посла вопрос стоит очень просто: насколько мы как государство сможем на данный момент — ведь в настоящий момент он есть, а завтра его может и не быть — воспользоваться этим историческим шансом. А это значит, что нам важно, чтобы консультации, которые были основаны в июле в Берлине между Украиной, Еврокомиссией и Россией под эгидой министра экономики ФРГ, не «ушли в песок». А чтобы они нашли логическое продолжение, и в результате мы могли там отстоять свои интересы.
«ВАЖНО, ЧТОБЫ ГЛАВА НЕМЕЦКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА УБЕДИЛАСЬ, ЧТО ЕЕ УСИЛИЯ ПО СДЕРЖИВАНИЮ РОССИЙСКОЙ АГРЕССИИ БЫЛИ НЕБЕСПОЛЕЗНЫМИ...»
— Известно, что в начале ноября планируется визит федерального канцлера Меркель в Украину. Хотелось спросить вас детально, каким будет этот визит, официальным или рабочим, чего ожидает от него украинская сторона?
— Главную роль будет играть не столько статус самого визита, который, по моему мнению, будет официальным, сколько его содержательное наполнение. Конечно, он будет происходить по приглашению Президента Порошенко. Я лично об этом говорил в июле с канцлером Меркель. У меня был очень простой тезис: уважаемая пани Меркель, вы же так много для Украины за последние годы сделали и делаете, но в последний раз с полноценным визитом вы были в Киеве целых четыре года назад. Канцлер не могла поверить: неужели и в самом деле четыре года прошло. И говорю ей: украинцы хотели бы, чтобы вы приехали к нам не только в контексте решения сверхсложных вопросов войны и мира (переговоры в Нормандском формате, реализация Минских договоренностей), но и для того, чтобы посмотреть, чего же Украине удалось достичь благодаря вашей политике и поддержке. Ведь наше гражданское общество, что бы ни говорили, стало и более свободным, и более уверенным, и крепким, чем четыре года назад.
Экономика, возможно, растет не так быстро, как бы нам этого хотелось, но есть ощутимый рост, это свыше 3%, присутствует немецкий интерес, успешно работают тысячи немецких компаний, которые зарабатывают неплохие деньги, несмотря на кризис. Другими словами, хочется, чтобы канцлер своими глазами увидела, что есть другая Украина, на которую — из-за войны — в ФРГ в последние годы, возможно, меньше обращали внимания, чтобы она пообщалась со студентами, почувствовала патриотический настрой общества. Важно, чтобы глава немецкого правительства убедилась, что ее усилия по сдерживанию российской агрессии были небесполезными и что политику давления на Россию с помощью санкций нужно обязательно продолжать. Хочется, чтобы Меркель почувствовала тот подъем, который, несмотря на все сложности и войну, лишь усилился. Если нам удастся именно такой философией наполнить этот визит, то это будет большое дело и лично для канцлера, и для немецкого общества (через СМИ), потому что через этот визит мы сможем послать мощный сигнал и для самих украинцев, что мы не одни. Германия с нами была и будет!
