Дипломатическую работу Геннадия Удовенко (август 1994 — апрель 1998 года) характеризуют по-разному. Одни отмечают определенный романтизм и непрагматичность дипломатии Удовенко. Другие — его профессиональные достижения, ведь именно Геннадию Иосифовичу выпала честь быть председателем Генеральной Ассамблеи ООН. Его искренне уважают украинские дипломаты. И его откровенно недолюбливали в Москве. Хотя именно во время министерской работы Геннадия Удовенко с Россией был заключен так называемый «большой договор», в этот же период было подписано соглашение о статусе и условиях пребывания Черноморского флота на территории Украины. Отношения Киева и Москвы сегодня переживают не самые лучшие времена. О возможностях решения украинско-российских проблем, о «ценовых войнах» двух стран — в интервью с экс-министром иностранных дел, а нынче народным депутатом Геннадием УДОВЕНКО.
— В чем причина обострения в отношениях Украины и России?
— Я не вижу какого-то обострения. Существует только нагнетание непродуманными заявлениями отдельных политиков. Почему никто сейчас не вспоминает Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Россией? Ведь это основополагающий документ, которым должны руководствоваться обе стороны в своем взаимодействии. Если мы начинаем забывать о «конституции» наших отношений, это не делает ни одной, ни другой стороне чести. В Украине сегодня новая власть, новый президент, в России Владимир Путин уже долгое время является лидером государства. Безусловно, происходит процесс «притирки», требующий определенного времени. Не думаю, что со стороны Украины были какие-то антироссийские действия. Вспомните, что свой первый визит Виктор Ющенко осуществил в Москву. Премьер-министр Юрий Ехануров почти сразу после назначения посетил Россию. Все делается для того, чтобы отношения Киева и Москвы развивались нормальным путем. Мы обречены историей наших отношений на дружеское сотрудничество.
— И вы не видите напряжения даже в газовой сфере?
— Да, сейчас есть проблемы, связанные с намерениями российского «Газпрома» увеличить цену на газ. Как известно, сейчас ее хотят поднять до 160 долларов. Еще когда я был министром иностранных дел, эта стоимость составляла 50 долларов. Однако и тогда мы считали такую цену высоковатой, поскольку российский производитель получал газ за 20—22 доллара. Мы заявляли, что украинский производитель, который также поставляет товары в Россию, находится не в равных условиях. Мы зависимы от российской поставки газа, и это результат нашей лени. Почему? Мы «присосались» к российской трубе, мы часто не платим за газ, мы воруем российский газ... Хотя каждое правительство с фанфарами сообщает, что оно, наконец, решило все вопросы расчетов за поставки газа. Когда Россия решила значительным образом изменить эту систему и требует более высокой оплаты, я в этом никакой дискриминации не вижу. Россия в связи с тем, что мы от нее зависим, использует возможность нажать на Украину. Я не защищаю Россию. Но что ей остается делать, если у нее возникают проблемы с транспортировкой газа через нашу территорию? Нужно снять напряжение, возникшее в последнее время. Эксперты утверждают, что увеличение цены на газ угрожает катастрофой для украинской экономики. Поэтому нам придется преодолеть новое экономическое испытание. Украине некуда деваться, поскольку нет других источников поставок газа. Есть газ из Туркменистана, однако он транспортируется тоже через территорию России.
— Украина, стремясь к равноправию в отношениях с Россией, хотела бы в то же время получать газ по «белорусской» цене. Однако Минск «компенсирует» разницу в газовой цене полной зависимостью от России. Почему украинское руководство оказалось неготовым предвидеть газовые проблемы с Россией? Или Киев действительно надеялся интегрироваться в НАТО и ЕС, сотрудничая одновременно с Москвой в газовой сфере по «белорусской модели»?
— Наши отношения должны строиться на основании украинско-российской модели. Не следует брать в качестве примера Беларусь, так как эта модель нам совершенно не подходит. Хотел бы вам кое-что рассказать... Осенью 1994 года президент Украины посетил Соединенные Штаты. Вернулись в Украину, и стало известно, что Россия прекратила поставки газа. Президент поручил мне немедленно связаться с российским коллегой, чтобы выяснить причины. Мне было сказано: «У вас теперь есть новый стратегический партнер. Пусть он и поставляет газ». Только после вмешательства президентов Украины и России вопрос был решен. После того подобные радикальные меры по отношению к Киеву не применялись. Но для равноправия отношений с Россией нужно платить ту же цену, которую платят европейские государства.
— Кого вы имели в виду, говоря об отдельных политиках, делающих непродуманные заявления?
— Их хватает — и с российской, и с украинской стороны. Мы должны помнить, что оценку международным отношениям любого государства должны давать три человека: президент, премьер-министр и министр иностранных дел. Это не касается прессы, политологов, высказывающих собственное мнение. Мы не должны своими заявлениями давать повод российским «затулиным» отвечать еще острее.
— О чем свидетельствуют, на ваш взгляд, два последних жестких заявления Владимира Путина? В одном речь шла о годе «потерянных возможностей» между Украиной и Россией, а в другом — о способности украинцев рассчитываться за газ по рыночным ценам...
— Путин говорит, что нужно рассчитываться за газ... Но и я об этом говорю. Что касается года «потерянных возможностей»... Любой год для любой страны можно назвать годом потерянных возможностей: не все используется, остается много работы... Возможно, заявления президента России связаны с тем, чтобы подыграть определенным политическим силам в Украине. Но ведь Владимир Путин неоднократно подчеркивал, что Россия не хочет вмешиваться во внутренние дела Украины. Евгений Примаков когда-то сказал: «После наших разговоров я понял, что мы должны сейчас переучить российскую элиту. Она должна понять, что Украина независима». Я цитирую эти слова на многих конференциях. Россия, начиная с президента, премьера, спикера, должна понять, что Украина независима, и Украина имеет право формировать собственную политику.
— В 1997 году, когда вы занимали должность министра иностранных дел, было подписано соглашение о базировании Черноморского флота в Украине. В конце прошлой недели заместитель руководителя секретариата президента Анатолий Матвиенко обнародовал позицию, в соответствии с которой решался «газовый» вопрос и вопрос оплаты за аренду ЧФ в Крыму. Насколько возможен пересмотр цен за аренду российского флота? Насколько вообще уместным было это заявление на этапе сложных отношений с Россией?
— Мне неизвестно, рассчитывается ли сейчас Россия в соответствии с договором о временном пребывании российского флота в Украине. По сообщениям СМИ — не рассчитывается. То есть Россия полностью нарушает финансовые обязательства в соответствии с этим документом. Россия считает себя хозяином в Севастополе сейчас... И это тоже приводит к нарушению основных положений соглашения, которое мы подписали. Это, безусловно, негативно сказывается на украинско-российских отношениях. Я думаю, что комментарий Анатолия Матвиенко вполне корректный: вы поднимаете цены на газ, а мы поднимаем цены за пребывание вашего флота на нашей территории. Ничего злого для украинско-российских отношений в заявлении Анатолия Матвиенко не вижу.
— И это заявление было выверено с юридической точки зрения? Россияне утверждают, что внесение изменений в базовое соглашение будет равнозначным его денонсации...
— У меня вызывает большое сомнение трактовка российской стороной этого соглашения. Думаю, в нем есть возможности для соответствующего ценового корректирования.
