В чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах Мексика все-таки избрала, наконец, себе в прошлую пятницу нового президента. Фелипе Кальдерон принял присягу, бросив вызов гневу левой оппозиции, переиграв Партию демократической революции (Partido de la Revoluciуn Democrбtica, PRD) и ее лидера, Андреса Мануэля Лопеса Обрадора, но заплатив за это высокую цену. Каждый выпуск теленовостей и каждая газетная передовица во всем мире кричали об одном: «Новый президент Мексики вступил в должность в обстановке хаоса и потасовок».
Правительственные учреждения Мехико сначала выдержали, хоть и с трудом, напор практически неуправляемой левой оппозиции, напрасно пытавшейся остановить инаугурацию Кальдерона, и возмущенных сторонников Институционально-революционной партии (Partido Revolucionario Institucional, PRI), все более решительно настроенных на то, чтобы Кальдерон вступил в должность, — а затем потерпели позорный крах. Кальдерон впечатляюще преодолел кажущиеся непреодолимыми препятствия на пути к президентскому креслу, но борьба за управление Мексикой и ее преобразование только началась.
Большинство мексиканских комментаторов полагают, что Кальдерону будет сравнительно легко показать лучшие результаты по сравнению с предшественником Висенте Фоксом, чье правление не было успешным в основном по его собственной вине. Темпы роста мексиканской экономики должны быть примерно вдвое выше, чем при Фоксе (когда они составляли жалкие 2% в год). Если Кальдерон сумеет укрепить законность и правопорядок, а также использовать свое значительное политическое мастерство для достижения соглашения с PRI по структурным экономическим реформам, он добьется успеха.
Но это слишком упрощенная точка зрения. Правление Фокса, как и четыре последних года президентского срока его предшественника Эрнесто Зедильо, вряд ли можно назвать неудачей. Начиная с 60-х годов, в Мексике не было экономической стабильности, низкой инфляции, низких процентных ставок, устойчивой валюты и постоянного, хотя и невысокого экономического роста — и все это в течение 10 лет подряд. Впервые за все время ипотека, автомобильные займы и потребительский кредит стали доступны низшей прослойке среднего класса: в этом году было построено и продано больше домов, куплено больше автомобилей, чем когда- либо прежде.
Аналогично, хотя Фокса и можно покритиковать за то, что не «прижал к ногтю» протестующих и разрушительную, экстремистскую оппозицию, он никогда не прибегал к кровавым репрессиям, которыми «прославилось» большинство его предшественников. Более того, он вытащил Мексику из ее архаичного кокона внешней политики и сделал проблему иммиграции и права человека ключевыми пунктами новых внешнеполитических принципов Мексики.
Нелегко Кальдерону вести переговоры с PRI. Ему не удается создать коалиционное правительство, которое он неоднократно называл выходом из политического тупика — проклятия Мексики с 1997 года. Каковы бы ни были преимущества кабинета, состоящего только из членов его Партии национального действия (Partido Acciуn Nacional, PAN) — это не то, к чему стремился Кальдерон. Аналогично, оказалась невозможной никакая сделка с оппозицией по поводу церемонии инаугурации — отсюда хаотические, гнетущие сцены стычек конгрессменов по этому поводу в их зале заседаний, в то время как Кальдерона в спешке препровождали через черный ход на церемонию.
Экономические проблемы Мексики также могут оказаться более трудными, чем кажется многим комментаторам. Мексика пережила «шоковый» экономический старт при президенте Карлосе Салинасе в 1988—1994 годах; запоздалый, но успешный политический старт при президенте Зедильо в 1994—2000 годах, и, наконец-то истинную смену власти, благодаря Фоксу. Но основы прежней системы, основанной на корпоративности PRI, оставались неприкосновенными, и они представляют собой главные и самые грозные препятствия на пути экономического роста и успеха Мексики.
Первым столпом этой системы являются государственные и частные экономические монополии, доминирующие в стране. Государственная нефтяная (Pemex) и электрическая (Federal Electricity Commission) компании не имеют конкурентов. Частные компании, фактически тоже являющиеся монополистами, в сфере телекоммуникаций (Telmex), телевидения (Televisa), цемента (Cemex), производства хлеба и маисовых лепешек (Bimbo и Maseca соответственно), банковского дела (Banamex/Citigroup и Bancomer/Banco de Bilbao), возможно, и сталкиваются с конкуренцией за рубежом, но не внутри страны. Эти монополии сильны как никогда, что отрицательно влияет и на цены, и на предложения, и на сервис, и на качество.
Второй столп образуют профсоюзы, контролирующие рабочее движение Мексики начиная с 30 х годов. Они пользуются правом найма и увольнения «за закрытыми дверями», выборы руководства проводятся без голосования, «всеобщим одобрением», взносы собираются ими в обязательном порядке и расходуются бесконтрольно, а их политическая власть огромна. Профсоюз учителей является крупнейшим в Латинской Америке, профсоюз работников нефтяной отрасли — богатейшим в Латинской Америке, а профсоюз работников системы социального страхования годами блокирует любую попытку реформы пенсионной системы или здравоохранения.
Третьим столпом системы является политический монополизм. В течение 70 лет PRI полностью контролировала мексиканскую политику; сейчас все в руках трех партий, и никто больше не может вступить на политическую арену или получить доступ к огромным государственным субсидиям, — в последний год составившим более 500 миллионов долларов, — выдаваемых этим партиям, без их на то согласия. Основные партии составили собственный антитрестовский закон, голосуют за субсидии сами себе и сами выбирают своих официальных представителей в выборных органах. Отсутствие последовательной процедуры переизбрания на каждом из уровней укрепляет силу партийного аппарата: он подбирает кандидатов, а избиратели лишь утверждают этот выбор своим голосованием.
Так что основные проблемы Мексики сводятся к освобождению рабочего движения, разделению частных монополий и созданию конкуренции монополиям государственным, а также снижению проходного барьера, ограничивающего доступ на политическую арену. Эти условия могут оказаться недостаточными для успеха, но они определенно необходимы.
Кальдерон должен укреплять свою власть с самого начала. Наступление на «сильных мира сего» — возможно, единственный способ добиться этого, каким бы рискованным он ни казался. Человеку, получившему лишь 35% голосов, не имеющему большинства в Конгрессе, пришедшему к власти накануне экономического спада в США, будет трудно в любом случае. С учетом того, что примерно треть электората не признает справедливости выборов, с учетом шаткости правопорядка в стране, положение Кальдерона выглядит еще более незавидным. Желать ему сейчас осторожности и терпения вряд ли уместно.
Хорхе Г. КАСТАНЕДА — бывший министр иностранных дел Мексики (2000—2003), в настоящее время профессор политологии и исследований Латинской Америки в Нью-йоркском университете.
